Книга Мао Цзэдун - Александр Панцов

В эту теорию Мао верил безоговорочно и именно ее все прошедшие годы стремился осуществить на практике. И в этом смысле новые игры с Гоминьданом, китайской интеллигенцией и буржуазией не означали для него какого-то качественного этапа в развитии концепции китайской революции. Кратковременный зигзаг на пути к социализму не мог с его точки зрения изменить характер будущей коммунистической революции в Китае: та по-прежнему оставалась для КПК «некапиталистической, или, точнее, социалистической». Об этом Мао недвусмысленно заявил на партийной конференции советских районов, созванной в начале мая 1937 года в Яньани: «Решительное руководство демократической революцией есть непременное условие завоевания победы социализма. Мы боремся за социализм… Сегодняшние усилия должны быть обращены к завтрашней великой цели; упускать из виду эту цель — значит, перестать быть коммунистом. Мы за перерастание нашей революции, за перерастание демократической революции в социалистическую»26.

То же самое он неоднократно заявлял иностранным корреспондентам, посещавшим Яньань летом того же года. Так, в беседе с группой американцев в конце июня он специально отметил: «Без руководства со стороны пролетариата никакая революция невозможна в Китае. Это обусловливает возможность того, что Китай проследует прямо в социалистическое будущее, минуя эпоху капитализма… Наш вывод заключается в том, что Китай может избежать капитализм и осуществить социализм непосредственно… Руководство со стороны пролетариата делает возможным перерастание войны в социалистическую революцию… Это ленинский подход к проблеме революции»27.

То же самое через несколько дней он сказал и в интервью Хелен Фостер Сноу: «Китайская революция… является антиимпериалистической, антифеодальной, буржуазно-демократической революцией… Но в то же время мы считаем, что у китайской революции есть возможность избежать капиталистического будущего и превратиться в социалистическую революцию… После того как антиимпериалистическая, антифеодальная буржуазно-демократическая национальная революция достигнет определенного успеха и демократическая революция дойдет до определенной стадии, эта революция завершит свою победу путем трансформации в социалистическую революцию. Мы, коммунисты, верим, что такая возможность существует… Все вышеизложенное соответствует анализу характера китайской революции, данному в резолюциях коммунистической партии на VI конгрессе Коминтерна». В том же интервью Мао объявил дичжу «одними из главных врагов революции», обвинив их в «теснейшей связи с империализмом». И тут же недвусмысленно намекнул на то, что не следует доверять и национальной буржуазии, которая имеет «особые связи с империалистическим капиталом и земельной [собственностью]»28.

Этот подход отличался от взглядов некоторых других яньаньских лидеров. Чжоу Эньлай, например, считал возможным на данном этапе осуществить строительство в Китае «национально-демократической системы», в которой рабочий класс и крестьянство не являлись бы гегемонами, а только играли «крупную роль», и которая объединяла бы рабочих, мелкую и национальную буржуазию, а также дичжу. Такой же, по сути дела, позиции придерживался и Чжан Готао28а.

Разногласия в партии нашли отражение и в разных подходах отдельных деятелей КПК к конкретным проблемам ведения войны против японской агрессии. Не доверяя Чан Кайши и желая сберечь войска для будущей, послевоенной борьбы с Гоминьданом за руководство демократической революцией, Мао никоим образом не хотел участвовать не только в позиционной, но и вообще в регулярной маневренной войне с японцами под руководством генералиссимуса. Конечно, он не отказывался помогать «дружеским регулярным войскам», но с его точки зрения 8-я армия могла и должна была вести только чисто партизанские или маневренно-партизанские («воробьиные», как он их называл) боевые действия в японском тылу независимо от Гоминьдана, «взяв инициативу в свои руки». Такой метод войны, считал он, будет «свободнее, живее и эффективнее». Более того, он настаивал на том, чтобы на борьбу с японцами было направлено не более семидесяти пяти процентов главных сил бывшей Красной армии, остальные же двадцать пять следовало оставить в Особом районе для его защиты от возможного нападения Чан Кайши. При этом последний, разумеется, не должен был знать о таком процентном соотношении29. Его взгляды полностью разделял Ло Фу, вновь ставший его главным союзником30.

По-иному на эти проблемы смотрели Чжоу Эньлай, Бо Гу, Чжу Дэ, Чжан Готао и Пэн Дэхуай, считавшие, что одними партизанскими силами нельзя сломить наступление японской военной машины. Они ратовали за тесное взаимодействие с войсками Центрального правительства, заявляя, что 8-я НРА в состоянии вести и маневренную войну с тем, чтобы наносить значительные потери японским войскам31.

Важное значение в выработке тактики ведения войны имело расширенное совещание Политбюро ЦК, созванное Ло Фу и Мао 22 августа 1937 года в небольшой деревеньке близ уездного города Лочуань в ста восьмидесяти ли к югу от Яньани. Участвовали в нем двадцать три человека, в том числе, кроме партийных руководителей, крупные армейские командиры. После бурных четырехдневных дебатов победу одержал Мао Цзэдун. Была принята написанная Ло Фу резолюция, обязывавшая 8-ю НРА на первых порах вести маневренно-партизанскую войну во взаимодействии с другими китайскими частями, чтобы завоевать «доверие» нанкинского правительства и одобрение общественности. В случае же возможного прорыва фронта со стороны японцев войскам, руководимым компартией, предписывалось перейти к самостоятельным, чисто партизанским действиям с расширением районов их боевых операций по территории всего Северного Китая, оккупированного японцами32.

Воодушевленный победой, Мао немедленно постарался ее закрепить и уже через два дня после Лочуаньского совещания на заседании Постоянного комитета Политбюро объявил: «Политический и организационный уровень пролетариата выше уровня буржуазии… Ведя совместную [с Гоминьданом войну] сопротивления Японии, нам надо соединять воедино национальную и социальную революции. В длительный период единого фронта Гоминьдан будет оказывать планомерное и всестороннее воздействие на компартию и Красную армию, стараясь переманить их на свою сторону. Мы должны повысить политическую бдительность. Надо сделать так, чтобы крестьянство и мелкая буржуазия последовали за нами. Внутри Гоминьдана есть некоторые колеблющиеся между ГМД и КПК элементы. Это создает для нас благоприятные условия, при которых компартия будет переманивать на свою сторону Гоминьдан. Вопрос о том, кто кого переманит, решится в борьбе между двумя партиями». В заключение Мао предупредил, что отныне главной опасностью внутри КПК следует считать «правый оппортунизм»33 (имелось в виду «капитулянтство» перед Гоминьданом и отказ от борьбы за социалистическую революцию).

Основные тезисы этого выступления он повторил через несколько дней на собрании высшего партактива в Яньани, особо выделив мысль о том, что в ходе войны коммунисты «должны будут, создав демократическую республику рабочих, крестьян и буржуазии, подготовить переход к социализму». Казалось, именно этот вопрос, а отнюдь не война с Японией занимали тогда почти все его воображение. «Либо мы одолеем их [гоминьдановцев], либо они нас», — твердил он, не уставая доказывать, что войска КПК обязаны вести только партизанские действия в горной местности, «независимые и самостоятельные», беречь силы и никоим образом не являться марионеткой в руках Чан Кайши. Ведь антияпонская война будет носить затяжной характер, разъяснял он, так что надо набраться терпения и ждать, пока японская армия истощит свои силы34. «Враг наступает — мы отступаем; враг остановился — мы тревожим; враг утомился — мы бьем; враг отступает — мы преследуем», — продолжал он следовать своему излюбленному правилу.