Книга Крах тирана - Шапи Казиев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Колонна, посланная к Чоху, тоже была остановлена на подступах к аулу. Чохцы под предводительством Мадилава бились яростно, и войска шаха несли большие потери.
Тем не менее Надир понял, что сил у горцев мало, и решил изменить ход дела.
– Эти голодранцы вздумали меня перехитрить, – зло усмехался Надир. – Петляют, как трусливые зайцы. Но я пришел сюда не на охоту. Я заставлю их выйти на настоящую битву.
Когда шаху доложили, что его отряды оттеснили горцев к местности, называемой Хициб, Надир велел послать туда десять полков и ожидать своего прибытия. Надир-шах жаждал генерального сражения и был уверен, что горцы потерпят в нем сокрушительное поражение.
В Согратле было тревожно. Шах уже начал военные действия, а основные отряды ополченцев еще не прибыли в Андалал. Войско каджаров превосходило дагестанцев более чем в десять раз, и горцам приходилось нелегко.
В село доставляли все больше раненых и убитых. Во многих домах слышался женский плач, читались поминальные молитвы.
Горячие головы снова призывали броситься на врага всем вместе. Но Пир-Мухаммад понимал, что это может привести к поражению.
Когда Амирасулав вернулся с передовых позиций, все стали его спрашивать:
– Ну что там?
– Чего выжидает шах?
– Почему не все отряды вступили в бой?
Но это и было успехом горцев, что хотя бы на время удалось остановить шаха, не показав все свои силы, стоявшие на скрытых от врага позициях.
– Что слышно про помощь? – спросил Амирасулав. – Мы сможем удерживать каджаров несколько дней, но от нас ничего не останется.
– Люди идут, – заверил его Пир-Мухаммад. – Но у них нет крыльев.
– Главное – было бы желание, – сказал Амирасулав, – а мы потерпим.
– Не мешало бы напомнить андалалцам наши законы, – предложил Фатали, открывая свою книгу и читая: «Если житель одного из андалалских селений убьет во время тревоги предводителя противника, то тому, кто убил, Андалалское общество ежегодно отдает десять баранов и сто мерок зерна».
– За шаха мы бы дали и больше, – сказал Абдурахман. – А это пусть будет ценой за голову любого его тысячника.
– И не только для андалалцев, – добавил Амирасулав. – А для любого дагестанца. Мы теперь все едины, и цель у нас одна.
– А бараны и зерно тут ни при чем, – сказал Пир-Мухаммад. – Главной наградой будет победа.
– Победа нужна нам всем, – согласился Сагитав. – Но на силу нужна сила.
– Наши отряды знают, что им делать, – продолжал Пир-Мухаммад. – Только каджаров слишком много, и их большие ружья бьют далеко.
– Значит, нам нужен дождь, – сказал Амирасулав.
– Дождь? – удивились аксакалы.
– Чтобы каджары застряли в грязи?
– Муртазали говорил, что тогда каджары не смогут стрелять, – объяснил Амирасулав. – У нас кремневки, а у них ружья фитильные. Когда фитили сыреют, их ружья молчат. И пушки тоже – от мокрого пороха толку мало. Это бы нам помогло.
– Дождь… – размышлял Пир-Мухаммад, глядя на покрытое облаками небо. – Не похоже, чтобы он пошел.
– Значит, нужно попросить его у Аллаха, – предложил Фатали. – Ведь для этого есть особые молитвы?
– Есть, – согласился Абдурахман.
– Так читай же их поскорее! – воскликнул Амирасулав. – Ведь Аллах помогает праведным.
– Я-то прочту, – пообещал Абдурахман. – И все мы будем молить о ниспослании небесной влаги. А хорошо бы, чтобы и дети попросили дождя у всевышнего. Говорят, молитвы этих безгрешных созданий доходят быстрее.
Абдурахман созвал аксакалов в мечеть, и они принялись усердно возносить молитвы.
По улицам аула начали ходить дети, прося дождя у всевышнего по-своему. Они сделали чучело из соломы и зеленых веток и носили его от дома к дому, повторяя:
Дай же, Аллах, нам дождь проливной!
Чтоб фитили отсырели и порох намок
У наших врагов —
каджаров проклятых!
Чтобы водой унесло их отсюда,
Чтобы жестокий Надир утонул!
Каждая хозяйка выносила кувшин воды и щедро поливала чучело, наделяла детей сладостями и говорила:
– Пусть дождь прольется, как вода из моего кувшина!
Все, кто это видел, повторяли просьбы детей и женщин. А те, кто был не из Согратля, просили дождя так, как это делалось в их селах.
Обряд вызывания дождя обычно совершали в засуху, чтобы напоить поля влагой, но теперь был особый случай, и дождь был нужен еще сильнее. Была даже зарезана жертвенная овца, чтобы усилить мольбы о таком нужном дожде.
И просьбы людей были услышаны. Облака потемнели и к вечеру превратились в грозовые тучи. Засверкали молнии, грянул гром, и над Андалалом разразился ливень, продолжавшийся всю ночь.
В горах похолодало, а к утру от ливня остался мелкий моросящий дождь.
Скопившиеся в Хицибе вояки Надира превратили мокрую землю в непроходимое месиво. Сарбазы в тяжелых доспехах вязли в грязи. Из-за пересеченной местности войска Надир-шаха вынуждены были разбиться на отдельные части, они стояли на полях, на скальных уступах, в ущельях и среди покрытых лесом невысоких гор.
Продрогшие от холода, они с нетерпением ждали утра, чтобы отогреться на солнце. Однако небо все еще было затянуто облаками, и восходившее солнце не грело. Когда стало светло, каджары огляделись и поняли, что скоро им будет жарко. Повсюду вокруг они увидели готовые к бою отряды горцев.
Шах и его свита с трудом спустились по размытым, заваленным обломками скал дорогам и расположились на возвышенности между Мегебом и Обохом, откуда был виден Хициб. Одетый в золотые доспехи с пристегнутым к седлу драгоценным щитом, Надир разглядывал горцев в подзорную трубу, замечал стариков и совсем юных воинов и злорадно говорил своей свите:
– Если это все, что у них есть, они не продержатся и часу!
– Войска ждут лишь повеления великого падишаха, – сказал Кани-хан, жаждавший расплатиться с горцами за вчерашнюю неудачу.
– Разбить этот сброд – не великий подвиг, – отвечал Надир-шах. – Славы он не принесет. Но, чтобы секретарю было что записать в свою летопись, пусть все будет, как в настоящих битвах. Продлим же себе удовольствие, мои храбрые воины! Устроим поединок!
Шах знаком подозвал к себе дюжего мазандеранца из своей охраны, того самого, которого посылал к андалалцам с хурджином пшена. Он был известен своей поистине нечеловеческой силой и победами во всех поединках с богатырями противников.
