Книга Чужие страсти - Эйлин Гудж

Сердце Лайлы слегка екнуло.

— Провиденс, штат Род-Айленд? Я не знала, что у тебя там родственники.

— Это всего лишь двоюродный брат. Он приехал в США много лет тому назад, еще студентом, и остался после окончания института, чтобы заняться ресторанным бизнесом. Теперь они с женой собираются открыть второй ресторан, поэтому ему и нужен кто-то, чтобы управлять уже действующим.

— Провиденс далеко отсюда.

Карим взглянул на руины Роуз-Хилла и пожал плечами.

— Здесь меня ничего особо не удерживает.

«Неужели он обо всем забыл? Неужели я для него так мало значу?» — подумала Лайла, но в ту же секунду напомнила себе, что это Карим был отвергнут ею, а не наоборот. Так почему бы ему не уехать? Сама она даже не пыталась удерживать его от этого шага. Тем не менее Лайла заметила:

— Я уверена, что Абигейл захочет, чтобы ты остался здесь, если она решит перестраивать дом. И в этом случае у тебя будет масса работы. — Она окинула взглядом когда-то ухоженный участок, изрытый следами колес тяжелой строительной техники, раздавленные кустарники и клумбы, за которыми он с такой любовью ухаживал.

Карим с задумчивым видом кивнул.

— Да, она уже говорила со мной по этому поводу, — сказал он, но ничего не добавил.

Стараясь не выходить за рамки вежливой беседы, Лайла слегка вздохнула и произнесла:

— Ну хорошо, думаю, мне уже пора ехать домой, пока мое мороженое не растаяло. — Она показала в сторону своей машины, где на заднем сиденье лежали пакеты с продуктами. Лайлу переполняло сильное разочарование, хотя она и не могла понять почему, ведь ее поездка сюда была предпринята не с какой-то конкретной целью.

Или все-таки нет?

Вопрос Карима удивил ее:

— Не хочешь осмотреться здесь, прежде чем ехать?

Лайла вновь вспомнила о своем мороженом, но затем подумала, что не нужно было затевать этой поездки вообще, если она настолько практична, что готова предпочесть холодное лакомство «Хааген-Даз» нескольким лишним минутам общения с Каримом.

— Ну, разве что взглянуть. Я не могу задерживаться надолго.

Он повел ее на экскурсию по некогда величественному дому, слегка поддерживая под локоть, когда они проходили мимо куч битого кирпича и сломанных досок. Они прошли через место, где была гостиная, еще недавно наполненная ценными старинными вещами, знакомыми Лайле лучше, чем любой из предметов мебели, принадлежавших ей лично, от которых теперь осталось всего несколько обугленных деревяшек. На бывшей кухне, словно останки древней цивилизации, стоял разрушенный остов плиты, а на голом бетонном основании валялась разбитая кафельная плитка, похожая сейчас на рассыпанную колоду карт. Она остановила свой взгляд на обрушившемся пролете лестницы, оставшиеся ступени которой сейчас вели в никуда. Ей стало нехорошо от мысли о еще большей трагедии, которой едва удалось избежать.

— Как жалко, верно? — сказала Лайла, задержавшись, чтобы еще раз оглянуться через плечо, когда они уже шли к ее машине. — Что бы там ни решила Абигейл, даже если здесь в конце концов что-то будет построено, оно уже никогда не будет таким же.

— Нет, не будет, — согласился Карим.

— И если она все-таки продаст Роуз-Хилл, это будет, в первую очередь, финансовым решением. Ей придется либо сделать это, либо выкупить долю Кента, а я не уверена, что она сейчас может позволить себе такие расходы.

— Очень жаль, — сказал он, покачав головой. Лайла подумала, что Карим имеет в виду Роуз-Хилл, пока он не добавил: — Два хороших человека. Но оказалось, что два хороших человека совсем не обязательно составляют хорошую супружескую пару.

— Да, конечно. Тем не менее я думаю, что теперь они оба стали счастливее. — Лайла вспомнила, как накануне столкнулась с Кентом и его новой женщиной в супермаркете. И он, и она просто сияли, излучая свет своей любви. — Или, по крайней мере, счастливее, чем были бы вместе.

