Книга Тактика победы - Михаил Кутузов

В этом письме князь Кутузов пишет «от него (т. е. от посланного) услышите обо всем». Офицер тот в пояснение краткого письма рассказывал следующее. По прибытии Государя в Вильну многие из свиты его прославляли действия Кутузова; другие же, напротив того, не соглашались с иными, утверждали, что он ничего не сделал, а только счастливо[161] исполнил план Барклая-де-Толли, что мог бы исполнить и всякий.

Как имевший многих недоброжелателей при Государе, зная неблагорасположение его к себе и принимая это за отголосок самого царя, князь Кутузов проговаривал, что, может быть, его оставит опять военным генерал-губернатором в Вильне. Зная хорошо этот край, так много потерпевший, он более, нежели кто другой, мог бы быть тут полезным.

Кажется, этим маститый наш воин намекал на то, что после двух кампаний он делан был генералом-губернатором в Киеве 1806 и Вильне 1809 года. Государь поспешил успокоить фельдмаршала еще высокой наградой, возложив на него алмазные знаки Св. Андрея Первозванного.

Итак этот рассказ как бы некоторым образом подтверждает слова Вильсона; но безотчетный восторг, а еще более, безотчетное осуждение того, что составляет достояние нашей народной славы, требуют достоверных и непреложных фактов, чтобы по справедливости изречь последнее слово; и потому необходимо вникнуть во все обстоятельства того времени и лиц, тогда действовавших.

Весьма справедливо замечено в биографии князя Кутузова, что отличительной чертой характера его была скрытность, хитрость и самостоятельность, когда то было нужно, нетерпение чужих советов. Эта черта его нрава не могла быть приятна окружавшим сподвижникам его; никто из них не мог похвалиться его откровенностью, никто не знал, что думал и предпринимал Кутузов.

Правдоподобнее всего, что слова Вильсона и говор многих, желавших унизить заслуги Отечеству Кутузова, происходили от этой причины. По словам князя Репнина, «Кутузов доступен всякому, но сердце его недоступно никому». Не это ли также причиной того, что со времени назначения князя Кутузова главнокомандующим в краткое время его командования столько переменилось начальников его штаба?

Это тем более еще видно из слов самого Вильсона, будто бы сказанных императором: «Я желаю, чтобы всякое недоброжелательство было уничтожено между вами». Следовательно, оно было, и могло быть причиной выражений, унижающих заслуги князя Кутузова, выражений, предложенных Вильсоном уже после кончины императора, при коих не было свидетелей.

Хотя здесь и должна бы опуститься завеса, как так исследования не могут простираться за пределы гроба великого монарха и первого его полководца, однако память князя Кутузова для нас так священна, что мы считаем долгом, основываясь на фактах, опровергнуть слова Вильсона, будто бы сказанные Государем императором Александром I.

Посмотрим, в самом ли деле Александр, неблаговоливший Кутузову, был в то время о нем такого мнения, для чего проследим факты.

Вильсон говорит, что вышеупомянутый разговор происходил 12 декабря 1812 года; но в указе Сенату от 6 числа декабря, коим Кутузову даровано звание Смоленского, после донесения его, что уже ни одного неприятельского воина нет на земле русской, мы видим совершенно другое – видим незабвенные заслуги, искусные движения и многократные победы и проч.

Спрашивается после того, как так скоро, т. е. в каких-нибудь шесть дней, могло измениться мнение Государя о Кутузове? Приписать ли это политике Александра Павловича? Но он мог бы совершенно обойтись и без дарования титула Смоленского, и в угодность московского дворянства наградить Кутузова только орденом Св. Георгия 1-го класса.

Справедливее же, думаю, то, что победы Кутузова в Турции, славный заключенный им мир[162] и заслуги его в 1812 году, совершенно отклонили неприязненное чувство Александра I, спешившего доказывать это не только высокими наградами фельдмаршала[163], но и особенным к нему вниманием. Государь посещал ежедневно слабого уже здоровьем Кутузова во время похода от Вильны до Калиша.

Находясь при главной квартире в города Калише, был я свидетелем того уважения, какое Государь оказывал князю Кутузову. При выходе к разводу Государь, поджидая фельдмаршала, делал всегда учение, и всегда, как только Кутузов выходил из своей квартиры, бывшей на той же площади, спешил к нему навстречу, его обнимал и, становясь при разводе на правый фланг, отдавал ему честь.

Но всего этого еще, может быть, недовольно, чтобы не поверить словам англичанина Вильсона, заслужившего впоследствии громкую репутацию, почему и рассмотрим дело более подробно.

Вильсон влагает в уста царя: «Кутузов ничего не сделал того, чтобы был должен сделать».

Что же должен был сделать Кутузов? Уничтожать неприятельскую армию? Кажется, более сего и требовать невозможно от главнокомандующего. Это он исполнил вполне со славой, что и свидетельствует указ Сенату от 6 декабря 1812 года: «(Кутузова) доведшего многочисленные неприятельские войска до совершенного истощения, истребления и бегства…»

Далее: ничего не предпринимал против неприятеля. Неужели же жестокая битва при Бородине, веденная искусно фельдмаршалом, не послужила первым расстройством армии Наполеона? Неужели фланговый марш по сдаче Москвы с Коломенской дороги на старую Калужскую, для прикрытия полуденных губерний России, причем сам Наполеон пять дней не знал настоящего направления нашей армии; неужели распоряжение заранее заготовить продовольствие и другие запасы армии по направлению к Калуге; неужели битвы при Чернишине, Малом Ярославце и фланговый марш на Красное, оттеснивший неприятельскую армию на разоренный ею же край, битвы при Вязьме и Красном – не свидетельствуют о мудрых соображениях главнокомандующего?

Пожалуй, и все это припишут противники исполнению плана Барклая-де-Толли, тогда как еще до прибытия армии в Тарутинский лагерь на Калужской дороге, князь Кутузов писал своей дочери, в 35 верстах от Москвы 15 сентября, что «Наполеон в Москве долго не останется» и что «скоро все наши армии станут действовать к одной цели».

Еще, что «он никогда не побеждал иначе как силой». Как это сообразить с неоднократными победами над турками, потом с самой битвой при Бородине и всей войной против огромных сил союзной армии Наполеона?