Книга Вейн - Инна Живетьева

– Утром попрошу у васяков телегу. Перевезем Юру в «Перекресток» и обратно, через дальний узел. Егор, может, все-таки поживешь на Середине?

Он вскинул возмущенные глаза.

– Понятно, молчу. Пусть Вцеслав сам решает, что с тобой делать.

Егор отвернулся, пряча лицо. В носу щекотало, точно он залпом выпил стакан газировки.

– От узла до партизанских «секретов» полдня ходу. В схроне я оставил оружие. Стреляешь как?

– Неплохо. В прошлом году сдал на серебряный значок ГТО. Воинская ступень. В этом собирался на золотой.

Грин улыбнулся.

– Действительно, «неплохо». Кстати, Михаил Андреевич говорил, тебя очень хвалил наставник Яцек. Мол, парень с арбалетом родился.

Егор вспомнил сумрачный овраг, где колыхались ленты вокруг мишеней и скользил деревянный олень, подвешенный на веревках. Показалось: это было очень давно.

– Ну, и такой вопрос, – Грин подергал себя за нос, точно досадуя на что-то. – Выстрелить в человека, я так понимаю, сможешь?

Егор сердито посмотрел на вейна.

– В зейденца. Да, приходилось.

– Значит, будем считать, что не растеряешься. Дальше: слушаться беспрекословно. Приказываю лежать – падаешь и только потом думаешь, а надо ли. Это понятно?

– Конечно. Вы командир.

Грин зачерпнул из котелка отвар, обернул лопухом кружку и сунул Юрке.

– До дна. Осторожно, горячее.

– Не хочу, – хмуро отозвался тот.

– Пей, это полезно.

– Отстаньте от меня! И вообще, сам разберусь, переселяться к Тобиусу или нет! Вам-то теперь какое дело?

Глаза у Юрки были злые и обиженные. Вот черт!.. Егор почувствовал, как у него вспыхнули уши.

– Расселись тут! Вы же торопитесь, ну и валите. А я в Разведку подамся, к Ядвиге. Завтра же!

– Положим, завтра тебе к узлу и близко подходить нельзя, – возразил Грин. – Поэтому пей и не выеживайся.

Он помог Юрке подняться. Тот выхлебал отвар и снова закопался в одеяла.

– Я вернусь к концу недели, посмотрим на твое состояние, – сказал вейн.

– Ага, обещал уже один такой.

– Не веришь мне, вспомни о беженцах.

– Алекс! – вскинулся Егор. – А среди них не было Олы Натадинель?

Вейн покачал головой.

– Точно?

– На такую фамилию я бы обратил внимание.

В дальнем конце улицы показались васяки. Туда они ушли шумно – пели, притопывали босыми пятками, трясли погремушками из сухих тыкв. Обратно возвращались молча, на цыпочках. От толпы отделялись фигурки и ныряли в дома. Лязгали засовы, захлопывались изнутри ставни.

– У-у, ночь! – сказал Плека, поравнявшись с костром. – Спать!

Грин хлопнул по лежанке.

– Мы здесь.

Плека огорчился:

– Здесь ночью плохо, солнца нету.

– Костер есть.

– Костер мало.

Егор знал, почему вейн не принимает приглашение: в домиках у васяков сыро, пахнет животными, которых держат тут же, за хлипкими загородками. Спит все семейство на полу, укрываясь общим одеялом.

Наконец Плека отвязался. Затворились последние ставни, погасли огоньки.

– Юрка, – позвал Егор. Тот нехотя повернулся. – Если б только из-за отца, я бы остался. Честно. Но там воюют. Я не могу отсиживаться, пока другие!..

Юрка вдруг приподнялся на локте. Лицо его, освещенное костром, перекосилось от боли.

– Слушай… ну, короче, тебе надо знать. Помнишь, ты говорил про Родьку Масселя? Рассказывал про крепость, и вообще, – он замялся, облизнул сухие губы с белыми чешуйками коросты.

Егору почему-то стало трудно дышать.

– Я помню! Ну?!

– Его повесили. Вместе с вашим директором.

Егор не поверил:

– Их должны были эвакуировать!

– Не успели. Они раненых спасали. Талка сама видела.

Егор вскочил, сжал ладонями виски. Голова, казалось, сейчас лопнет. Гады! Ну какие же гады! Родьку… Хрумчика…

Грин надавил на плечи, заставляя сесть. Сунул кружку, из нее плеснуло темно-красным, пахучим.

– Залпом. Быстро.

Глиняный край ударил по губам. Егор машинально глотнул и закашлялся, подавившись крепким вином.

– Сволочи! Ненавижу!

Слезы хлынули разом, от них жгло глаза и щипало кожу. Егор выронил кружку, вцепился зубами в кулак. Грин гладил его по спине.

Телегу потряхивало, и в такт движению бултыхались в животе льдинки. Юрка жмурился, глотал кислую слюну. Скорее бы приехать. Скорее бы все закончилось.

– Алекс! – окликнул он вейна. – Вы к интернату сходите, у меня в вещмешке деньги остались. Жрать я на что-то должен? И одежду мою принесите, я в этом прикиде как малахольный.

Грин кивнул. Повернулся Плека, радостно улыбнулся и щелкнул вожжами. Кобыла послушно втащила телегу в ворота. Остановились. Юрка осторожно процедил воздух между зубами и приподнялся на локте.

– Пойду договорюсь. – Вейн скрылся в доме.

Несмотря на раннее утро, во дворе уже суетились. Оглушительно лаял пес, норовя цапнуть за пятку конюха. Пыхала дымом кухонная труба. Служанка, подоткнув подол, гонялась за петухом. Тот истошно орал, бил крыльями и пытался спрятаться под возами. Юрка огляделся с удивлением. Ах да, межсезонье закончилось!

– Солнце! – вдруг сказал Плека и ткнул пальцем в окна верхнего этажа.

Юрка посмотрел, но заметил лишь, как откачнулась в глубь комнаты светловолосая девушка.

– По поводу Разведки – это правда? – спросил Егор.

– А чего? Сам же уговаривал.

Прошла гордая служанка. У нее под мышкой кряхтел и сучил лапами взъерошенный петух.

– Я понимаю, ты злишься…

– Нет, ну что ты! «Спасибо за все!» – припомнил Юрка и со злорадством отметил, что Егор покраснел.

– Извини, – глядя в сторону, сказал Натадинель. – Мне казалось, так будет лучше.

Юрка снова откинулся на крытые соломой доски. От слабости бросило в пот и стало зябко.

Вернулся Грин.

– Тобиус тебе очень рад, но сейчас от плиты отойти не может. Ты на второй этаж как, ножками или донести?

– Сам!

Обеденный зал оглушил какофонией. Тут завтракали, сговаривались с попутчиками, здоровались с соседями. Орал младенец. Ребятишки постарше носились между столами. Вынырнул из кухни Тобиус, махнул и снова скрылся.

«Я хочу домой, – подумал Юрка. – Я не хочу тут!» Вспомнилось вдруг, как попрекал Грина: «Смотрите теперь в чужие окошки, завидуйте!» – и повело согнуться, прижать руки к животу, такой резануло болью.