Книга Пари - Айя Субботина

пробежала черная кошка, никуда не девается. С того момента, как я вышла из душа и увидела Лекса мрачнее тучи — и до теперь, после перелета, хотя в самолете мы сидели рядом, все время разговаривали и по очереди нянчили Орео, который время от времени перебирался с одни рук — на другие. Он и сейчас спокойно, как ни в чем не бывало, дрыхнет у меня на руках, и выглядит самой довольной собакой на свете. Бедолага еще не знает, что через полчаса его ждет маленькая комнатушка, с ржавой водой из крана, работающей через раз газовой колонкой и котом, которому такое соседство явно не понравится.

Наверное, все было бы иначе, если бы мы с Лексом не расставались в точке полной неопределенности. Это глупо, но я даже не знаю, можно ли мне теперь ему звонить и насколько это будет уместно. Не знаю, что между нами теперь. Не понимаю, имею ли право завести разговор о том, кто мы теперь друг другу. И боюсь его как черт ладана потому что в ответ могу услышать едкое признание о том, что все это время была просто игрушкой, поиздеваться над которой он имел полное моральное право.

— Нет, все будет хорошо, — говорю в расслабленную морду Орео, которую он неожиданно вскидывает во сне. — Лекс решит свои проблемы и обязательно перезвонит.

Когда выхожу из такси, водитель неожиданно бросается наперерез, забирает у меня сумку и предлагает свою помощь. В ответ на мое непонимание говорит, что ему заплатили за это, а я даже не могу вспомнить момента, когда бы Лекс успел это сделать. Но и то хлеб — тащить самой собаку и всю его поклажу было бы не смертельно, но довольно сложно.

Внутри такая духота, что сразу, как только переступаю порог, бросаюсь распахивать окна. В Праге было относительно жарко, но хотя бы раз в день шел дождь, а здесь столбики термометра доползли до тридцатиградусной отметки и все это счастье три дня прямой наводкой жарило мне в окна. Ощущения такие, будто меня зашвырнули в замаскированную под «малосемейку» микроволновую печь.

Первым делом выставляю миски Орео, наливаю ему воды и раскладываю его лежанку. Убедившись, что он в порядке и даже с любопытством изучает новое место жительства, иду на балкон — комнату нужно срочно проветрить, иначе меня ждет «волшебная» ночь в душегубке.

Но первое, что я вижу, когда распахиваю балконную дверь — черный меховой комок, вокруг которого размазаны темно-красные следы крови. Замираю, пытаясь понять, что происходит. Это лохматое чудовище решило демонстративно сожрать на моем балконе свою добычу? Перьев как будто не видно, да и крови явно больше, чем, наверное, должно бы быть. Значит, это мышь или… крыса? Мысль о том, что котяра мой в принципе не до конца ее прикончить и крыса вот-вот заскочит в дом, заставляет меня выскочить и захлопнуть дверь. Но что-то все-таки не дает покоя. Покрутившись немного, возвращаюсь и заглядываю через стекло — черная куча меха как будто даже с места не сдвинулся. И только немного присмотревшись, замечаю, что часть меха у него на голове и на затылке, тоже слиплась от крови.

— Вот же блин, — бормочу себе под нос, снова отхожу, но мысль о том, что там у меня лежит пусть и самое не обаятельное в мире, но нуждающееся в помощи животное, все равно не оставляет в покое.

Прохожу по комнате, прикидываю, что можно сделать в такой ситуации. Вызвать ветеринара на дом? У меня в кошельке денег осталось ровно на один раз вызвать такси, но я даже в этом не уверена. Ветеринару я смогу заплатить разве что своими красивыми глазами.

Ладно, может, все не так страшно? Нужно для начала выяснить, что с ним может быть не так. Это все-таки дворовой бойцовский кот, а не какая-то изнеженная породистая кошка, на которую даже чихнуть страшно. Да это мне надо «скорую» вызывать каждый раз, когда он смотрит на меня своими людоедскими зелеными глазищами.

Быстро нахожу в поисковике номер первой же попавшейся ветеринарной клиники. На том конце отвечает занудный женский голос и сразу, до того, как я успеваю открыть рот и сказать хотя бы слово, заученным тоном диктует график работы. Я пытаюсь объяснить, что мне нужна просто консультация, в ответ на что она моментально взрывается возмущенным визгом о том, что всем только консультация, всем только спросить, а время… Я заканчиваю разговор, справедливо рассудив, что тут мне точно не помогут. Набираю следующий, но там вообще никто не отвечает. «Третий номер» неожиданно даже выслушивает мое описание проблемы, но когда узнает, что речь идет о бездомном животном, предлагает просто усыпить — типа, так будет дешевле.

— Да что не так с этим миром?! — ору в темный экран, потому что еще два номера тоже тупо не отвечают. — Мне просто нужно спасти одного бармалея, что в этом сложного?!

Начинаю перебирать по памяти, у кого из моих знакомых есть животные. Нахожу в телефонной книге пару номеров, звоню, но после короткого разговора оба озвучивают частные клиники для животных, в одной из которых консультация стоит столько, что эта цифра кажется просто баснословной. Хотя раньше я бы просто заплатила ее, даже не подсчитывая, сколько там останется на карте. А про вторую моя знакомая Маша, косметолог «селебрити» мягко намекает, что они точно не станут возиться с бездомным котом, чтобы не смущать своих постоянных клиентов.

Остается последняя надежда — номер Кати. Понятия не имею, есть ли у нее домашние животные, но каждый раз, когда мы переписывались, я выносила из нашего разговора что-то полезное. Нахожу наш чат в мессенджере и коротко описываю проблему.

А пока жду ответа (время уже почти семь вечера, возможно, она вообще сегодня уже не ответит!), набираюсь смелости, вооружаюсь полотенцем и потихоньку открываю балконную дверь.

— Только попробуй на меня лапу поднять! — На всякий случай говорю убедительно и смело. — Так и останешься тут лежать в гордом одиночестве, понятно?

Черное меховое пятно даже не подает признаков жизни. Нахожу взглядом какой-то старый стертый почти до кочерыжки веник и осторожно тыкаю ним бармалея. Кот еле заметно шевелится, издает странный, похожий на урчание звук и снова замирает. А когда снова его тормошу еле-еле, но все-таки приподнимает голову и даже разворачивается немного на бок.

Господи боже.

Вся его морда исцарапана, один глаз заплыл так сильно, что я вообще не уверена, есть ли он там вообще. На груди видно два больших засохших пятна крови. Он так тяжело