Книга Красное на красном - Вера Камша
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Уговаривал ехать с ним.
— Ты отказался, — с удовлетворением сказал бириссец.
— Да.
— Значит, будешь моим гостем. Мы сейчас едем в Текку. Это моя деревня, там живет отец моего отца. Я его последний внук.
— Ты решил оставить казара?
— Нет, хотя его сердце сделано из помета. Молодой Луллак был бы лучшим, но он не готов освободить свой дом от гнили. Адгемар хочет говорить с нашим народом. Ему нужны люди, и мы выслушаем его слово. У нас довольно мужчин, чтобы мстить своим врагам, кормить своих женщин и продолжать свой род. Дети Козла встретят весну, но не увидят лета.
Это было сказкой — прозрачные озерные глубины, черные прибрежные скалы, изумрудная зелень горных елей, снежные пики, закрывающие горизонт. Знаменитые Семь Очей Сагранны, семь озер, дающих начало пяти главным рекам Кагеты. Господин Шабли положил немало сил, вколачивая в унарские головы географическую премудрость, зато теперь Дик мог рассказать всем и каждому, что правильней разделить озерную систему на две. Первая состоит из пяти озер, вторая — из двух. Самое большое из озер, Черное Око, вбирает в себя множество горных ручьев и речек, но вытекает из него лишь четыре бурных, коротких потока, каждый из которых оканчивается озером. Эти озера, в свою очередь, дают жизнь четырем рекам, в том числе Рцуку, на котором стоит столица Кагеты. Еще два озера, называемые Барсовыми Очами, образовались на месте давнишних обвалов, перекрывших русла небольших горных речек — Гайры и Биры.
— Барсовы Очи меньше остальных озер. — Эр Рокэ приказал рассказать все, что он помнит, и Дик с готовностью вываливал на Вейзеля, таможенников и хмурого бакрана намертво зазубренные цифры. — Левое Око в длину насчитывает около шести тысяч бье, в ширину — две тысячи, а в глубину — триста, Правое Око мельче, около двухсот бье, зато шире. Очи Сагранны не просто снабжают Кагету водой, они защищают ее от разрушительных паводков, принимая в себя приходящие с гор талые и дождевые воды.
— Этот ваш Шабли — толковый человек. — Рокэ, поигрывая перчатками, всматривался в изумрудную гладь. — Вам повезло, юноша. В мои годы в Лаик описательные науки преподавал абсолютный идиот. Курт, вы уверены, что одной штольни и четырех вспомогательных хватит?
— Я ни в чем не уверен, и меньше всего в том, что вы затеяли, особенно сейчас. Адгемар разбит и бежал. Самое время вступить в переговоры и потребовать…
— Что потребовать, Курт? Чтоб бириссцы убрались из Варасты? А какое отношение наши седые друзья имеют к не менее седому Лису? Уверяю вас, казар отопрется от всего. Он знать ничего не знает, кругом не виноват, бириссцы сами по себе, что хотят, то и воротят, а в качестве доказательств их самостоятельности нам предъявят десяток-другой новеньких набегов… Постойте-ка! — Рокэ поднял ладонь, прикрывая глаза от солнца и глядя вдаль. — Похоже, Великий Бакра решил вмешаться в наш спор. В горах гроза и немалая.
Ворон был прав. Солнце по-прежнему сияло над изумрудной водой, но вершины гор растворились в свинцовых тучах. Рокэ грациозно потянулся и подошел к самому обрыву.
— Что говорил несравненный Шабли о здешних грозах?
— В начале осени они бывают особенно сильными, — покорно сообщил Дик, которому очень хотелось поискать какое-нибудь укрытие. — Они продолжаются недолго и, как правило, сопровождаются очень сильным ветром, а на землю изливается большое количество воды. В густо заселенных районах это могло бы иметь печальные последствия. Грозы часто сопровождаются обвалами, оползнями и разрушительными, хоть и кратковременными паводками, во время которых горные реки захватывают и несут крупные и мелкие камни, стволы и ветви сломанных ветром деревьев. Эр Рокэ, может быть, мы отойдем от берега?
— Неужели, юноша, вы не желаете лично полюбоваться, как Барсово Око «принимает в себя приходящие с гор дождевые воды»? Ваш господин Шабли был бы в восторге.
Дик в восторге не был, наоборот, ему было страшно и стыдно за свой страх. Ричард с детства боялся гроз, но не признаваться же в этом Алве, да еще на глазах адуанов и бакранских дикарей. Что до Ворона, то он откровенно любовался приближающимся ненастьем. Клубящаяся тьма надвигалась неотвратимо, послышались глухие, хриплые раскаты. Герцог повернулся к Вейзелю, как ни в чем не бывало продолжая прерванный разговор:
— Вы, Курт, совершенно правы, когда говорите, что наши шесть тысяч в здешних краях — это меньше, чем ничего. Поэтому Лиса надо схватить так, чтоб не вывернулся. Если у вас есть другие идеи, я весь внимание.
— Леворукий вас возьми, Рокэ, нет у меня никаких идей, но по всем правилам мы должны предъявить ультиматум. После Барсова ущелья и Дарамы никто не подумает, что мы шутим.
— У вас прекрасная душа, генерал, — покачал головой Алва, — и быть вам в раю среди бледных роз и ангелов, но сначала — потоп, а ультиматум — потом. Пусть Адгемар с присными поймут, что нам все сопли и слюни мира по колено. Тогда казар приползет к нам на брюхе, чтоб свои не разорвали.
— Рокэ, опомнитесь! Там не только воины, там…
— Именно, — перебил Ворон, — там женщины, дети, лошади, раненые, пленные. Все верно. Отучить брать заложников можно одним способом — не щадить тех, кому не повезло. А отучить Лиса юлить можно, только убивая без предупреждения!
— Монсеньор, — влез Клаус, — недосуг нам чистоплюйством заниматься. Господин генерал — человек богобоязненный, а нам лишь бы седунов, жабу их соловей, раз и навсегда отвадить, и гори все закатным пламенем. Мы-то знаем, что к чему!
— Точно, — кивнул Жан, — пусть получат и за прошлое и на будущее. А пленные, что ж… Не свезло им. Меня б утащили, я б Создателя молил, чтоб седунов смыло и меня вместе с ними.
Ричард только сейчас понял, что затеял Ворон. Взорвать скальный завал, чтобы воды озера хлынули в долину Биры! Юноша с оторопью посмотрел на своего эра. Расстрел Оскара и казнь пленников окончательно убедили Дика в том, что Рокэ способен на все, но после Барсовых Врат и Дарамы юноша начал восхищаться своим эром. В горячке боя у Дика мелькнула шальная мысль, что Ворон не так уж и плох, просто он игрок, и для него главное — победа, все равно над кем и какой ценой. Если с ним поговорить, то, может быть, он поймет, что служит дурному делу и постарается исправить зло, которое когда-то причинил. Святой Алан, каким наивным нужно быть, чтоб додуматься до такого! Алва никогда никого не жалел и не пожалеет, для него нет ни законов, ни запретов! А дикари и таможенники рады. Чернь жестока, потому что у нее отсутствует воображение, кто же это сказал?
