Книга Перешагни бездну - Михаил Иванович Шевердин

разбойники. Преступление далеко не единственное произведение искусства, выходящее из мастерской преисподней. Вопросы?

— Нет. Всё ясно, — пробормотал мистер Эбенезер.

Он сумел справиться с припадком рассеянности, лишь когда вождь вождей, бренча оружием и своими знаменитыми аравийскими шпорами, вышел во двор отдать распоряжения своим гуркам. Мистер Эбенезер на цыпочках прокрался к дверям гостиной — выглядело это достаточно нелепо, учитывая респектабельную внешность, — и заглянул туда. Но никого не обнаружил.

Позже выяснилось, что мисс Гвендолен находилась на кухне, где отдавала распоряжения поварам. Отвечала она мистеру Эбенезеру на его вопросы вызывающе самоуверенно и даже высокомерно.

«Черт побери, она даже не переживает, что Лондон поддержал Пир Карам-шаха, или она уверена в Безиле Томпсоне, дядюшке. Конечно, иметь такого родственничка! Или Гвендолен что-то придумала!»— рассеянно перебирал про себя мистер Эбенезер.

Раздумья его прервал дворецкий-сикх. Оказывается, в бунгало прибыл генерал.

«Вот оно что! Надо было раньше догадаться», — ругнул себя мистер Эбенезер.

— Мы проводили их превосходительство в ваш кабинет, сахиб! Их превосходительство изволят отдыхать с дороги в вашем кабинете, сахиб!

Весь радушие и любезность, мистер Эбенезер вбежал в кабинет, но сам чуть не испортил всю встречу…

Генерал, высокий, седоватый, с породистым длинным лицом, по-хозяйски расположился за письменным столом. Возглас, похожий на сдавленное рыдание, вырвался из груди мистера Эбенезера.

Генерал удивленно вздернул брови. Даже поздоровавшись, хозяин бунгало все еще не мог взять себя в руки.

Списка новых клиентов на письменном столе не оказалось. А ведь он отлично помнил, что неистовый Пир Карам-шах небрежно швырнул лист бумаги на бювар.

Первое, что пришло в голову: «Пока я искал Гвендолен, вождь вождей вернулся в кабинет, увидел на столе забытый список и решил подшутить. Ребячество! Или он хочет изобразить меня этаким растяпой. Ну, посмотрим!»

Выскочив в вестибюль, он столкнулся с Пир Карам-шахом, настроенным нервно и мрачно:

— Когда же за стол? Долго нам ждать вашего штабного индюка? Готов съесть его целиком, зажаренным с яблоками и черносливом! — воскликнул вождь вождей. — Не слишком ли его превосходительство заставляет ждать.

Мистер Эбенезер едва смог из себя выдавить:

— Тсс! Он уже здесь. Пойдемте! Я вас представлю.

Провожая вождя вождей в гостиную, он подумал: «Начал меня разыгрывать! Ведет себя владетельным раджой. Впрочем, поговаривают, что он действительно владетельный раджа. При странных обстоятельствах один престарелый деканский князь отписал ему в наследство целое княжество с дворцом да еще в придачу с целым гаремом из ста восьмидесяти трех жен и наложниц…» Хоть относительно жен слухи, несомненно, были преувеличены, но почему-то мистера Эбенезера занимало именно это обстоятельство.

В гостиной Пир Карам-шах незамедлительно кинулся на генерала в атаку:

— В мире все идет к большой войне. Стрелять начнем мы. Здесь, в Центральной Азии. И тогда уж никто не пойдет на попятный.

