Книга Мое сердце - Бертрис Смолл

— Ты что же, считаешь весь орден иезуитов ответственным за безответственные действия одного человека, Мишель?

— Подожди, Бирач, это только начало. Сначала выслушай меня, а потом мы уладим наши разногласия.

Иезуит опять кивнул в знак согласия и со вниманием выслушал весь рассказ своего старого друга о злоключениях Велвет.

— Иисус Христос! — взорвался Бирач О'Дауд, когда Майкл закончил. Теперь он ясно видел, чего от него хотел его старый друг и однокашник. О'Малли хотел повесить на иезуитов ответственность за похищение одного из членов их семьи. Хорошая уха! О'Малли из Иннисфаны, хотя и были младшей ветвью огромного рода мореплавателей и искателей приключений, тем не менее обладали определенным влиянием, за которым стояли большие деньги.

Прирожденная память Бирача О'Дауда быстро напомнила ему все, что он знал о Велвет де Мариско. Ее отец происходил из незнатной семьи, но его отчима, графа де Шер, очень высоко ставили при французском дворе, и, несмотря на то что во Франции одна за одной следовали гражданские войны, связи с королевской семьей не стоило сбрасывать со счетов. Господи! Да ведь крестными матерями девчонки были королева Франции Марго и королева Англии Елизавета! Возможно ли, чтобы действия какого-то одного жадного до денег священника разрушили до сего безупречную репутацию иезуитов и уничтожили все, чего они добились годами напряженного труда?!

Собравшись с мыслями, Бирач О'Дауд тоном, совсем не выдавшим, что сердце у него трепещет, как овечий хвост, спросил:

— И как же, ты думаешь, иезуиты могут помочь тебе, Мишель? Я не совсем понимаю, чего ты хочешь.

Майкл О'Малли спрятал улыбку. Бирач, его старый и добрый друг, был совсем не дурак. Он ведал в ордене финансами. У него был особый дар умело вкладывать деньги ордена в самые разнообразные предприятия, причем порой весьма сомнительного свойства, увеличивать его богатства, что, естественно, снискало ему расположение высших иерархов церкви, а следовательно, давало и определенную власть.

— При дворе властителя Индии Акбара есть несколько иезуитов, Бирач, — начал он. — Мне сказали, что по рождению он мусульманин, а моя сестра Скай, которая знает толк в таких вещах, уверяет, что ни один правоверный мусульманин не положит в свою постель жену живого человека. Меня к тебе прислала Скай, Бирач. Она считает, что орден иезуитов несет свою долю ответственности за то положение, в котором оказалась Велвет, и верит, что вы сможете помочь ей и помочь мне попасть ко двору Акбара, чтобы изложить ему все это дело. О'Малли будут очень признательны, Бирач.

— Сколько признательны? — всего два слова произнес Бирач, и больше ничего.

— Очень признательны, — столь же завуалированно ответил Майкл, но оба прекрасно поняли друг друга. — О'Малли не желают говорить о цене, пока дело не улажено, но уж потом щедрость их не будет знать границ.

— Вполне возможно, что мы сможем помочь тебе, Мишель, но помни, мы не можем нести ответственность за действия какого-то глупца священника.

— Иезуита, Бирач. Одного из вас, а не просто какого-то священника. В противном случае я отправился бы в Рим, а не в Париж, — мягко напомнил ему Майкл О'Малли.

— Конечно, приятель. А теперь скажи, чего же ты хочешь?

— Иезуитов весьма хорошо принимают при дворе Акбара, Бирач. Я даже слышал разговоры о том, что он чуть ли не намерен принять нашу веру.

Бирач только фыркнул:

— Мечты пустых искателей славы, но я тебе ничего не говорил, Мишель. Уверен, что они никогда не обратят его, и этого же мнения придерживаются в гораздо более высоких сферах ордена, но вслух это никогда не будет произнесено. Однако он охотно принимает нас при своем дворе и не чинит препятствий обращению в нашу веру своих соплеменников.

