Книга Охотница. Игра на жизнь. Книга четвёртая - Алёна Нова

на нашей пристани, наслаждаясь солнечным утром, как и каждый день до этого, встречая и провожая закаты с рассветами, слушая шелест волн, только вот жаль, что происходило такое чудо не наяву. Во сне мой вампир приходил ко мне, не пропуская ни дня, ни вечера, чтобы неустанно пытаться вытащить из этого состояния, но я так и не могла проснуться. Илли не пускала меня в реальный мир, буквально силой удерживая в пограничном состоянии, и я понятия не имела, когда соизволит поменять решение.

Упрямая.

Но я понимала её...

─ Может, уже вернёшься? Что-то я уже начинаю переживать, ─ пошутил Ник, хотя я знала, как на самом деле вампир переживает.

─ Ты же в курсе, кого тебе надо об этом просить, ─ красноречиво косясь на уже неприлично выпирающий живот, сказала я, и Ник ласково пробежался по нему пальцами, вызывая ответный импульс крохи.

─ Крис уже просто невыносим, ─ пожаловался он. ─ Никогда не видел его таким нервным и напряжённым одновременно, но мне он недавно высказал, что я сам не лучше, представляешь?

─ Я вполне могу в это поверить.

Чем ближе подходил срок родов Нелл, тем хуже себя чувствовал Залесский, испытывая некоторые трудности с собственными эмоциями. Каким-то образом так случилось, что отцы прекрасно ощущали изменения в организме их пары во время беременности – видимо, дело в пресловутой связи, – и любая «неполадка» в теле женщины мгновенно отражалась на бедном вампире. У Высших вообще, как позже выяснилось, очень трепетное отношение к детям, но особенно к своим беременным супругам, и хорошо, что я не была в сознании, чтобы это проверить, ведь позже я на себе всё это прекрасно почувствовала.

Бывший Хаос, он же Дамиан, он же Разрушитель в пушистых тапках, он же Белобрысый гоблин и он же ещё много кто по версии Нельки, не так часто пробирающейся ко мне в сны, как хотелось бы, тоже переживал не самые лучшие времена в своей долгой, некогда божественной жизни. Однако подруга была в ужасе от их двойной заботы и гиперопеки, с шальными глазами рассказывая мне обо всех прелестях своего положения, пока я старалась не смеяться. Оба мужчины не оставляли её ни на миг даже в ванной, и ведьмочке пришлось прятаться от них по углам и шкафам, но те неизменно находили девушку, окружая её ещё большей любовью, не замечая при этом её недовольства. Или просто делали вид, что не замечают.

Недавно я спросила Нельку, каково это любить сразу двоих, и вообще, возможно ли, но она сказала, что точно не думала о таком для себя. Даже пошутила, мол, сама себя не любила достаточно и теперь у неё двое мужчин, которые каждый раз разубеждают в обратном… Я бы так вряд ли сумела. Не знаю, почему Смерть отступился от меня, и не особо мне верилось в слова Ника о том, что коварный бог передумал, но он оставил нас в покое, и это до сих пор удивляло. И радовало. Как, собственно, и мой полностью восстановившийся глаз.

К слову о богах… Никто из них так больше и не появлялся рядом, не пытался вмешиваться и диктовать свои условия – словно дали нам всем заслуженный отпуск, но что немаловажно, некоторые из нас стали со временем забывать, каким именно образом война была окончена. О вмешательстве высших сил точно помнили мы с моим вампиром, а вот многие почему-то были уверены, что мы просто разгромили жрецов общими усилиями. Разве что Лекс ещё мог похвастаться этими воспоминаниями. Предательство Женьки резануло по другу сильнее, чем его фальшивая смерть, и бог таким способом явно попытался искупить свою вину. Он, судя по всему, хотел, чтобы Сашка о нём не забывал, и друг помнил, периодически повторяя, как заклинание: «Спасибо, боженька, за одолжение! Век тебя не забуду, ушастый иуда…», совершенно не боясь кары небесной.

А ещё бывший Оракул вернул Диме прежнее состояние, и теперь юный маг, хоть и не был больше безумен, но так и остался для всех слегка странноватым парнем, однако в этом состояла его прелесть. Он оказался хорошим, светлым человеком, и, несмотря на тот факт, что доверять кому бы то ни было теперь было очень сложно, никто из нас не собирался впадать в крайности и возводить барьеры в отношениях с другими.

С матерью у близнецов по-прежнему всё обстояло сложно, но если я что-то и знала о Нелл с Лексом, так это о их чувстве справедливости. Если уж они оба ненавидели кого-то или любили, то в полную силу, и я не смогла бы во всей вселенной встретить таких же друзей, которые полностью разделяли бы мои собственные чувства. В конце концов, эту женщину никто не заставлял помогать жрецам – она лишь хотела вернуть магию, но, как и сказала подруга, каждый сам делает свой выбор, и для каждого некоторые вещи оказываются важнее даже собственных детей…

Что касается тех, кто ушёл в Инрем, то они и правда приходили во сне, как и обещали. Алеар вместе с Камиллой, навёрстывая то время, что не были со мной, частенько устраивали  мне экскурсии по самым красочным местам, показывая все те изменения, которые уже начали происходить с миром. Оказалось, та моя последняя встреча со священными дубами принесла свои плоды, и пролитая кровь сумела напитать даже близлежащие земли.

И это стало началом.

Нежить, правда, никуда не делась, но охотники прочёсывали леса, объединившись с эльфами, магами и другими оставшимися обитателями Инрема, которые решили, наконец, вылезти из своих нор, узнав о таких радикальных переменах. Но перемены коснулись не только деловых и политических взаимоотношений между расами. Энитири кардинально начали пересматривать свои взгляды на Высших, ещё когда Дерек начал собирать их для решающего боя, а теперь все семьи устраивали совместные вылазки с целью познакомиться с вампирами.

Больше не было этой жуткой многовековой традиции выдавать девочек замуж за родственников и лишать детей возможности знать своих родителей, а мои знакомые  девчонки первыми подали пример, когда вечно хмурая Хэйлин рискнула поближе узнать одного из бывших врагов, а за ней потянулись и все остальные. Я не могла с ними связаться, но точно знала, что теперь у них всё будет хорошо, да и Ян временами рассказывал очень интересные слухи.

Мастер казался мне изменившимся. Я думаю, мы все, так или иначе, поменялись, но Северьян даже выглядел как-то по-другому. Так, словно огромный груз, который когда-то лежал на его плечах, больше не тяготил, и всякий раз, когда мы виделись во