— Думаю, ты права. — Карим отвел взгляд в сторону, но она успела заметить печаль в его глазах.

Подталкиваемая каким-то порывом, Лайла вдруг спросила:

— А ты счастлив, Карим?

Он снова посмотрел на нее.

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— Не знаю. Думаю, руины, — Лайла показала рукой вокруг, — навели меня на эту мысль. Я имею в виду, что в традиционных культурах огонь всегда использовался для очищения или изгнания злых духов. Я подумала, что, возможно, каких-то злых духов разогнали и здесь. — Стараясь не выдавать своих настоящих эмоций, она говорила несколько небрежным тоном.

Тень стоявшего возле нее Карима вытянулась на усыпанной мусором земле, отчего он казался выше своего роста и был похож на таинственную фигуру из мифологии этих самых традиционных культур.

— А твои духи тоже были изгнаны, Лайла-джан? — тихо спросил он.

От близости и звучавшей в его голосе ласки ей мгновенно стало жарко, как будто садившееся за горизонт солнце палило прямо у нее над головой. По тому, как он смотрел на нее, Лайла понимала, что это не праздный, ничего не значащий вопрос, и поэтому ответила ему, тщательно подбирая слова:

— Думаю, что в какой-то мере да. Я была настолько занята на своей новой работе, что у меня почти не было времени думать о чем-то еще. Мало того — у меня такое чувство, будто я начинаю освобождаться от всякого старого хлама. Признаться, я удивлена. Я даже не предполагала, что настанет день, когда я проснусь утром и у меня не будет тоскливо сосать под ложечкой.

— Тогда я рад за тебя, — с серьезным видом произнес Карим. — А как твой сын? Как дела у него?

— Забавно, что ты спросил об этом именно сейчас. Сегодня Нил сообщил мне, что уезжает из дому.

Карим пристально посмотрел Лайле в глаза, словно стараясь прочитать ее мысли.

— Это хорошо?

— Вначале я так не думала, — сказала она. — Но Нил, похоже, считает, что это лучший выход для нас обоих, и я уже начинаю подозревать, что он, возможно, прав. Ты сам об этом говорил: дети рано или поздно уезжают из родительского дома, и если ты не строишь свою собственную жизнь, то можешь быть наказан одиночеством.

Карим слабо улыбнулся.

— Признаюсь, что совет мой был несколько своекорыстным.

— Как бы там ни было, но ты, похоже, прав. Мне стоило к тебе прислушаться. Но это уже не имеет никакого значения. Ведь ты все равно уезжаешь…

Если после этих слов Лайла рассчитывала проследить за его реакцией, то она не разочаровалась.

— В этом ты тоже ошибаешься, Лайла-джан, — сказал Карим, и лицо его приняло серьезное выражение. — Как видишь, я по-прежнему очень даже здесь.

— Ты хочешь сказать… — Сердце ее билось так гулко, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.

Вместо ответа он молча распахнул свои объятия. Шагнув в них, Лайла почувствовала едкий запах гари, смешанной с потом, и подумала, что никогда не вдыхала ничего более приятного. Он поцеловал ее, и больше уже не было места для здравых мыслей и каких-то искусственных барьеров. Остались только мягкость его губ и ощущение его кожи, прикасавшейся к ней. Если их судьбы записаны на Небесах, она не хотела бы знать, чем закончится эта история. Самым главным сейчас было то, что она чувствовала себя невероятно счастливой. Она столько времени не испытывала ничего подобного, что уже и забыла, как это бывает. А может, такого счастья у нее вообще никогда не было. Последовательность из дорогих сердцу моментов, как этот, сложенных вместе, напоминала Лайле жемчужное ожерелье, которое было для нее еще более ценным от понимания, что оно может порваться и рассыпаться, стоит лишь проявить беспечность. Именно так случилось у нее с Гордоном, когда она позволила себе отойти от своих приоритетов. Возможно, это было как раз то чувство, на которое имеет право рассчитывать любой человек.