Книга Кровавый след - Деон Мейер

— Но он же где-то раздобыл деньги, — не сдавался Яуберт.

— Может, получил наследство. А Тане говорить не хотел.

— Наследство наличными не выдают.

— Тоже верно.

— Вы сами работали региональным менеджером?

— Да, — сказал Филандер.

— Представьте, что вам нужно много денег. Наличными. Причем срочно. Вам нужно их раздобыть, даже если придется украсть. Допустим, у вас жена попала в больницу…

— Хотите выяснить, где можно украсть деньги при нашей работе?

— Да. Какие возможности у регионального менеджера?

Филандер задумчиво пил капучино.

— Деньги можно украсть только в одном месте. В крупной билетной кассе. Но вам понадобится двое или трое сообщников. Придется ворваться туда с оружием, в масках, и ограбить кассу.

— Других возможностей нет?

— Если нужна крупная сумма — нет.

Яуберт вздохнул.

— Хотите еще капучино?

— Разве мы не закончили?

Он и сам не знал, можно ли спросить о чем-нибудь еще. Обдумал все, что сообщил ему Филандер. Ах, вот что! Непонятной оставалась одна вещь.

— Пожалуйста, скажите, что такое УВР?

— Такая программа. Называется «Управление водительскими рисками».

— Это ведь из-за нее в прошлом году была забастовка?

— Да.

— Не понимаю. Почему надо бастовать из-за какой-то компьютерной программы?

— УВР — не просто компьютерная программа.

— А что же?

— Долго рассказывать.

Яуберт кивнул. Ему некуда было спешить.

Филандер вздохнул:

— Тогда, пожалуй, закажем еще кофе.

101

— Программа предусматривает наличие видеорегистраторов в каждом автобусе.

— Наличие чего?!

— Бортовых самописцев. В 2007 году мистер Экхардт затеял эксперимент. Мы стали первым депо, где руководство внедрило новую систему. Дело в том, что наше депо самое маленькое. И самое лучшее, хотя и нескромно вроде хвалить самих себя. Вот в чем суть нововведения. Во всех автобусах установили бортовые самописцы — видеокамеры. Они установлены у зеркала заднего вида. У них большой угол обзора; камеры могут снимать все, что происходит и впереди и сзади. Естественно, записывается не все подряд, на это никакой емкости не хватит. Камера включена постоянно, но к ней подключен датчик движения. Допустим, если автобус резко тормозит, на диске сохраняется запись того, что происходило за десять-пятнадцать секунд до торможения и еще десять-пятнадцать секунд после. Вы понимаете?

Яуберт сказал, что, кажется, понимает. Но разве автобус не часто тормозит?

— Слушайте, я сказал «тормозит» только для примера. Датчик движения реагирует на все, что связано с силой инерции. Слыхали о перегрузках? Вот об этом и речь. Датчик реагирует на резкое торможение, резкое увеличение скорости. Даже на те случаи, когда водитель слишком быстро проходит поворот…

— Почему?

— А вы подумайте, когда водитель спешит повернуть? Ну?

— Не знаю.

— Когда поворачивает на красный сигнал светофора!

— А-а-а…

— Подходим к самому главному. Когда автобус вечером возвращается в депо, все записи автоматически выгружаются по беспроводной связи в наш сервер. Понимаете, все происходит автоматически, когда автобус въезжает в ворота. А сервер подключен к Интернету, он пересылает клипы в Америку, там штаб-квартира авторов программы. Американцы анализируют записи и возвращают их нам. Потом их отсматривают региональные менеджеры. Записи серьезных происшествий, аварий и прочего сразу попадают также ко мне и мистеру Экхардту.

— Пожалуйста, позвольте мне убедиться, что я все правильно понял, — сказал Яуберт. — Если автобус слишком резко прибавляет скорости или тормозит, все записывает камера, и…

Филандер кивнул:

— Вид спереди, вид сзади. Сразу видно, как вел себя водитель и какова была ситуация на дороге.

— А у ворот депо записи передаются на компьютер, который пересылает их в Америку, — продолжал Яуберт.

— Ну да. Высокие технологии, тут простой человек не разберется… В Америке записи просматривают не только люди. У них есть программа, которая сразу распознает, что наши люди сделали не так. Потом аналитики составляют сводки…

— Вы много видели таких записей?

— А как же! В прошлом месяце водитель сбил пешехода. Просматривая запись, мы увидели, что водитель в тот миг как раз нагнулся, полез за своим мобильником. Хотел кому-то позвонить. Вот и не заметил пешехода. Мы уволили негодяя в двадцать четыре часа. А что он мог нам сказать в свое оправдание? У нас были улики. В цвете.

Яуберта озарило.

— Так вот почему бастовали водители!

— Вот именно. Профсоюз пытался доказать, что такие записи незаконны, что они нарушают право на частную жизнь. А на самом деле все наоборот. Наша система защищает и водителей тоже. Понимаете, нередки случаи, когда наши шоферы не виноваты в ДТП. Их часто подрезают подонки на дорогих немецких машинах. Они терпеть не могут общественный транспорт. Им наплевать, что в автобусах добираются до работы простые люди. Многие записи мы демонстрируем на курсах переподготовки. Они помогают обратить внимание на ошибки. В результате число аварий снизилось на шестьдесят процентов. Вы только представьте, на шестьдесят процентов! И ситуация на дорогах тоже улучшается. В результате экономятся не просто средства, экономится время, становится меньше проблем — тоже на шестьдесят процентов. Вот что главное. Кстати, водителям, которые ездят без нарушений, мы выплачиваем премии за счет экономии из фонда заработной платы.

— Значит, Дани просматривал такие видеозаписи каждый день? — спросил Яуберт. — Может быть, именно в записи он усмотрел источник получения крупной суммы?

— Он отсматривал записи во второй половине дня, хотя приходили они уже утром. Сегодня сервер пересылает записи в Америку, завтра в одиннадцать, когда Дани включает компьютер, его уже ждет почта. Если камера зарегистрировала серьезное происшествие, мне сразу звонит мистер Экхардт, а я извещаю Дани. После обеда он отсматривал обычные записи, занимался рядовыми нарушениями и все вопросы решал с водителями сам. Например, беспричинное превышение скорости и все такое…

— Значит, он обладал большой властью…

— Не понимаю.

— Видеорегистрация… Дани Флинт имел право увольнять водителей. Потому что у него были доказательства. Как вы и сказали. В цвете.

— Ну и что?

— Сколько водителей было у него под началом?

— Человек восемьдесят.