Книга Вельяминовы. Время бури. Книга третья - Нелли Шульман

– Танцевать, пан… – проводив комбрига глазами, Максим, ласково погладил блондинку по колену. Она говорила по-русски:

– Сейчас ты сменишь Эву, – шепнул Волк, – и не забудь ему бриджи расстегнуть. Я тебя потрясу немного, в припадке ревности… – Максим весело улыбнулся, – он получит пепельницей по голове, и в дело вступят ребята… – блондинка томно прикрыла глаза:

– Он Эве за декольте лезет… – с милым акцентом сказала девушка, – ему сейчас брюки надо расстегивать… – Волк отправил блондинку танцевать, не дожидаясь, пока комбриг вернется за столик. Подмигнув темноволосой девушке, Волк опустил в карман пиджака фарфоровую пепельницу. Играли «Кумпарситу». Максим вспомнил, как танцевал с брюнеткой, в ресторане, в «Москве». Он подал руку пани Эве: «Пойдем».

Оказавшись рядом с комбригом, Волк понял, что блондинка не только расстегнула ему бриджи, но и позаботилась о кителе, с подтяжками. Максим, скрыв улыбку, закружил темноволосую девушку, отправив ее в руки кому-то из ребят пана Юозаса.

Он встряхнул за плечо блондинку:

– Курва! Ты что себе позволяешь, ты с кем сюда пришла? Забыла?

Волк оттащил ее от летчика, девушка вскрикнула, комбриг выматерился. Максим, с наслаждением, разбил об его голову пепельницу. Кто-то выстрелил в окно, раздался звон стекла, ребята бросились на комбрига. Девушки, веселясь, визжа, вскакивали на бархатные диваны, кидаясь икрой и оливками. Музыканты, на подиуме, продолжали играть. Товарищ майор схватил вазу со стола. Он скинул китель, Волк хмыкнул:

– Непредусмотрительно, с его стороны… – Волк, боком, проскользнул к служебной двери. Вся аллея Свободы была утыкана ночными патрулями. Он предполагал, что военные не заставят себя ждать. Максим, покуривая, слышал выстрелы, крики. Ребята, с девушками, потихоньку пробираясь на задний двор, расходились. С аллеи Свободы донесся властный голос: «Это что еще за дебош?»

Волк не мог себе отказать в удовольствии посмотреть на товарища майора. Он осторожно вернулся к главному входу в кафе, хрустя осколками стекла, пройдя мимо черной эмки. На подиуме валялись брошенные инструменты. Товарищ майор, с подбитым глазом, в спущенных до колен бриджах, держал обломки стула, отступая в угол.

– Я генерал, – пьяно закричал Воронов, – сын героя гражданской войны. Я вас всех… – комбриг побледнел, согнулся, бриджи упали на сапоги. Его вырвало на пол.

Волк усмехнулся:

– Петр Семенович теперь вряд ли вспомнит о раввине Горовице… – комбрига прижали к стене офицеры комендатуры. В

Волк, закурив папироску, насвистывая, пошел к Старому Городу. В комнатке пани Альдоны его ждало шампанское с икрой. Волк, намеревался, как следует, попрощаться с девушкой, перед отъездом. Свернув за угол, он оглянулся. Комбрига, в спущенных бриджах, сажали в эмку.

– Всего хорошего, товарищ майор, – весело пожелал Максим, пропадая в летней, теплой ночи.

Эпилог

Мон-Сен-Мартен, июль 1940

На главной площади Мон-Сен-Мартена, над бывшей мэрией городка, вместо бельгийского флага, развевалось черно-красное знамя, со свастикой. За столиками кафе устроились солдаты, в полевой серо-зеленой форме, с кружками пива. Хозяева заведений отказывались писать на досках названия блюд по-немецки, но язык здесь знали многие. «Угольная компания де ла Марков» еще в прошлом веке нанимала шахтеров из Рура. Работники женились на местных девушках, и оставались в долине.

