Книга Паутина удачи - Оксана Демченко

Утром следующего дня, одного из последних спокойных и безопасных, я проснулась до зари. Сегодня мне везет: почти настоящая свобода от гнусного и нудного плана. Я быстро оделась, напевая под нос одну из маминых любимых детских песенок, каждое утро исполняемую для Поли. У крохи сестры точно есть музыкальный слух и даже вкус. Она уже улыбается, узнавая любимые песенки, и надувает губки, когда не одобряет репертуар…

Даже из комнаты слышно, как во дворе сыто и мягко, большим, довольным жизнью котом рокочет на холостых семиместный «хорьг». Ждет нас. Завтрак, собранный заспанной Любой, я проглотила в пару минут. Торопливо прожевала последний кусочек хлеба с вареньем, невнятно буркнула «шпашибо» с набитым ртом: прочие уже внизу, одеваются. Оказывается, я копуша и чуть не проспала… Бегом-бегом! Шубка, шапка, варежки, валенки. Хоть в машине и тепло, но мало ли, как оно сложится. Весна еще за горами, нам она светит, подмигивает, три веснушки у мамы на щеке нарисовала – но настоящего тепла, увы, не шлет.

Все уже расселись. Мари с очередным пухлым кофром чертежей и иных бумаг. Торгай, невозмутимый и неподвижный, как обычно, – на заднем сиденье и без вещей. Селиван, смущенно комкающий шапку, – сразу позади водительского сиденья. Еще бы! На новое место работы человек отбывает, Фредди его едва согласилась отпустить из мастерской на высокую должность, на новый завод.

А вот Юрка не сел, ждет у дверцы. Вопросительно глянул в лицо: не откажусь ли ехать? Так ведь по плану все, и план сегодня совпадает с желанием, нет причин для отказа. Куда сяду? Я глянула на свободные места в салоне и на кресло рядом с шофером. Выбрала последнее, ничуть не удивив Юрку: я обожаю следить за дорогой. Он распахнул дверцу, подал руку, многозначительно вздохнул и даже подмигнул.

– Ты за кем сейчас ухаживаешь? Предъяви список, – отшила я его.

– Вот, – не отстал предприимчивый наследник характера фон Гессов, усвоивший мою несвежую шутку, – ознакомься.

Протянул, хулиган, мятый листок – он и правда составил список… Глянем.

«Мари (№ 1, но Яшка, гад, дорогу перебегает), Анька Ушкова (№ 2, надоело работать бесплатным извозчиком для клиентов ателье), Катенька (ты ее не знаешь, а вообще она милая, но замужняя, потому без номера), Леночка (см. текст про Катеньку). Оленька, Валенька и Сашенька проходят предварительный отбор и пока незанумерованы».

– А я? – возмутилась я.

– Тебя сам Шарль боится до судорог, при его-то списке, который не чета моему, – рьяно отмахнулся Юрка и захлопнул дверцу, не допустив возражений и препирательств.

Мари тихонько рассмеялась, завозилась, устраиваясь поудобнее. Уточнила у меня, какой у нее номер. И, кажется, подмигнула Рони. Или не ему? А, пусть интригуют, меня это не касается. Я месяц не видела нашего драгоценного Якова Ильича. Его и Яшкой теперь назвать совестно. Кашемировое пальто по последней франконской моде, лайковые перчатки, и этот запах – чудо. Именно дорогой одеколон в моем представлении делает симпатичных мужчин настоящими джиннами. Выбирала Мари, она протокол посольств знает наизусть и в деталях разбирается безупречно.

– Яков Ильич, – с придыханием восхитилась я, оборачиваясь к нему, – ты такой шикарный стал, а шофером не обзавелся…

– Просто я жадный и не хочу оплачивать сверхурочные, – отозвался он, выруливая из наших ворот. – К тому же я ленивый. Отправил бы за вами шофера и работал бы без продыха до обеда. А так – катаюсь. Ренка, чем я провинился? За что ты меня официально, по имени-отчеству?

– За красоту, – снова вздохнула я. – Яша, ты правда ухаживаешь за Мари?

