Книга Бельский - Геннадий Ананьев

Ежедневно Бельский получал доклады тайного дьяка, но тот начал явно хитрить, скрывая главное, зато незаменимым оказался кравчий Тимофей. Теперь он сообщал своему боярину все, что готовил для тайного дьяка. Богдан вполне понял это, и всячески поощрял его. И было за что: теперь складывалось четкое представление о происходящем в Кремле: поляки наседали на государя, действуя по принципу — «куй железо, пока горячо», стремились получить от Дмитрия как можно больше благ для себя и уступок Польше. Они даже не облекали свои притязания в дипломатические формы, не просили, но требовали.

Тайный дьяк, лично присутствовавший на приеме польских послов, даже навестил Бельского, чтобы пересказать, что там происходило:

— Поначалу гофмейстер Марины Мнишек Стадницкий пан лизнул государя нашего ласково: прадед, мол, твой был женат на дочери Витовта, а дед твой — на Глинской, и жаловалась ли Русь на соединение русской крови с литовскою? Теперь, мол, ты укрепишь дружбу между двумя великими народами, которые сходствуют как в языке, так и в обычаях, равны по силе и доблести.

— Ого!

— Так вот и уравнял. Я ничего не убавляю и не добавляю. Что говорил, то — говорил. Тешили, дескать, две сильнейшие державы врагов своих враждою меж собой. Отныне, дескать, вражда сменится дружбой, мощь удвоится, а слава, мол, воссияет над тобой, государь.

Дальше тоже нельзя было слушать тайного дьяка без возмущения. За родичами Мнишеков — послы. Подают письмо короля Сигизмунда Третьего, в котором Дмитрий Иванович именуется не царем всей Руси, а князем Московским. Дмитрий Иванович вернул письмо послу пану Олесницкому, но отчего-то в гневе не велел покинуть послу и свите его тронный зал, а завел с ними спор. Видано ли такое?! А еще позорней — Олесницкий явно грубил, называл Дмитрия Ивановича неблагодарным, требовал скорейшего исполнения обещанного королю Сигизмунду — все бояре ждали, что государь прекратит прием посольства, но он продолжал терпеть грубости, унижая себя в глазах своего Двора, а вместе с тем всех князей и бояр, вынужденных тоже слушать грубость какого-то ляха; унижал всю страну.

В довершение всего пан Олесницкий был приглашен на трапезу, где определили ему место за одном столом с царем.

Всепозволяющий знак шляхтичам. Они окончательно распоясались. Начали даже обнажать сабли, если кто из москвичей сопротивлялся им, когда, особенно, они нападали на женщин. Полилась кровь. Как русская, так и польская. Не разучились еще москвичи стоять за себя, тем более, что на Кремль надежда слабая. Дмитрий Иванович осмелился судить одного из шляхтичей, суд приговорил его к казни, но шляхтичи освободили его, убив на Лобном месте, прилюдно, палача.

Это оказалось последней каплей, и князь Василий Шуйский, понимая настроение обывателей, решил больше не медлить. Он созвал у себя не только верных сообщников, князя Василия Голицына, боярина Ивана Куракина, иных князей и бояр, ему близких, но еще многих простых москвичей, недовольных разгулом поляков, особенно тех, чьих жен и дочерей шляхтичи опозорили. Заговорил со всеми гостями откровенно. Не таясь:

— Хотим ли мы беззакония и неудержимого разгула ляхов в столице, а затем и в иных городах и весях?! Хотим ли мы осквернения наших храмов и святых обителей?! Хотим ли видеть костелы римские на месте православных церквей?! Хотим ли мы полного разорения казны державной за непомерную роскошь захватившего престол и его жены?! И главное, хотим ли мы видеть границу ляшскую под стенами Москвы?!

Ответ дружный:

— Время мести настало!

Но вопрос за вопросом: как стрельцы? как вооружить озлобленный московский люд? как поступить с Басмановым, который верен Дмитрию Ивановичу и может его защитить? нужно ли брать арсенал, или князья и бояре, чтобы до времени не насторожить Басманова, поделятся своими запасами оружия и доспехов?

Князь Василий Шуйский успокоил всех:

— Я приведу в Москву из своих имений боевых холопов. Сделают это и другие князья. У нас в руках будет несколько тысяч. Что касается стрельцов, после потешного штурма ледяной церкви они озлоблены и на царствующего, и на наемников, его охраняющих. Сегодня стрельцы готовятся к походу в Низовские земли, большая часть их выведена из Москвы. Думаю, вернее, уверен, что они присоединятся к нам. Вот ляхов не стоит трогать прежде времени. Покончим с лжецарем, порешим и ляхов. Всех до одного!

Богдан узнал о сборе заговорщиков все, до каждой мелочи, но не поспешил к государю, даже не известил о нем воеводу Петра Басманова. Он твердо определил: как только свершится переворот, поспешит в Кремль, а оттуда на Красную площадь вместе со всеми боярами, первым возьмет слово, и народ, как было совсем недавно, изберет его правителем. От правителя до венчания на трон — путь не так уж долог.

«Если о себе сам не позаботишься, никакой царь не возвысит тебя по заслугам, не приголубит тебя».

Иначе бы повел себя Богдан, извести его либо тайный дьяк, либо кравчий, что состоялся еще один заговор князя Василия Шуйского с самыми его близкими сподвижниками, где они решили некоторых бояр, а Бельского в первую очередь, взять под стражу в момент переворота. Не арестовывать решили, не свозить в Казенный двор, а окольцовывать крепкой стражей их дома. Судьбу же их решать после убийства лжецаря, как они называли Дмитрия Ивановича, и избрания на царство достойного.

Мятежники готовились хотя и спешно, но основательно. Под их рукой оказалось около двадцати тысяч вооруженных воинов, да еще к ним присоединились стрелецкие сотни, злые на наемников за коварство, еще и за то, что царь не подлецов наказал, а их, честных служак, высылкой в Елецк. Вроде бы по ратной необходимости, но они-то понимали, для чего это делается. Их уже вывели из Москвы, разместив в специальном стане, чтобы дожидались они нового стрелецкого голову, а когда к ним приехал самолично князь Василий Шуйский, охотно откликнулись на его зов.

По Москве тем временем ползли упорные слухи, что царь намечает на конец мая потешные игры, но они для отвода глаз — их цель умертвить всех бояр и князей русских. Посекут их наемные телохранители царевы и шляхтичи, когда же покончат с боярами и князьями, примутся за всех москвичей, будут убивать мужей, насиловать жен и дев, грабить дома и православные храмы. А чтобы подобное не произошло, всем, кто не желает стать жертвой немцев и ляхов, идти, вооружившись у кого что есть, на Красную площадь к полуночи девятнадцатого мая.

Удивительное дело, в столице невероятного размера заговор, а царь Дмитрий Иванович беспечен. Он либо не знает о нем, либо не верит своим тайным секретарям, ибо ему не докладывали ни о чем ни великий оружничий, ни тайный дьяк. Спал он поэтому в ту роковую ночь в объятиях Марины, а охраняла их всего лишь полусотня телохранителей. Да еще воевода Басманов бдил в царском дворце, но почему-то без резервных сотен кремлевских стрельцов, хотя мог бы ввести в Кремль не сотни, а тысячи.

Спали по своим квартирам и ляхи. Беспечно спали.

Богдан же бодрствовал. Он послал нескольких верных слуг на Красную площадь, чтобы как только начнет собираться там народ, тут же известили бы его.