— Значит, рекомендательное письмо от иезуитов поможет мне попасть к Властителю, Бирач. И удержит португальцев от того, чтобы чинить мне препятствия. Хотя я и не собираюсь высаживаться в Бомбее, а поплыву прямо в Камбей. Этот порт находится под юрисдикцией Властителя. А оттуда мне предстоит долгое путешествие, которое займет не менее шести месяцев, чтобы добраться до столицы Акбара — Лахора.

— Если он в Лахоре, Мишель. Поговаривают, что Властитель, так же как и Елизавета Тюдор, любит постоянно разъезжать по стране.

— Я найду его, Бирач, и добьюсь освобождения своей бедной племянницы, — уверенно сказал Майкл.

— Моли Бога, чтобы она была жива, Мишель. Майкл О'Малли громко рассмеялся:

— Она дочь Скай О'Малли, Бирач. Если она хотя бы наполовину такая же сильная натура, как ее мать, она выживет. Я не видел ее с одиннадцатилетнего возраста, но уже тогда она была весьма привлекательной девочкой.

— Обо всем этом мне еще предстоит поведать своему начальству, Мишель, но почти уверен, что они посмотрят на это так же, как и я, и будут только рады сыграть свою роль в освобождении столь добродетельной молодой аристократки-католички, — уверил его Бирач.

Майкл опять улыбнулся про себя. Иезуитам очень повезло с отцом Бирачем О'Даудом, который ухитрился, не признавая двусмысленного поведения ордена в отношении Велвет, представить дело так, что теперь они уже будто бы оказывают О'Малли огромную услугу единственно из христианского милосердия, а не потому, что получат от этого весьма ощутимую выгоду.

— Ах, Бирач, что бы мы делали в этом мире без друзей, — оказал он. — Наша семья теперь вздохнет, узнав, что вы помогаете нам в деле спасения Велвет.

В мыслях же Велвет возвращение на родину занимало одно из последних мест. Она была слишком счастлива сейчас, и, по мере того как воспоминания об Алексе отходили куда-то в самые дальние уголки ее сердца, ее душу все больше заполняла радость от любви к Акбару. Он любил ее всем сердцем, так к ней не вносился ни один мужчина в ее жизни. Он делился с Велвет гораздо большим, чем привык делиться со своими прочими женами и наложницами. Для него она была оселком, на котором он оттачивал свои мысли и идеи. А ведь раньше он никогда этого ни с кем не делал. Велвет внимательно слушала своего мужа и многому научилась. Изредка она рисковала высказывать свои суждения или даже возражать ему, чего не осмеливался делать никто из окружения Акбара. К ней он прислушивался и, если находил в ее словах рациональное зерно, следовал ее советам. Это была любовь, построенная на взаимном уважении так же, как и на страсти, и уж чего-чего, а страсти здесь хватало. Акбар любил Кандру Бегум, свою английскую розу, и их любовь принесла плоды.

Ясаман Кама Бегум родилась во дворце своей матери на берегу озера в Кашмире, который был построен по повелению ее отца за те девять месяцев, что она провела в утробе матери, девятого августа 1590 года. Родила Велвет сравнительно легко, и хотя обычно при появлении на свет ребенка Могола присутствовал весь гарем, на этот раз были только Ругайя Бегум, Иодх Баи, Пэнси и две рабыни-прислужницы. Остальные жены Акбара в ее дом в Кашмире приглашены не были.

Маленькую принцессу уложили в украшенную драгоценными камнями колыбельку и приставили к ней двух свирепого вида вооруженных женщин-охранниц. Она с рождения была крепкой, здоровенькой девочкой. Она росла и расцветала с каждым днем, с удовольствием сосала материнскую грудь, каждый раз стремясь выбрать из нее все до капли. Ясаман родилась удивительно красивой девочкой.