Книга Начало Руси - Дмитрий Иловайский

Относительно названного выше сочинения г. К. Грота я должен отдать справедливость его изысканиям о Сербах и Хорватах. Тут можно было бы сделать только кое-какие замечания второстепенной важности. Но одно из приложений к своей книге он посвятил Болгарам, где касается вопроса о их народности. При этом он почти буквально, только вкратце, повторяет те же доводы и те же положения, какие предлагает г. Соколов. От г. Грота, конечно, также нельзя еще требовать самостоятельности в этом случае и критического отношения к туранской теории своих руководителей.

Итак, я обвиняю своих противников по данным вопросам в сильном недостатке истинных критических приемов, в занятиях мелочами, вообще предметами, не имеющими серьезного значения, и в упущении из виду главных и важнейших сторон. Так, в вопросе о Руси я приглашал их прежде всего объяснить, как и куда бесследно пропал сильный Роксаланский народ и филологически опровергнуть, что первая половина его имени тождественна с названием Рось; затем приглашал доказать, что уже первоначальный летописный текст заключал в себе смешение Варягов с Русью в один народ, а далее доказать возможность того, чтобы целая федерация разноплеменных народов призвала откуда-то из-за моря чуждый народ для господства над собою. Точно так же в вопросе о Болгарах прежде всего им следовало доказать физическую возможность такого быстрого превращения энергического племени завоевателей и основателей государственного быта в народность покоренную, не обнаружившую дотоле никакой политической организации, никакой сколько-нибудь развитой культуры, доказать сравнительно-филологическим путем возможность такой быстрой, бесследной утраты родного языка этим туранским племенем в пользу языка славянского. Когда это будет доказано, только тогда и можно толковать о таких предметах, как сбивчивая какая-нибудь фраза источника, как некоторые черты нравов или некоторые личные имена, этимологию которых филологическая наука пока разъяснить не в состоянии, точное произношение которых нам неизвестно и которые в древней истории Болгар перемешаны с такими обще- или явнославянскими именами, как Драгомир, Добромир, Владимир, Нравота, Звениц (Zvynitzes), Баян, Борис и др. Что касается до моих собственных исследований, то я уже не раз заявлял о возможности мелких недосмотров и не раз делал в этом случае разные поправки. Но такие поправки не нарушают моих главных выводов; не нарушат их и впредь. Позволяю себе говорить с уверенностью. Ибо прежде чем выступить в печати с иным решением данных двух вопросов (о Руси и Болгарах), я много и внимательно взвешивал и обследовал основные, исходные или краеугольные пункты, которым и принадлежит решающее значение. В их правильной установке и заключается вся суть дела; а разработка мелочей и даже второстепенных сторон должна следовать после, и тут я мог что-нибудь недосмотреть. Но моих основных пунктов никто не опровергнет, или история - не наука. Повторяю это смело и решительно.

Гуннский вопрос

I. Пересмотр вопроса о гуннах[187]

В 1876 году, издавая сборник своих исследований и полемических статей под общим заглавием "Розыскания о начале Руси", куда вошло и мое исследование о болгарах дунайских, я в конце сего последнего поместил оговорку относительно собственно гуннов. Не отвергая пока господствующего мнения об их угро-финской народности, я объявил вопрос о них еще не решенным окончательно или открытым. "По многим признакам, - сказал я, едва ли главная роль в толчке, породившем так называемое великое переселение народов, не принадлежала именно народам сармато-славянским, и преимущественно болгарам. Представляется еще вопрос: кому первоначально принадлежало самое имя гунны? Очень возможно, что оно и с самого начала принадлежало славяно-болгарам, и от них уже перенесено греко-римскими писателями на некоторые другие народы, а не наоборот" (см. выше стр. 228). Дело в том, что немецкое мнение о туранстве гуннов послужило исходным пунктом антиславянской теории в отношении болгар, так как некоторые источники относят сих последних к народам гуннским. В своем исследовании я старался выделить болгар из группы гуннских народов и рассматривать их независимо от вопроса о том, кто были сами гунны IV века и времен Аттилы. Изыскания мои расположились таким образом, что я постепенно восходил от последующего к предыдущему. Занявшись вопросом, кто такое была русь, я убедился в ее туземном, славянском происхождении; но в то же время я натолкнулся на некоторые болгарские племена, обитавшие в Южной России и вошедшие в состав русской национальности. Это обстоятельство заставило меня пересмотреть вопрос о народности болгар, и результатом пересмотра есть полнейшее убеждение в их славянстве. В свою очередь, исследование сего вопроса волей-неволей приводит меня к пересмотру туранской теории о народности гуннов. Тем труднее уклониться от такого пересмотра, что великое гуннское движение тесно связано не только с начальною историей всего славянского мира, но и с судьбою Роксаланского племени, то есть с начальною историей русской государственной жизни. Со времени помянутой выше моей оговорки прошло пять лет, и я неоднократно посвящал свой досуг пересмотру этого вопроса и наблюдениям, к нему относящимся. Не берусь в настоящий момент представить о нем подробное и законченное исследование. Если время и обстоятельства позволят, может быть, вернусь к нему впоследствии. А пока ограничусь сообщением тех результатов, к которым я пришел.