– Скорее она за мной, – мягче и спокойнее улыбнулся управляющий заводом Потапыча. – Видишь, какой я ухоженный? Ее заслуга. У меня теперь личный консультант по протоколу, я же с иноземцами встречаюсь что ни день. «Тачки» еще, по сути, нет, а Потапыч уже умудрился наладить поток запросов. Из Арьи, из Франконии тоже. Мустафа твой дорогой приезжал вчера, был переводчиком при визире паши. Обсуждал заказ особенного варианта, точной копии нашего гоночного автомобиля, с золотой отделкой, инкрустацией перламутром и ценным деревом. А за оригинал он вообще готов платить любые деньги.

– Говорят, он свой гарем машин посещает чаще, чем женский, – фыркнула я.

– Это не гарем, это лучшая в Старом Свете коллекция, самая полная и пребывающая в идеальном состоянии, – назидательно пояснил Яша.

Я кивнула. Спорить не хотелось. День начинается такой славный, зачем его портить? Небо акварельное, сине-розовое, темные ветки деревьев прорисовываются все четче и глубже. Тонкая работа, мастерская. И я не сижу взаперти. Еду, слушаю, как в четверть своих возможностей шепчет мотор, как дорогущие зимние шины, заклятые магами на движение по целине и льду, шуршат по насту. Дорога от дома до завода накатанная, Юрка носится туда-сюда иногда по два раза в день, настоящие гонки устраивает. Сорок километров в один конец. Ближе к столице ставить завод запретила правительница Дивана. Сказала, что и от отопительных каминов да печей копоти слишком много. Умное решение, как я полагаю, и потому подозреваю за ним подсказку моей великолепной бабушки Лео.

Пригород с коваными оградами и особняками закончился, дорожка вильнула, точнее прицеливаясь в лесную просеку. Тени ветвей и стволов пересекли синие колеи темными мрачными полосами. Ощущение весны приугасло, мне сделалось как-то холодно и даже слегка неуютно. Захотелось вернуться и вовсе никуда не ехать, чего уж там. Похоже, я все-таки трусиха, теней боюсь, словно в них кроется беда. Яша заметил мое настроение, сбросил скорость.

– Поднять подняли, но не разбудили, – предположил он. – Когда я устаю, этот лес и на меня нагоняет тоску. Зато в середине дня он красив, каждый раз еду и гляжу, не порозовели ли у берез стволы. Весну примечаю.

– Яша, тяжело тебе на заводе приходится? – спросила я, благодарно цепляясь за разговор. Это лучший способ развеять смутное состояние непокоя в душе.

– Что ты, интересно, – отозвался он. – Мог ли я надеяться пару лет назад, что буду управлять огромным делом? Помнишь, я за конфетами бегал и так гордился, что к Самому в приемную взят без протекции… А того не понимал, что за меня уже замолвлено слово.

– Кем? – удивилась я.

– Тобою, – уверенно ответил он. Зевнул, встряхнулся, сосредоточенно нахмурился: – Рена, хочешь кофе? Мне Бризов подарил магический термос. Большой, на три литра. Я попросил при выезде, чтобы не только бак заполнили, но и емкость с кофе зарядили под пробку.

– Какой ты предусмотрительный!

– Мари, – громко попросил Яша, не оборачиваясь, – глянь за задним сиденьем. Вы сперва себе налейте, чтобы не страдать, нюхая его и передавая сюда через весь салон. А потом уж и нас не забудьте, ладно?

– Я твой консультант по протоколу, – рассмеялась Мари. – Но я готова его нарушать сколько угодно, чтобы первой получить кофе. Сонно едем, «хорьги» слишком мягкие и тихие.

Она засуетилась, зазвенела чашечками и ложечками, откупорила маленькую бутыль со сливками, выставила походную сахарницу. И я еще раз, загнав в угол свои страхи, порадовалась тому, что меня отпустили на завод. Наконец-то! Юрка говорит, там уже готовы к пуску два цеха. Дивана еще в зиму расщедрилась, дозволила использовать дворцовые дирижабли, оба большие, для доставки тяжелого оборудования и оснастки. По воздуху же удалось завезти готовые срубы для трех дюжин домов тех работников, которые уже наняты и переезжают. По слухам, иноземцы с ума сходят от одного вида заводоуправления: это терем из кедрового кругляка в три яруса. С севера доставлен и собран на месте. Красота и экзотика…