Книга Высокое стремление: судьба Николая Скрыпника - Валерий Солдатенко

«1. Оценки, содержащиеся в документах Оргбюро, Политбюро пленумов ЦК КП(б)У и XII съезда КП(б)У в отношении “национализма” Н. А. Скрыпника и “возглавляемого им националистического уклона”, неправомерны и несправедливы.

2. Считали бы целесообразным решение о реабилитации Н. А. Скрыпника в партийном отношении».

В итоговом варианте документа, который 28 марта 1990 г. подписал тогдашний председатель Комиссии партийного контроля при ЦК Компартии Украины В. М. Гаевой (материал воспроизвел со ссылкой на ЦГАОО Украины «Коммунист Украины»[696]) сформулированные выше положения трансформировались в несколько более «округлые»: «…Анализ партийных документов, содержащихся в них историко-политических оценок, позволяет сделать вывод о том, что обвинения в так называемом “национал-уклонизме”, которые были выдвинуты против Н. А. Скрыпника, основаны на сфабрикованных органами ГПУ материалах о националистическом подполье, фальсификации его взглядов по вопросам образования СССР, национально-культурного строительства, а также на тенденциозной характеристике теоретической и практической деятельности Н. А. Скрыпника, которая имела целью доказать его “националистическое перерождение”.

На основе вышеизложенного и в связи с поручением комитета партийного контроля при ЦК КПСС о рассмотрении вопросов партийности лиц, необоснованно обвинявшихся в так называемом “национал-уклонизме”, считаем необходимым предыдущие негативные оценки деятельности Н. А. Скрыпника официально признать безосновательными»[697].

29 марта 1990 г. ЦК Компартии Украины принял решение «считать Н. А. Скрыпника реабилитированным в партийном отношении (посмертно)»[698].

Достижения тогдашней историко-партийной науки о революционном жизненном пути и анализе творческого наследия Николая Алексеевича Скрыпника были отражены в статье И. Ф. Кураса «Штрихи к портрету в интерьере эпохи (вместо предисловия)», которой открывался долгожданный сборник «Н. А. Скрыпник. Избранные произведения»[699], подготовленный Институтом политических исследований ЦК Компартии Украины (так стал именоваться Институт истории партии при ЦК Компартии Украины) в 1991 г.

Как известно, то был непростой, переломный во многих отношениях год. В частности, началось достаточно динамичное перемещение политических акцентов в сферу национального фактора и осуждения прежних социальных приоритетов. Автоматически распространились критические негативные подходы и на Н. А. Скрыпника – как коммуниста, революционера-интернационалиста, причастного к социалистическим экспериментам и развитию СССР, в котором попирались национальные права, проводилась политика насильственной русификации и т. д.

В этих обстоятельствах выпуск сборника работ Скрыпника оказался связан с огромными трудностями. Скорее всего, если бы этого не произошло до известных августовских событий, то и на этот раз книги бы не было. Во всяком случае, 120-летие Николая Алексеевича в январе 1992 г. прошло абсолютно незамеченным.

Прекратились даже публикации статей о Скрыпнике, начавшие было появляться на рубеже 80-90-х годов. А о более серьезных вещах, скажем монографических исследованиях, работа над которыми велась в 80-е годы и выпуск планировался к тому же 120-летию украинского политика и патриота, и речи уже быть не могло…

К сожалению, и сегодня остаются актуальными слова из публикации в «Бюллетене польско-украинском», который вышел вскоре после смерти Н. А. Скрыпника. Вот эти строки, дошедшие до нас через выступление П. П. Постышева на Ноябрьском (1933 г.) пленуме ЦК КП(б)У и тиражирование его в пропагандистских материалах:

«Пройдут годы, все успокоится, все войдет в колею, и украинский историк в Киеве получит возможность беспристрастно, объективно присмотреться к этой фигуре. Он возьмет в руки весы и на одну чашу положит все преступления Скрыпника. Чаша опустится низко, до земли. На вторую чашу он бросит маленькую стальную револьверную пулю, которая звонко упадет на пустую чашу и перевесит чашу, наполненную преступлениями.

И тогда, кажется нам, в доме – не ВУАН, а Украинской Академии Наук, в доме, очищенном от всего, что засоряло его в течение стольких лет, будет повешен на стене портрет члена Академии Николая Скрыпника»[700].

Сегодня такой портрет (портреты) повесили хотя бы в некоторых учреждениях, в частности в фойе здания Кабинета министров Украины, зале заседаний Научного совета Дипломатической академии при Министерстве иностранных дел Украины, в главной редакции Большой украинской энциклопедии. Но этого мало. И это очевидно. Для полноценного, полновесного возвращения к нам Николая Скрыпника следует хорошо изучить его жизненный путь и теоретическое, литературное наследие, чему в какой-то мере посвящена эта книга.

Несколько несистемных соображений вместо заключения

Заканчивая «перелистывать» страницы весьма и весьма неординарной биографии героя этой книги, знакомясь с тем, какие страсти кипели вокруг его имени после трагической кончины, представляя и понимая в общих чертах, сколько неясностей в подходе к оценке его вклада в общественный прогресс вырисовывается в перспективе, по крайней мере – недолгосрочной, совсем не просто подвести итог осуществленному исследованию, даже надежно сконцентрироваться на обобщающих впечатлениях, доминирующих рефлексиях.

Не покидает, в частности, ощущение, что финальную точку ставить рано, что судьбу Николая Алексеевича Скрыпника, как еще многих представителей его поколения, постичь в полной мере, «до конца» пока не удается, чего-то, а может быть – и многого, все же «не хватает».

Один из мотивов проступает более или менее осязаемо. Вехи биографии, приметы эпохи, обусловленность поступков вроде бы в целом схватываются, старательно, аккуратно (можно сказать – и бережно) передаются, лаконично, критично оцениваются. Однако при этом остается вопрос о степени адекватности отражения полноты, глубинной сущности воссоздаваемой картины, ее подлинного внутреннего драматизма, уяснения настоящей масштабности, секрета характера, психологического склада личности Николая Алексеевича Скрыпника. Тут бы лучше всего, конечно, «сработало» гениальное шекспировское перо.

Остается надеяться (и не без некоторых оснований), что сами «голые» документальные факты, хронологически запечатленные и выстроенные в поступках, позиции, линии поведения, подлинно высоком стремлении к цели всесторонне одаренной личности способны и сегодня потрясать воображение, привлекать общественное внимание, побуждать к вовлечению в мыслительно-оценочные процессы, обогащать память крупицами непреходящих ценностей, влиять на мироощущение и умонастроение, выбор ориентаций, воспитание лучших моральных качеств.