Известно, что против татаро-финской теории немцев (Энгеля, Тунмана, Клапрота и др.), по отношению к болгарам и к гуннам вообще, сильно восстал Венелин (в сочинении "Древние и нынешние болгаре". М. 1829). Но он поддался многим увлечениям в своей собственной теории и встретил решительное противодействие со стороны самих славянских ученых, с знаменитым Шафариком во главе. Так сильно было их подчинение своим учителям немцам даже в сфере славянской науки! После того некоторые писатели не раз пытались поддержать борьбу, начатую Венелиным. Но на них смотрели только как на оригиналов, и, пожалуй, отчасти справедливо. Таковым, например, явился Вельтман ("Индо-Германы или Сайване". М. 1856; "Аттила и Русь IV и V вв.". М. 1858). У него можно встретить несколько любопытных замечаний и соображений; однако в целом его исследования представляют какой-то мистический сумбур. Затем мнение Венелина повторяет болгарский писатель Крестович (История Блъгарска, Ч. I. Царьград. 1871). В последнее время поборником славянства гуннов выступил г. Забелин ("История Русской жизни". Ч. I. С. 1876). Не прибавив почти ничего существенно к доказательствам Венелина, он, к сожалению, несколько запутал вопрос, отождествив каким-то образом гуннов именно с балтийскими славянами, а сих последних с варягами. Но уже самые подобные попытки указывают, что теория туранства гуннов никогда не была доказана сколько-нибудь удовлетворительно, научным образом и постоянно требовала серьезного пересмотра.

Пересматривая вопрос о народности гуннов, я пришел к тому убеждению, что положительное решение его уже заключается в разъяснении народности болгар. В своем исследовании о сих последних я старался выделить их из общего состава гуннских народов, упоминаемых источниками, и рассматривал народность болгар независимо от народности гуннов; другими словами, восходя от последующего к предыдущему, я рассматривал факты IX, VIII, VII и VI веков, только отчасти касаясь истории IV и V веков. Для моей цели, то есть для разъяснения, кто были болгаре, этого было совершенно достаточно. Если мы находим их славянами в IX веке, идем далее в глубь веков и не замечаем нигде ни малейшей перемены, никаких фактов, которые противоречили бы этому славянству или указывали бы на какое-либо превращение в славян совершенно чуждой народности, то естественно имеем полное право заключить, что болгаре всегда были славянами. Раз установив это положение, я обращаюсь к разъяснению вопроса о взаимном отношении болгар и гуннов и прихожу к тому заключению, что первых не следует выделять из состава собственно гуннских народов. Сличая свидетельства источников, особенно известия Прокопия, Агафия и Менандра, с другими писателями, мы видим, что две главные ветви болгар, утургуры и кутургуры, были племена гуннские по преимуществу. Мы приходим к убеждению (совершенно согласному с источниками), что по разрушении царства Аттилы гунны не думали пропадать куда-то на восток или проваливаться сквозь землю. Соединенные на время могучею волей и энергией этого замечательного человека, они потом посреди обычных княжеских распрей и междоусобий утратили господство над Германским миром, снова разделились и продолжали жить отдельными племенами, будучи известны византийским и латинским писателям под разными племенными названиями, как-то - болгар, кутургуров, утургуров, ультинзуров, буругундов, савиров и т. п. Следовательно, если болгаре, будучи славянами, в то же время были тождественны с гуннами, то гунны являются не кем иным, как славянами.