Книга У стен недвижного Китая - Дмитрий Янчевецкий

А то припоминается мне рассказ моего старого знакомого, еще по Текинскому походу, некоего Г., человека крайне энергичного. Покойный Михаил Дмитриевич Скобелев его очень любил. Главное за то, что, какое поручение ни дашь ему, хотя бы самое тяжелое, он выполнял его блистательно. Уже на что трудно было достать перед Текинским походом верблюдов для перевозки грузов, а Г. достал, да еще не тысячу и не две, а 16 тысяч. Так вот, самый этот Г. был прислан из Петербурга, с рекомендательным письмом, к генералу Гродекову. Не может ли де он быть полезен во время войны своей энергией и опытностью? Гродеков послал его в распоряжение окружного интенданта. Дальше я буду рассказывать словами Г. Надо сказать, что Г. вершков 12 ростом, а в плечах, что называется, косая сажень. Ходил постоянно в черкеске и при кинжале. Мы встретились с ним в Харбине, как старые товарищи.

– Ну, рассказывайте, рассказывайте, как вы тут орудуете? – с нетерпением спрашиваю его.

– Да что сказать? От генерала Гродекова приехал я к генералу Надарову. Тот с места же поручил мне одно трудное дело. Благодаря Бога, выполнил его отлично. Генерал мой остался отменно доволен и даже обещался к Владимиру представить.

– Да ведь Владимир у вас есть! – говорю ему.

– То 4-й степени, а это будет 3-й, на шею-с, – с улыбкой объясняет он.

– Какое же такое дело? Расскажите, пожалуйста.

– Да видите ли, мой дорогой! – продолжает Г. – Генерал и говорит мне: «Есть у меня тут груз. Бросили его возчики вдоль дороги, – не могли довезти до станции. А груз ценный: папахи, фуфайки, чай, сахар, а главное – медикаменты. И вот уже сколько времени, как лежит он, и всё не могу его получить. Не дает дорога вагонов, да и только. Бьюсь, бьюсь, ничего не могу поделать!» – отчаянно восклицает он. На другой же день едем мы с генералом вместе по железной дороге. Он указывает мне, где лежал груз. Вышли мы тут, походили, посмотрели – и вернулись на станцию. Пока генерал отдыхал, я успел уже кое с кем переговорить. Иду к нему и докладываю:

– Ваше превосходительство, поезжайте вы себе в Харбин. Не доедете и до дому, как все будет на месте.

– Как так? Не может быть! – радостно восклицает он.

– Так точно-с! Вот увидите.

Генерал, очень довольный, уезжает, – а мне еще заранее перед этим было дано 20 тыс. руб. на перевозку грузов.

Так, вечерком, встречаю знакомого машиниста. Беру его под руку и веду в ресторанчик. Садимся за отдельный столик. Спрашиваю закуску, вина, водочки и всего, что только можно было достать получше. Выпиваем, закусываем. Только пропустили мы по 3-й, хлопаю я приятеля по плечу и говорю ему:

– Послушай, дружище, можешь ли ты мне ночь поработать?

– Да какая же твоя работа? – мрачно спрашивает он.

– Да мне нужно всего-навсего 4 платформы с грузом обернуть отсюда, вот до той станции, пять раз.

– Да ведь, поди, задержишь нагрузкой! – возражает он.

– Да ты о нагрузке не заботься, это дело мое. А скажи прямо, сколько ты хочешь получить за работу? – настаиваю я.

– Да ведь я не один. Есть и постарше меня, – мычит он.

Я опять ему:

– Да тебе-то сколько надо?

Пауза.

– Пятьсот дашь? – говорит он наконец и вопросительно смотрит на меня.

Я скорей за бумажник, отсчитываю ему пять «катенек»[19]и подаю. Машинист прячет деньги и говорит вполголоса:

– Ну, помощнику надо!

– Сколько?

– Все двести надо!

Подаю еще две радужные.

– Ну, начальнику надо, помощнику, – продолжает добавлять собеседник.

– Сколько же им?

– Ступай, переговори сам!

Иду, – и кончаю с теми: начальнику дал 300, помощнику 200. Кроме того еще роздал на остальную бригаду рублей 500. Всего вышло у меня около двух тысяч. Затем нанял сто человек солдат по 5 рублей за ночь, нагружать платформы.

Только стемнело, вдруг, неизвестно откуда, появляется паровоз и за ним 4 платформы. Раньше их не видно было. Приходят солдаты, и у нас начинается горячая работа. Я же на локомотиве поставил столик, разложил закуску. Мороз был сильный. Устроили мы тут вроде балаганчика, занавесочку повесили. Наступила ночь, и поволокли мои платформы. Не отошли мы и ста саженей, как за нами показались новые 4 платформы. Солдаты и давай их нагружать. Таким образом, солнышко еще не взошло, как мы всё перевезли, и я послал моему генералу телеграмму: «Ваше превосходительст во, груз доставлен на место».

Тот, кто хоть раз ездил в то время по Маньчжурской дороге, нисколько не почтет за выдумку и не удивится этому рассказу.

Утро. На улице мороз. Солнце ярко освещает окрестности. Вдали виднеются горы. Приближаемся к Хингану. Под ним роют туннель. Говорят, через год его окончат… Здесь часть поезда отцепляется. Паровоз берет несколько вагонов и начинает подыматься в гору. Путь идет зигзагами. Сначала едем в одну сторону. Затем в другую. То локомотив впереди, то мы пятимся задом. Всё выше и выше. Обернувшись так раза три-четыре, подымаемся так высоко, что люди и животные кажутся нам, внизу, совершенно маленькими. Кругом далеко виднеются вершины гор, покрытые лесом.

Всё так красиво, так торжественно, в особенности самое наше передвижение по этим «тупикам», что не хочется глаз оторвать. Ради одних этих тупиков стоит проехаться по Маньчжурской дороге. Хотя я уже и ездил по ним, – еще в прошлую поездку, – от Харбина до Пограничной, но там они не так красивы и величественны. И какое здесь кругом богатство леса! Куда ни взглянешь, везде белеют заготовленные дрова, шпалы, бревна и разный другой лесной материал. Китайцы работают баснословно дешево. За лес платить не надо. Раздолье, да и только! А какие есть громадные деревья! Просто гиганты! Вон например, тот сваленный около дороги. Он так толст, что китаец, который стоит возле него, едва виден.

Спрашиваю я как-то стрелочника на одной станции:

– Хорошо ли вам тут живется?

– Плохо, ваше благородие, – отвечает он. – Дальше версты в сторону пойти одному опасно. Подстрелят непременно. Недавно вот один из наших пошел с ружьем на охоту, да и до сей поры о нем ни слуху ни духу.

В особенности опасное место – от Харбина до Пограничной, где тянутся сплошные леса. Для хунхузов там настоящий рай – их и не поймаешь.

За время Китайской войны мне пришлось проехать по «Маньчжурке», так называют на Востоке эту дорогу, раз десять, ежели не больше. Что касается лично меня, то я никак не могу жаловаться на железнодорожное начальство. Оно было в высшей степени любезно ко мне и предупредительно. Но я говорю вообще о проезде по этой дороге. Другой раз проснешься ночью, подойдешь к окну, смотришь и только удивляешься, как это Бог хранит нас. Двигаемся мы едва-едва. Кругом трущоба, – места неведомые. Охраны в поезде никакой. Даже сигнальной веревки, и той нет. Кондуктор один на весь поезд, и где он? Бог ведает, – не дозовешься, ни в каком случае. Ну, ежели какое крушение или нападение – пропал как курица, никто не поможет. В этом случае, в особенности пришлось бы плохо тем, кто едет в служебном вагоне. Едешь в нем всегда один и на хвосте поезда.