Книга Nirvana: Правдивая история - Эверет Тру

Я: Ты одобряешь переодевания?

Курт Кобейн: Конечно. Но мужчины должны носить платье не потому, что это признак феминизма, а потому, что в платье удобнее. У меня когда-нибудь импотенция наступит, и все из-за того, что пенис зажимают узкие джинсы, поэтому приходится носить мешковатые трусы или вообще платье.

Я: А что ты думаешь об использовании мужчинами макияжа?

Курт Кобейн: Почему бы нет. Если он наложен густо, кричаще, как у жены евангелиста с телевидения. Я подвожу глаза примерно месяц в год. Пит Тауншенд тоже пользовался подводкой, но продлилось это недолго. Я много знаю о рок-звездах, которые подводят глаза. Это всегда ненадолго. Часто в результате жжет в глазах – жидкость плавится под воздействием яркого света на сцене. Вытатуировать эту подводку, что ли. Переодевание – это прикольно. Жаль, что я не могу лучше объяснить то, почему мы в клипе ходим в платьях. Просто я все время их ношу, дома, например, да где угодно. С таким же успехом я бы мог носить купальный халат или простынку с дырой для головы. Вовсе не потому, что я хочу одеваться именно в женское платье.

«Мелоди мейкер», спецвыпуск по гендерным проблемам, 12 декабря 1992 года

24 октября «Nirvana» вернулась в «Reciprocal» – теперь эта студия, правда, называлась «Word Of Mouth» – для записи демо-версий для нового альбома. У трио было не так много готовых песен и вообще никаких текстов. Сессия прошла неудачно.

– Для демок «In Utero» я приготовил несколько ножных педалей и устройств со странными звуками, – вспоминает Эрни Бейли. – Курт испробовал все двенадцать, и я посоветовал, что гитара будет звучать куда лучше, если не пользоваться всеми примочками сразу, потому что его собственный сигнал заглушался и гитара звучала ужасно, однако он ответил: «А я этого и хочу». Я подумал: «Ну ты совсем уже оборзел со своими идеями, просто задолбал…»

Курт мог быть в этом случае и серьезен. Предполагалось играть на такой частоте, от которой снесет колонки. Помню, Курт говорил мне, что хотел использовать эту частоту в самом начале «In Utero», но потом предпочел звучание, основанное на дорогих системах hi-fi.

– Дэйв был самым громким из всех барабанщиков, каких я только записывал, – комментирует Джек Эндино. – Пока мы сводили демоверсии, пришли копы. Это была единственная жалоба на шум, которая поступила за пять лет существования студии. Она размещается в старом здании с тройными стенками. Оно звуконепроницаемое. Но Дэйв так громко стучал, что жалоба поступила из квартиры за три подъезда от нас. Я вышел пообщаться с полицией. Копы говорят: «Ребята, пора сворачиваться». А я им отвечаю: «Чуваки, вы знаете, кто такие „Nirvana“?»

Продюсер вспоминает:

– Когда позвонили из «Nirvana», они планировали по-быстренькому записать несколько песен на старом восьмидорожечном оборудовании. Они назначили время, но потом отменили его, потому что как раз в тот уик-энд на свет появилась Фрэнсис. Они еще пару раз отменяли запись. Наконец группа появилась. Мы установили барабаны и усилители и стали ждать Курта. Он так и не пришел. На следующий день он таки показался, и группа сделала шесть песен – точь-в-точь так, как сейчас на «In Utero». Атмосфера была напряженной. Что-то мрачное витало в воздухе. Само то, что Курт опоздал на двенадцать часов, было не похоже на группу. Люди не общались друг с другом. Курт находился в другой реальности, не в той, что все остальные.

Из разговоров с Куртом того времени я знаю, что он был озабочен тем, что из «Nevermind» пытаются выкачать слишком много, и хотел вернуться к основам.

– Так и есть, – соглашается Джек. – Они хотели снова делать что-то иное, прийти и записаться за один день. Никоим образом я не думал, что записываю следующий альбом «Nirvana». По крайней мере, когда они были у меня, то говорили: «Да, мы, наверное, следующую запись проведем у Стива Альбини». А я сидел и думал: «Да уж, спасибо!»

К моей версии «Nevermind 2» больше всего подходила «Rape Me», потому что только ее мы, собственно, и закончили, – продолжает он. – Неплохая версия. Всё в порядке. Присутствие Фрэнсис при записи было несколько необычно. Кортни пришла с ребенком, и они поднесли ее к микрофону – «Давай запишем голос Фрэнсис и наложим на песню!» Но в итоговом сэмпле ее не было. Тогда девочке была неделя или, возможно, пара недель от роду.

Вокала ни на одной из песен пока не было, кроме «Rape Me», на которой голосу Курта недостает того цинизма, который отличает песню в целом.

– Никто так и не позвонил, чтобы закончить запись, – вздыхает Джек. – Казалось, кто-то уговорил их сделать демо. Группа не выказывала к записи никакого интереса, а Курт вел себя так, будто ему вообще ничего не надо.

Все остальные композиции были инструментальными: черновики песен, которые появятся на третьем альбоме, – беспомощная и трогательная «Dumb», отчаянная атака на металлистов «Pennyroyal Tea»…

– Кортни пришла в конце сессий, как раз когда Курт записывал вокал к «Rape Me», – продолжает Джек. – Песня появилась году где-то в 1990-м или 1991-м, но там не хватало связки, поэтому пришлось придумать еще некоторые слова. Думаю, Кортни помогала Курту со стихами, потому что после встречи с Кортни все тексты Курта изменились.

Я: Стали более понятными?

– Да, вот именно, – кивает продюсер. – На «In Utero» тексты куда как более конкретные. Он в буквальном смысле писал слова в студии и стрелял ими в Кортни – он читал ей фразу, а она отвечала: «Круто, но как же другая строчка, которую ты пел раньше?» Я подумал: «Да, болтушка и молчун подходят друг другу». Кортни, возможно, слабо могла работать с мелодией, но слов у нее хватало. Уверен, что она помогла ему сосредоточиться на текстах. Не думаю, что она что-то написала сама, но подняла планку так высоко, что Курту пришлось серьезно тянуться.

Я: Если Кортни была в студии, менялось ли поведение группы?

– Другие участники старались быстрее уйти, – отвечает Джек. – Как только бас и барабаны были готовы, все отправлялись домой, и в студии со мной оставались только Курт и Кортни. Но обстановка была нормальной. Только Крист вроде бы неловко себя чувствовал в присутствии Кортни, а с Дэйвом пара ладила хорошо. Помню, как они кому-то названивали с телефона студии и истерически хохотали. Это были телефонные звонки журналистам с угрозами, но в шуточном ключе, звонили Дэйв, Курт и Кортни. Они словно подстрекали друг друга, все трое. Не знаю, насколько всерьез они воспринимали эти телефонные звонки, когда собственно звонили. Однако полагаю, что кое-кто из абонентов воспринял их как нельзя более серьезно.

30 октября «Nirvana» отыграла еще один нестандартный концерт – на этот раз в присутствии одной из самых больших аудиторий за их карьеру: почти 50 000 собралось на стадионе «Velez Sarsfield» в Буэнос-Айресе, Аргентина. Группа не утруждала себя репетициями, настроение у всех было неважным, и когда толпа начала освистывать «Calamity Jane» – просто потому, что группа была чисто женской (по крайней мере, так решили ребята из «Nirvana»), – все окончательно пошло под откос.