Книга Простыми словами. Интервью - Ирина Коростышевская

В вашей семье патриархат или матриархат?

(Смеется.) Вы пошутили сейчас?

То есть никакого инакомыслия вы не допускаете?

Ни в коем разе.

А дочь тоже слушает вас во всем?

У меня дочь по характеру вся в меня: ее невозможно переубедить, она со своим мнением всегда. У нас прекрасные отношения, потому что я не вмешиваюсь в ее жизнь. (Улыбается.)

А если бы я попросила вас сравнить себя с кем-нибудь? С кем бы вы себя сравнили?

Ну что за вопрос! В смысле — с кем? Я отвечу как Григорий Ганжа в «Большой перемене»: «Я похож на самого себя». Я не хочу ни с кем себя сравнивать.

О своем детстве Николай Иванович говорит с особой теплотой. Воронеж, знакомый каждым двором и улочкой город, школьные годы советских 60-ых. Время приключений «Неуловимых мстителей», «Операции Ы» и патриотических фильмов, прославляющих труд как высшее благо, данное человеку. Именно там Николай Иванович заканчивает школу, железнодорожный техникум и по распределению попадает в Челябинск, на машинно-счетную станцию Челябинского отделения дороги. И уже к 24 годам становится начальником расчетного отдела Фабрики механизированного счета. «Мне не было так страшно создавать собственную компанию, как было страшно в тот момент, когда предложили эту должность, — признается Николай Иванович. — Я долго колебался, советовался со всеми и принял в итоге решение, от которого зависела вся моя дальнейшая жизнь. А потом Перестройка, перемены и осознание, что здесь я всего достиг и хотелось познать себя в чем-то новом».

Вы человек достаточно закрытый, замкнутый. Часто вашу замкнутость принимают за надменность?

За надменность?! Мне никто такого не говорил. Просто не люблю пускать в свою жизнь посторонних людей. Мое — это только мое. Наверное, я становлюсь уже слишком взрослым, порой даже сентиментальным. Иногда ловлю себя на мысли, что, может быть, некоторые моменты в жизни можно было бы прожить по-другому, а потом успокаиваюсь и понимаю, что все, что я сделал в жизни, я должен был сделать именно так. Жениться именно на этой женщине, родить только такого ребенка, создать именно такую компанию, окружить себя именно такими людьми и построить именно такие дома.

Скажите мне честно, когда вы смотрите на дом, который вы построили, что в этот момент вы говорите себе?

Честно? Наверное, это прозвучит нескромно, но я говорю себе: «Это построил ты».64

Виталий Рыльских. Всю жизнь меня преследуют мифы

Даже за глаза его называют по имени-отчеству. Его уважают компаньоны и боятся недруги. Его знают многие. Но мало кто его знает.

О нем ходит много легенд. Их шлейф тянется за ним долгие годы. Он, безусловно, личность. Со своими плюсами и минусами. Нужны ли ему эти мифы?

Наш разговор с президентом торгово-промышленной группы «Мизар» Виталием Павловичем Рыльских получился достаточно откровенным. Рыльских много молчал, отвечал не сразу. Видно было, что по душам он разговаривает нечасто…

Виталий Павлович, у вас есть все — семья, работа, достаток. Вам не бывает грустно от мысли, что стремиться уже и не к чему?

Знаешь, мне действительно грустно в последнее время. Ложусь спать и долго не могу заснуть. Думаю: ну почему я вкладываю больше души в проблемы некоторых людей, чем получаю взамен? Чувствую, что человек вроде искренен, но все равно держит дистанцию. Почему?

Может, потому что вас боятся?

Так и я об этом. Но если люди не обманывают друг друга, так и бояться-то нечего. Я себя таким клоуном иногда чувствую. Хожу в колпаке, все шарахаются. Я не люблю, когда меня боятся.

А когда заискивают, лебезят?

А это вообще противно. Это ж видно, что неискренне. Всегда хочется сказать: ну, говори прямо, что ты хочешь получить, зачем так издалека?

Вы сами чего-нибудь боитесь?

Ничего не боится только дурак. Любой человек боится смерти, боится болезни близких. Другое дело, что никогда не было какого-то конкретного человека, которого бы я боялся. Я всегда был независимым. Меня били, я давал сдачу. Мог постоять за себя, никому не позволял себя унижать. Отвечал за свои слова. По молодости четыре года был в лагере, но и это не показатель храбрости. Девяносто девять процентов отсидевших срок теряются в жизни, ломаются.

Что-то может вас сломать?

Сейчас — нет. А раньше было много ситуаций, из которых я выходил победителем, а можно было потерять себя. Должны быть какой-то внутренний стержень, сила, жизненные принципы. Я вырос в интернате. Отца почти не помню. Мама болела, у нее был рак. Она умерла, когда мне было 13 лет. Я остался с сестрой, стал хуже учиться. При маме не было даже «четверок», за них мне крепко попадало. Столько лет прошло, а я помню, как бегал от нее вокруг стола…

Так рано столкнувшись со смертью близкого, человек начинает или панически бояться смерти, или воспринимать ее как неизбежность…

Я не могу представить себя стариком. Мне вообще всегда казалось, что я буду жить недолго. В 20 лет я думал, что доживу до тридцати, в 30 — что до сорока. Наверно, поэтому хотелось успеть многое. Мама умерла в 45 лет, я ее уже пережил. А вообще, я верю, что от судьбы не уйдешь.

А от себя?

А от себя тем более. Не уйдешь, не убежишь. Вот сейчас у меня действительно есть многое, а я всю жизнь помню, как в детстве ходил к товарищу есть суп. Такой суп вкусный был…

Первую любовь свою помните?

Да. Ее звали Люба. Маленькая такая. В интернате. Так она мне в душу запала, я ей подарки к праздникам дарил. А ей нравился мой друг. Друг ее не любил, а она меня не любила. Вот и все. Спустя двадцать лет я ее встретил. Поговорили и разошлись. Жизнь у нее не сложилась, а у меня уже не было никаких чувств, кроме жалости. Хотя она отнеслась ко мне с большим интересом.

А может, интересны стали не столько вы, сколько ваши возможности?

Иногда у меня возникает такая мысль. Мне кажется, что у некоторых людей есть какой-то конкретный интерес от общения со мной. Кому нужны деньги, кому — работа. А мне бы очень хотелось, чтобы нужен был прежде всего я.

То есть изначально ваше доверие к незнакомому человеку — нулевое?

Если я не знаю человека, я не могу ему доверять. Необходимо несколько встреч, чтоб я смог понять. Некоторые — такие хорошие артисты, что они и сами начинают верить в свою «искренность». Я считаю, чтобы узнать человека, нужно увидеть его в разных ситуациях. Но это уже подарок судьбы.