Книга Марфа-посадница - Дмитрий Балашов

Примечания

Новгород XV века сохранял структуру демократического выборного управления. Продолжали существовать ремесленные и купеческие братства, среди последних по-прежнему первое место занимало братство купцов-вощинников со своими представителями в торговой администрации - тиунами. Жители каждой улицы - уличане - имели свои организации и помещения для собраний - гридницы, или гридни, где собирался уличанский совет. Город делился на пять концов: Славенский и Плотницкий - на Торговой стороне; Гончарный (или Людин), Загородный и Неревский - на Софийской. Два конца считались великими: Славенский (или Славна) и Неревский, ставший великим около середины XV века, по-видимому, в результате успешной колонизации двинских земель преимущественно боярством Неревского конца и политической деятельности Исака Андреевича Борецкого, мужа Марфы Борецкой. Концы имели свои, кончакские, советы, собирали народные сходы - веча. Высшим органом республики считалось общенародное собрание - общенародное вече. Фактическую повседневную власть осуществляли посадник и тысяцкий. Тысяцкий ведал делами торговли. Более мелкими государственными должностями были сотские - выборные начальники десяти сотен, на которые делилась вся Новгородская земля. Повседневные дела решались в вечевой избе - в канцелярии веча, где был постоянный вечевой, или вечный (от слова «вече»), дьяк и двое подвойских - помощников степенного посадника; им подчинялись бирючи, позовники, ябедники, приставы и т. п. - низшие чины администрации, соответствующие позднейшим полицейским, судебным исполнителям и проч.

Номинально Новгород подчинялся великим князьям, когда-то киевским, потом московским. Однако права великокняжеской власти все более урезывались и к середине XV века были сведены на нет. С большими трудами, и то от случая к случаю, московские наместники собирали налог с крестьян - «черный бор», причитающийся великому князю как юридическому главе Новгорода.

В XIV и XV веках происходили реформы самоуправления. Было увеличено количество посадников и тысяцких, они стали избираться от каждого конца, при этом количество посадников выросло до 36, по шесть от конца (от Неревского и Славенского концов по девять). Посадники входили в Совет господ, собиравшийся в палатах архиепископа, под председательством последнего. Из среды посадников избирался на один год (позже - на полгода) один степенной, то есть главный посадник, значение которого после организации коллективного посадничества, естественно, сильно уменьшилось. Концы тоже имели каждый своего главу, обычно несменяемого, называвшегося «старым» посадником. Старые посадники образовывали малый государственный совет при степенном. Посадниками становились исключительно бояре, принадлежавшие к 35 - 40 семействам великих бояр - наследственной родовой городской аристократии. Постепенно великие бояре захватили в свои руки также должности тысяцких и сотских. Совет господ к XV веку узурпировал власть веча, и вместо демократического самоуправления стал боярской республикой, олигархией (типа Венеции), что и обусловило его слабость перед лицом крупнейшего московского самодержавия, опиравшегося на растущую силу военно-служилого дворянского класса.

В отличие от московских дворян мелкие землевладельцы Новгорода, называвшиеся «житьими», не были заинтересованы в политике верхушечного слоя. В городских делах они имели также очень мало прав, лишь представительствовали от случая к случаю на новгородском вече да иногда подписывали вместе с боярами особо важные государственные договоры. Концентрация богатств и власти в руках немногих семей великих бояр порождала, таким образом, общее недовольство новгородцев. Иван Третий учел это и на первых порах заигрывал с новгородскими низами, изменив в их пользу судную грамоту (свод законов), по которой отменялась «наводка» - право приводить с собой на суд в виде свидетелей жителей своей улицы. Когда-то это право подтверждало демократические порядки, но к XV столетию великие бояре стали попросту покупать себе свидетелей, собирая толпы наемных крикунов, которые помогали им решать все дела в судах в свою пользу. Эти-то наемные люди, обычно из деклассированной среды или из среды боярских слуг, и получили в московской летописи прозвище «худых мужиков - вечников».

К XV столетию выросло также и значение новгородской церкви, захватившей более трети часновладельческих земель республики. Церковники делились на белое и черное духовенство. Последнее (монахи) подчинялись новгородскому архимандриту, которым был обычно архимандрит Юрьевского монастыря.

Монастыри захватывали и получали в дар от бояр земли с крестьянами. В романе показан, в частности, один из знаменитых деятелей такого плана Зосима (или Изосим), основатель Соловецкого монастыря на Белом море. (Год рождения не известен, умер в 1478 г.) В «Житии» Зосимы сохранился рассказ о его столкновении с Марфой Борецкой и о пророческом «видении» безголовых великих бояр (Зосима якобы видел, что противники Москвы будут разбиты Иваном Третьим).

И черное и белое духовенство равно подчинялось архиепископу. Верховного главу новгородской церкви, архиепископа, выбирали по жребию.

Усиление, а главное, непомерный рост богатств церкви вызвал к жизни еретическое движение. Еретики требовали, прежде всего, отказа церкви от владения имуществом. Очень значительным было движение стригольников (приблизительно за сто лет до описываемых событий), которое возглавлял проповедник Карп. Карпа казнили, скинув с Великого моста в Новгороде. Однако стригольничество продолжало сказываться, а незадолго до присоединения к Москве в Новгороде возникла новая ересь, направленная против церковной обрядности и церковных имуществ. Позже она перекинулась в Москву и получила название «ереси жидовствующих». (Слово не имело оскорбительного оттенка. Название пущено в ход Иосифом Волоцким, знаменитым проповедником, яростным противником еретиков. Только последними исследованиями советских ученых установлено, что на самом деле еретики с еврейской религиозной мыслью не были связаны, скорее представляя собою древнее стригольничество в новой модификации. Любопытно, что одно время этой ереси придерживался сам царь Иван Третий, мечтавший с помощью еретиков отобрать у церкви ее земельные владения.)

В романе частично упомянуты книги, на которые опирались еретики - сочинения Дионисия Ареопагита, также «Шестокрыл», «Звездозаконие», где толковались астрономические вопросы.

Отражением тогдашних богословских споров является разное произношение и написание в романе имени Христа: Исус, обычное для того времени, и Иисус, принятое еретиками.

Вообще об именах надо сказать следующее. В романе одно и то же имя передается по-разному: Олимпиада - Пиша, Ваня - Иван, Данил - Данило. Кроме того, есть имена с прозвищами: Стрига-Оболенский. (Оболенский - родовая фамилия, Стрига - личное прозвище. Вот почему встречается и Стрига-Оболенский, и Оболенский-Стрига, и просто Стрига.) Фамилии в XIV - XV веках только начинали образовываться. Звали людей обычно по имени или по имени-отчеству, при этом замужних женщин вместо отчества - по имени мужа. Поэтому Марфа Борецкая зовется то Марфой Ивановной (отчество), то Марфой Исаковной (по имени покойного мужа, Исака Андреича Борецкого). Личное отчество Марфы выясняется по документам с трудом и гадательно, по отчеству ее брата (родного или двоюродного?) Ивана Лошинского. Возможно, он и родной брат, но его отчество перепутано в летописи, ибо в «Житии» Михаила Клопского, в писцовых книгах XVI века и в одной печати, предположительно принадлежавшей именно ему, Лошинский назван Семеновичем. Можно допустить, что и Марфа была Семеновной, а не Ивановной. Впрочем, точно ничего сказать нельзя, и мы остановились на традиционном летописном отчестве.