Но как ни горячился вождь вождей, сколько ни вкладывал страсти в свои слова, генерал не проявлял пи малейшего оживления. Длинное, приятное лицо его оставалось все таким же приятным. Вежливая улыбка не сходила с губ, прячась в щетине «колониальных» усов. Временами казалось, генерал поглядывал на попугайски ярко разряженного Пир Карам-шаха даже со скукой и насмешкой. Создавалось впечатление, что их превосходительство не столько интересуют грандиозные планы похода на Советский Туркестан и концентрация вооруженных сил туркестанской эмиграции на Аму-Дарье, сколько то, чем знаменитая во всей Индии экономка пешаверского бунгало собирается кормить гостей. Приоткрытая в столовую дверь позволяла видеть угол стола, накрытого белейшей, туго накрахмаленной скатертью голландского полотна, поблескивающие серебряные начищенные приборы и стройный, затянутый в темно-коричневый кашмирский шелк женский силуэт.

По-видимому, генерал думал: «Отличная хозяйка мисс экономка, отличный у нее цвет лица, отлично она сложена и отлично не только сервирует стол, но и рассаживает гостей. Ведь в столовой отлично слышно все, что говорится здесь, в гостиной. А наш горячий петух кукарекает слишком громко».

И генерал позволил иронической усмешечке появиться на своих губах.

Усмешку Пир Карам-шах истолковал по-своему. Он не мог думать ни о чем, кроме обуревавшей его идеи.

— Мы тут по горло засосаны в песке и грязи. Барахтаемся, а всюду, во всем мире, действуют.

— В одном вы правы, — заметил генерал. — Советам приходится туго. Рад сообщить, что правительства США, Франции и наш Даунинг-стрит в совместном меморандуме заявили о готовности оказать военную помощь нанкинскому правительству в Китае. Одновременно субсидируются воинские части российской царской армии в Маньчжурии. В Хайлар прибыл генерал Гордеев и готовит офицерские воинские части. Газета «Русское слово» каждодневно печатает приказы русского командования. Генерал Дидерихс принимает парады воинских частей, готовых к прорыву на территории Советов. По всей монгольской границе идет концентрация русских монархистов. Еще решительнее мы действуем в Синцзяне и Кашгарии у границ Памира. Есть сведения, что большевики вынуждены провести мобилизацию в Сибири. Для нас с вами, военных людей, понятно, что Советам придется ослабить свои силы в Туркестане. Для предстоящей операции на Аму-Дарье это очень выгодно.

Генерал потянул носом воздух. Проникшие из столовой и, очевидно, из кухни запахи заставляли томительно сжиматься желудок. Взгляд генерала красноречиво говорил, что он думает сейчас не о преданных Российскому престолу и царскому отечеству дидерихсах, а о чем-либо более существенном, вроде бифштекса.

Но это не помешало Пир Карам-шаху продолжать с еще большим напором:

— Вот видите! Китайцы готовят удар по наиболее жизненным артериям, по транссибирской магистрали. У нас то же делают на линии Ташкент — Бухара — Красноводск. Движение поездов вот-вот будет прервано иомудами под командой… опытных военных и в том числе энверовских офицеров. Главный удар направлен против Красноводска, а там десять часов по морю до нефтяных полей Баку. В Мешеде командует наш генконсул Хамбер. Твердая рука! У него великолепные осведомители во всем Туркестане и даже, насколько мне известно, есть свои люди в штабе Туркестана из бывших царских военных.

Но тут генерал вышел из состояния невозмутимого добродушия и довольно резко заметил:

— Насчет штаба Туркестана еще не проверено. Денег мы затратили немало, но утверждать, что такой-то или такой-то военспец работает на нас, никто сказать еще не может.

И он предостерегающе показал глазами на дверь в столовую. Пир Карам-шах пожал плечами.

— Их коллективизация нам на руку. Мусульмане Туркестана — порох. Огонек к фитилю, и… и такой огонь запалят басмачи Ибрагимбека. А там устроим резню! Известно ли вам, что в Туркестане сейчас убивают из-за угла коммунистов, работников аппарата, русских. Стихия ломает плотину… Остается поднять зеленое знамя.

— И вы готовы поднять это знамя?

— Да! За мной шли армии и не из таких первобытных дикарей, а народы с тысячелетней военной организацией.

Генерал вновь и вновь