Книга Сиротка. В ладонях судьбы - Мари-Бернадетт Дюпюи

«Где я? — спросила она себя. — В удивительном раю, о котором так часто мечтала! Какое грандиозное убранство!»

Двигаясь по сцене, она окинула восхищенным взглядом просторный зал в итальянском стиле из нескольких ярусов лож. Это была настоящая симфония красного бархата, позолоты и шелковой узорчатой ткани. Фризы, украшавшие балюстрады, сверкали, несмотря на то что огромная люстра была погашена.

«Я, робкий маленький Соловей из Валь-Жальбера, буду петь в этом необыкновенном месте! — подумала Эрмина. — Если даже я не подойду как запасная певица, мой голос прозвучит здесь хотя бы однажды».

Она сняла свой белый платок и бросила его прямо на сцену. Октав сказал музыкантам, какую арию играть, и из оркестровой ямы раздались аккорды финальной песни Маргариты. Эрмина начала петь, не напрягая голос, но с невероятным чувством. Танцовщицы затаили дыхание, не сводя глаз с этой прекрасной незнакомки, светлые волосы которой ловили малейшие отблески света. Наконец наступил момент яркого пассажа, где певица должна была взять высокие ноты и придать всю необходимую мощь голосу в отчаянном призыве своего персонажа.

Чистые ангелы, лучезарные!

Заберите мою душу на Небеса!

Боже праведный, на тебя я уповаю!

Боже милосердный, я тебе принадлежу!

Прости меня!

Эрмина дважды повторила молитву Господу, и никогда еще она не была столь искренна в своем желании освободить душу от груза ошибок и одновременно покорить Жака Руше. Да, она хотела снова стать чистой супругой Тошана, способной обожать его вопреки всему, служить ему, отдаваться душой и телом. У Дюплесси по спине пробежали мурашки. Он с любопытством взглянул на администратора, сидевшего рядом с ним. Захваченный выступлением певицы, тот дрожал от восторга. Тембр Соловья из Валь-Жальбера, несмотря на свое хрустальное звучание, обладал поразительной твердостью и уверенностью.

— Великолепно! — шепотом сказал он импресарио, почувствовав на себе его взгляд. — И она утверждает, что не тренировала свой голос уже несколько месяцев? Если это действительно так, то эта молодая дама — настоящий феномен!

— А я вам что говорил! И теперь этот феномен в Париже, в вашей Опере.

Эрмина закончила арию. Она скромно поклонилась своей сегодняшней публике: кордебалету, музыкантам, а также двум мужчинам, сидящим в партере.

— Хотите послушать что-нибудь еще? — спросила она.

Руше поднялся, чтобы ответить.

— Увы, у меня нет времени. Завтра будьте здесь после обеда, мадам. Вы приняты!

С дрожащими от волнения ногами Эрмина перевела дух. Она ликовала, охваченная огромным счастьем, касающимся только ее. Пение всегда давало ей упоение, а также блаженство, близкое к тому, которое она испытывала после акта любви. Дюплесси подошел к молодой женщине и взял ее за обе руки.

— Браво! Я могу сказать только одно: «Браво!» Вы меня не разочаровали, и я вам за это бесконечно благодарен. А теперь давайте позволим этим милым барышням продолжить репетировать свои антраша и арабески.

— Месье Руше уже ушел?

— Это действительно очень занятой человек. Идемте, я угощу вас чаем в баре. Нам нужно поговорить.

Она шла за ним по роскошным лабиринтам Оперы, потрясенная великолепием этого места. «Дворец Гарнье, — думала она. — Другого слова не подберешь — именно дворец! Все огромное и такое роскошное! Здесь можно заблудиться».

Эрмина с облегчением села на диванчик, обитый красным бархатом, перед столиком с белой узорчатой скатертью. Они были в кафе одни, не считая официанта.

— Все произошло так быстро, — прошептала она. — Возможно, я получила эту роль просто потому, что утвержденная на нее певица отказалась. Октав, будь искренним. Вы меня поздравили, но хорошо ли я спела?

— Говорю вам с предельной искренностью, что все было превосходно и похоже на чудо! Моя дорогая, если в придачу к вашему природному таланту вы будете развивать свои способности, усердно работая, мир будет у ваших ног. Такое восхитительное сопрано! Вас ждет огромный успех.

— Мир, о котором вы говорите, сейчас воюет. И я не могу планировать свое профессиональное будущее, пока Тошан не вернется со мной в Квебек.

— И если это случится, — тихо сказал он, — вы исчезнете в глубине лесов вместе со своим вновь обретенным супругом. Он сделает вам еще одного ребенка, и Соловей больше не будет очаровывать публику. Эрмина, это неправильно!

— Но сегодня я радуюсь! Друг мой, позвольте мне наслаждаться этим чувством, не заглядывая вперед. Я уверена, что мой час славы, как это принято говорить, еще настанет!

Эрмина погрузилась в мечтательную задумчивость. Она вновь переживала свое выступление на сцене Оперы и восторг, который испытывала во время пения. Ее воображение пустилось вскачь. «А если Октав говорит правду? Почему бы не получить другие контракты за границей? Я бы ездила с детьми, Мадлен и мамой. Мы посетили бы столицы Европы. Как это было бы увлекательно! Ла Скала в Милане, Ковент-Гарден в Лондоне… Но сначала нужно, чтобы закончилась эта ужасная война, а кто знает, на сколько лет она затянется?»

— Дорогуша, о чем вы задумались?

— Ни о чем особо, — солгала она. — Просто пью чай.

— Я с удовольствием проведу вас по этому лабиринту, который представляют собой кулисы и этажи Оперы, но не сегодня. Завтра вечером я смогу уделить вам больше времени. Это место привлекает меня не меньше вас. Оно даже вдохновило одного нашего автора детективов, Гастона Леру, написать роман «Призрак Оперы», ставший очень популярным. Я прочел его два раза и рекомендую вам. В нем описывается подземное озеро в глубинах фундамента и рассказывается история юной певицы, сироты Кристины Дааэ, которую обучает пению ангел — странный персонаж в маске. Она единственная его видит и единственная замечает призрак в огромных коридорах этого здания. Происходят странные вещи: большая люстра в зале падает во время представления, машиниста обнаруживают повешенным…

— Если вы расскажете мне всю историю, мне уже не захочется ее читать, — возразила Эрмина.

— Подумайте, как все сходится, — хитро улыбнулся импресарио. — Кристина, Эрмина… Звучит очень похоже. И вы тоже были сиротой в детстве. Кто знает, может, и вы встретите призрака, который влюбится в вас! И знаете, что поет Кристина? «Фауста»! Да-да!

Удовлетворенный взволнованным выражением ее лица, Дюплесси отпил глоток чая.

— Вы либо жестоки, либо пытаетесь меня напугать, чтобы я попросила у вас защиты.

— Второе предположение более правдоподобно. Ну что ж, мой маленький Соловей, давайте подвезу вас в отель и отправлюсь по своим делам. Сегодня вечером мы ужинаем на бульваре Сен-Жермен. Ваша парижская жизнь начинается!

Эрмина робко улыбнулась. Вдали от своей родины ей приходилось учиться жить самостоятельно. Но это приключение ее воодушевляло, и она пообещала себе не поддаваться грусти. «Я вернусь, родные мои детки, любимые родители! Увижу вас всех: Мадлен, Акали, Шарлотту, Мирей… и тебя, Киона, моя маленькая дорогая сестренка».