Книга Громыко - Святослав Рыбас

Как видим, расклад сил неопределенный, многое зависело от закулисной борьбы и позиции Громыко.

О Громыко у Горбачева сказано весьма холодно: «Да и у Громыко по отношению ко мне появились какие-то новые, ревнивые нотки, особенно после моей поездки в Великобританию. Еще Андропов, как бы в качестве дани своему другу и партнеру, чтобы как-то его ублажить, сделал Андрея Андреевича первым заместителем председателя Совета министров СССР. Тогда Громыко занял кабинет в Кремле, сохраняя резиденцию на Смоленской площади. В окружении Андропова начали поговаривать о неуемном стремлении Андрея Андреевича к власти, о его большом тщеславии…

Оказавшись де-факто у руководства Политбюро и Секретариата, я не допускал бесконтрольности за деятельностью МИД. Потом мне стало известно, что вдруг заработал механизм по налаживанию взаимопонимания между мною и Громыко. Включились в это дело сын Громыко, Анатолий, и Крючков. Обо всем мне рассказал Александр Яковлев, бывший с Крючковым в близких отношениях. Громыко, реагируя на их соображения, вроде бы задумался и кое-что переосмыслил».

Горбачев хорошо помнил критические отзывы Громыко на его «чересчур саморекламное» поведение во время визита в Англию в 1984 году и строгое внушение советским послам, которые сообщили в Москву о благоприятных откликах в западных столицах на ту поездку.

Однако расклад сил в Политбюро и партийном аппарате все же был в пользу Горбачева, по сути он был единственным представителем молодого поколения, который мог продолжить начатое Андроповым.

Мощную закулисную деятельность в поддержку Горбачева развернул Лигачев, в чьих руках были сосредоточены все каналы воздействия на региональные организации. Кроме того, на первое заседание Политбюро не были вызваны в Москву находившийся в США Щербицкий, в прибалтийской Паланге — Романов, в Алма-Ате — Кунаев. С их доставкой в столицу произошла необъяснимая задержка.

Легостаев так писал о действиях аппарата ЦК в те дни: «По единой команде буквально за несколько часов вся колоссальная держава, раскинувшаяся на территории в 22 с лишним миллиона квадратных километров, была оповещена о происшедшем событии; тут же были отмобилизованы все службы обеспечения политической стабильности страны в кризисные моменты; все, кому надлежало срочно прибыть в Москву, получили соответствующие директивы».

Теперь вернемся к Андрею Андреевичу. О чем думал он тогда? Его ближайших соратников уже не было рядом, международное положение не радовало, экономика страны переживала большие трудности. Кроме того, он не мог не думать о своем возрасте. Да, жизнь прожита, дети выросли. Остается помочь идущим следом принять и удержать колоссальную ношу. Итак, Романов или Горбачев?

Имея в виду международную обстановку, надо было учитывать и способность будущего лидера уметь договариваться с Западом.

Надо вспомнить и о роковой задержке смены политических поколений в советском руководстве. Она обнаружилась еще при Сталине, который хотел, но не смог и не успел организовать передачу власти представителю следующего поколения. Хрущев фактически занял место, которое по исторической логике должно было достаться Брежневу (Устинову или кому-то другому из их поколения). Когда государство возглавил Брежнев, он убрал с политической арены следующее молодое поколение (А.Н. Шелепин и другие так называемые «комсомольцы»). Когда брежневское поколение полностью выработалось, то оказалось, что выбирать особо-то и не из кого.

К тому же сформированная по номенклатурно-бюрократическому принципу элита была разделена на группы интересов, самой значительной из которых были региональные партийные руководители, превосходящие по влиятельности отраслевых. После того как исчерпалась сталинская мобилизационная модель модернизации и иссякла брежневская «стабильность», руководство оказалось перед неразрешимой проблемой: наследник мобилизационной линии Романов казался опаснее играющего под «своего парня» агрария, о котором, впрочем, из-за его некоторых непродуманных инициатив и поверхностных суждений многие члены ЦК отзывались далеко не лучшим образом.

В ту пору сын министра, Анатолий Андреевич, работал директором академического Института Африки. В один из зимних дней 1984 года в его кабинете раздался звонок телефона правительственной связи, звонил коллега — директор Института востоковедения Примаков. Договорились прогуляться вдоль заснеженных Патриарших прудов. Во время встречи Примаков неожиданно спросил, будет ли Андрей Андреевич бороться за пост генерального секретаря. Сын не знал, что ответить, но с этой минуты министр постепенно был втянут в предвыборную интригу.

В конце недели в личной беседе Анатолий Андреевич прямо передал отцу опасения некоторых академиков (Примаков, Велихов) и свои собственные: «Академическая среда отражает настроения в обществе. Все боятся появления противозаконного режима, преследующего людей по доносам».

Надо понимать, опасения касались Романова.

На вопрос о собственных перспективах Громыко ответил: «Не за горами мое 80-летие. После перенесенного, как мне сказали, “легкого инфаркта”, да еще при аневризме, да еще операции на предстательной железе, думать о такой ноше, как секретарство, было бы безумием… Остаются Гришин, Романов, Горбачев. Вот они и будут претендовать».

Впоследствии он горько пожалел, что не «думал о секретарстве».

Еще Андрей Андреевич очень высоко отозвался об Алиеве как о порядочном человеке и сильном руководителе. Он знал и то, что сразу после войны Гейдар Алиевич, будучи офицером внешней разведки, работал в Иране во время борьбы СССР за нефтяные концессии и проявил себя очень достойно.

Психологическое состояние министра сын передал достаточно убедительно. «Тщеславие и капризы, пустозвонство и надменность, а главное, лицемерие — все это надо было отбросить в сторону с одной целью — спасти корабль. Сделать это можно было только с помощью решительных неординарных шагов, оперевшись на молодые кадры в партии и государстве. Андрей Громыко мучительно шел к этому решению».

Анатолий Андреевич встретился с директором Института мировой экономики А.Н. Яковлевым, который после десятилетней службы послом в Канаде вернулся в столицу и был одним из близких Горбачеву людей. Оба договорились содействовать в поддержке Горбачева. Яковлев подвел итог договоренности: «Анатолий Андреевич, перспектива одна — кого на Политбюро Громыко выдвинет, тот и будет следующим генсеком».

Кстати, Андропов имел основания относиться к Яковлеву с подозрением и однажды, как вспоминал Александров-Агентов, сказал: «Назад, в аппарат ЦК, ему пути нет!» Однако после смерти Андропова ситуация в Кремле изменилась, Яковлева стал поддерживать начальник внешней разведки, выдвиженец Андропова Крючков.

Затем Анатолий Андреевич снова встретился с отцом, тот снова пожаловался на возраст и признался, что решил переходить на более спокойную работу.

Тогда сын спросил: «Почему бы не дать знать через Яковлева Горбачеву, что тебя устроит пост председателя Президиума Верховного Совета СССР?»

Так наметилось взаимодействие: Громыко выдвигает Горбачева, а Горбачев потом предлагает кандидатуру Громыко. Похоже на пошлый обмен услугами, не более того. Однако в действительности решалась судьба страны. Советский Союз был настолько милитаризован, что, казалось, малейший дополнительный груз будет смертельным. На общество давила усталость от милитаристской политики Устинова, от необъявленных войн, от перенапряжения экономики, от заскорузлой пропаганды.