В открытое окно кабинета коменданта слышался смех, и веселая музыка, из радиоприемника, стоявшего у входа в кафе. Музыка оборвалась, диктор сказал:

– В Берлине полдень. Прослушайте последние известия. Британский военный флот вероломно напал на корабли свободной Франции, в портах Алжира. Глава страны, маршал Петэн, объявил о разрыве отношений с Британией… – свободной Францией, в радиопередачах рейха называли новое правительство коллаборационистов:

– В Берлине отличная погода, плюс двадцать пять тепла, сияет солнце… – военный комендант Мон-Сен-Мартена ощутил тепло на лице:

– По всей Европе хорошее лето. Наши ребята на Маасе купаются, рыбу ловят. Сегодня пятница, вечером в кафе танцы ожидаются… – комендант был семейным человеком, но в танковых частях, расквартированных в Мон-Сен-Мартене, служило много холостой молодежи. Некоторые были баварскими католиками. Ребята заговаривали о том, чтобы, после разгрома Британии, не возвращаться домой, а осесть в долине. Комендант, за воскресными обедами, слушал их рассуждения о местных девушках.

Мон-Сен-Мартен славился в Бельгии серьезностью нравов, трудолюбием, и благочестием жителей. Ничего крепче пива, в кафе не подавали, в магазинах спиртного тоже было не купить. Солдаты с офицерами и не пили. Католики ходили к мессе, в храм Иоанна Крестителя.

Комендант, в сопровождении барона и баронессы, осмотрел реликвии церкви. Он постоял у мраморных саркофагов блаженных Елизаветы и Виллема Бельгийских. Господин барон учился в Гейдельберге, и говорил на отменном немецком языке. Замок не пострадал, долину, при танковой атаке, не обстреливали. Здесь не было бельгийских войск, броска через Арденны никто не ожидал. Коменданта пригласили на обед, в замок. Узнав, что он собирает посылку домой, в Германию, баронесса прислала баночки с домашним джемом из малины, и мед, с пасеки де ла Марков.

В кабинете приятно пахло кофе и хорошими сигаретами. Комендант повертел книгу, на рабочем столе. Он не знал французского языка, но зять де ла Марков, обаятельно улыбнулся:

– Называется: «Охотники за вирусами», господин майор. О работе эпидемиологов, в Конго, в Маньчжурии. Моя жена, в прошлом, журналистка… – господин Мендес де Кардозо развел руками: «Конечно, сейчас она занимается детьми. Вы видели, их трое…»

Комендант помнил мальчиков, близнецов, четырех лет, и двухлетнюю, черноволосую, кудрявую девочку, похожую на отца. Господин Кардозо сказал, что старшие дети родились от его первой жены, американки, однако после развода она вернулась обратно в США:

– Элиза заменила им мать… – вздохнул профессор, – она ухаживает за семьей… – малыши играли в розарии, с низенькой, крепкой собакой местной породы. Пса звали Гамен.

– Шипперке, – вспомнил комендант, – их на баржах держали, чтобы крыс давить. У нас на Рейне тоже так делают… – «Угольная компания де ла Марков» продолжала работать, люди спускались в шахты. Коменданту сообщили из Берлина, что в Мон-Сен-Мартен едет оберштурмбанфюрер СС Максимилиан, граф фон Рабе. До национализации предприятия фон Рабе были одними из крупнейших заводов Рура. Оберштурмбанфюреру поручили перевести «Компанию де ла Марков» на народные рельсы. Пока что барон получал от оккупационной администрации плату за уголь.

После аудиенции у рейхсфюрера Гиммлера, дома, за обедом, Максимилиан закатил глаза:

– Как будто я разбираюсь в угле. Я юрист, адвокат… – граф Теодор, мягко, заметил:

– Но что делать, милый, если Генрих занят в Польше. В новых рейхсгау много работы… – Макс прожевал ветчину: