Книга Женщина при 1000°С - Хальгримур Хельгасон

Едва дедушка с бабушкой садятся у середины стола, все тоже устраиваются на своих местах и начинают гомонить. Но умолкают, как только поднимается премьер-министр:

«Для нас большая честь присутствавать сегодня в Бессастадире. Президент и его супруга доказали своей взаимной поддержкой и любовью…» Во время речи я рассматриваю веснушчатую кинозвезду напротив. Тело у нее удивительно чистое, полное, белое, жирок чуть-чуть подрагивает, выдаваясь из негнущегося декольтированного платья. Лицо лучится здоровьем и благополучием. Я прежде не видела таких женщин. Почему-то на ум мне приходит слово «теплоцентраль», которое я выучила на прошлой неделе. Потом я окидываю взглядом стол. Серьезные лица во время речи глядят прямо перед собой. Немножко печальные, как будто за этим обернутым в шелка моментом они прозревают пожар судьбы малого народа. Певицы нигде не видно, но соборный пастор тут – тот самый, со странным голосом. Бабушка сидит за пять тарелок от меня и часто смаргивает во время слов оратора, который стоит рядом с ней и говорит речь без бумажки, с большим достоинством, заложив большой палец за борт жилетки, напоминая при этом бодрого альпиниста, который только что проснулся и стоит возле горного убежища, держась за лямки своего рюкзака. Из его головы вертикально поднимается белоснежный столб волос, и это наводит на мысль, что такие люди – либо гении, либо сумасшедшие. «Мы, исландцы, питаем глубокое уважение к президентскому посту, ибо это наше самое высокое звание…» Дедушка страдальчески морщится во время этого панегирика.

По окончанию речи экономка Элин – мягкощекая кобылятница с Аульвтанеса – вместе с тремя товарками врывается в столовую с холодной закуской: копченая форель из озера Миватн на североисландской плоской лепешке. Я все еще не привыкла есть ножом и вилкой, я беру весь кусок руками, откусываю и запиваю большим глотком молока. Веснушчатая отводит глаза и улыбается снисходительной улыбкой. Все вновь начинают гомонить, а г-н Счастливссон спрашивает через мою голову:

«Пьетюр, вам еще приходили какие-нибудь известия от Доусона?»

Я поворачиваюсь к главе министерства, отпиваю еще один глоток молока и смотрю, как ответ выплывает из его рта-ящика:

«Да, приходили. Все это выглядит великолепно».

Я чувствую, как в жилах у моего соседа начинает бурлить кровь, а его «вторая половинка» улыбается, обнажая зубы. И она берет слово, держа на вилке лепешку:

«О, господин Кнудсен, позвольте пригласить вас и вашу супругу к нам на дачу на Поля Тинга, пока лето не приблизилось к концу. Наш дом всегда открыт для вас!»

Фру Кнудсен вытягивает вперед подбородок и кивает своей маленькой головкой с мягкой молчаливой улыбкой. Тут в разговор вступает «Гвюдмунд» напротив меня:

«Да, ведь вы ходатайствовали о разрешении на импорт?»

«Да, на американские автомобили. ‘Шевроле’», – радостно отвечает фру Счастливссон.

«И не только ‘Шевроле’, еще ‘Крайслер’ и ‘Форд’, – поясняет герр Счастливссон. – Вскоре мы сможем всерьез заняться импортом американских автомобилей».

«Подумать только», – поддакивает супруга.

«Да, нашу страну сейчас просто не узнать, – качая головой, замечает фру Кнудсен с североисландским выговором. – Кто бы мог подумать, что война принесет нашей экономике такое процветание!»

«Да, эта война была на редкость удачной, – говорит редковолосый хуторянин, поднимая бокал. – Выпьем же за нее. За войну!»

Чета Кнудсенов и Счастливссонов легко смеются этой шутке, которая на самом деле не шутка, и поднимают бокалы. Я замечаю, что мой бокал по недосмотру тоже наполнили, не подумав, хватаю его, чокаюсь с ними и делаю слишком большой глоток. Игристых напитков я не пробовала с тех самых пор, как фрекен Дания в начале войны угостила меня кока-колой, и хмель за несколько секунд вызвал у меня головную боль.

«Жаль, что война так быстро закончилась. А то мы еще больше бы выгадали!» – добавляет «Гвюдмунд» и получает в награду за эту фразу весьма вежливый смех.

Веснушчатая дама отставляет бокал, недоверчиво смотрит на него и спрашивает:

«Как называется это вино? Оно отличается от известных нам вин, не правда ли?»

Супруга главы министерства надувает губы, откидывается на стуле, а потом произносит тонкими морщинами вокруг рта и носа:

«Это шампанское».

С молоком оно явно не сочетается.

Вносят основное блюдо, щедро политое соусами: бараний окорок с Высокогорья с картофелем из своего огорода, а к ним варенье из ревеня и красная капуста. Взрослым наливают красного вина. У меня нет аппетита, я думаю о папе, который кукует в одиночестве на верхнем этаже, закрытый в комнате, словно уродец в клетке. А здесь скрипит шелк, звенит серебро, старушка расспрашивает, где можно достать nylon stockings[287], а Веснушка отвечает, что, мол, «мой Йоуханн» знает одного человека «на базе»[288]. А я вдруг вспоминаю ту женщину-ногтегрызку на лестнице в Берлине. Я неожиданно отпиваю второй глоток шампанского и чувствую подступающую тошноту. Но тут бабушка поднимается. Кладет на стол большую белую салфетку и произносит несколько слов по-исландски:

«Благодарю всех, кто собрался здесь в этот вечер. Эта еда пришла к нам издалека, и много рук потрудилось, чтоб она вышла хорошо. Og så får vi[289]скир на десерт».

Старуха сопровождает последнюю фразу легкой улыбкой, ответом ей служит добродушный смех гостей. Она бодро прибавляет:

«И непременно дайте знать девушкам, если захотите еще. Там framme[290]есть добавка!»

«Нет, уже закончилась», – подает голос Элин, стоящая посреди комнаты с серебряным подносом у бедра.

Кто-то издает короткий смешок, а хуторянин напротив меня разражается скоротечным приступом кашля, и лицо у него краснеет еще больше, становится почти фиолетовым, белки глаз пучатся, и он просовывает два пальца за ворот рубашки.

«Tak for det, Ella»[291],– одними глазами отвечает бабушка и еще некоторое время продолжает нахваливать банкет, а потом резко замолкает, наклоняется к дедушке и шепчет ему что-то на ухо, а потом садится. Президент вскакивает с места так быстро, что гости не успевают похлопать словам президентской супруги. Сегодня он за конферансье, но совершенно не подготовился: «Честь имею, честь имею… представить эту вел… великолепную певицу и нашу замечательную… Лоне Маргрете Банг, которая исполнит для нас две песни».