Книга Внучка берендеева в чародейской академии - Карина Демина

А жуть отпускала.

И тьма, вздохнув с немалым разочарованием, откатилася.

— Стоим, — сказал Арей сквозь стиснутые зубы. — Пугать будет, но не поддавайтесь… пытается нас из-под щита вывести.

Илья кивнул.

Лойко только свою нареченную покрепче прижал, по голове гладит, шепчет чегой-то… от же ж… и не скажешь так, что боярин столбовой, посадников сын… приличным человеком оказался.

Бабка моя только рукою отмахнулась, мол, повидала она в жизни всякого, от тьмы смердючей точно бегать не станет. И я не буду, только Арея за руку взяла, так оно мне поспокойней буде.

…а следом покатился, полетел огненный шквал.

— Стоять!

Ежели б не крик Ареев, не устояла б, побегла б… а тут только колени и ослабли.

— Смотри. Снег не плавится.

Но шкворчит.

А и вправду не плавится… даже парок не идет… и как-то разом страх и ушел. Пламя-то красивое вышло, рудое, что шкура лисья, с переливами. Долетело до нас, щита не заметивши, облизнуло да и сгинуло.

— Знаешь. — В голосе Лойко бодрости поубавилось. — А вот… как бы это выразиться… если нас и дальше так от пугать станут, то я и испугаться могу!

Я кивнула.

Темень была… огонь был…

— Скажи спасибо, что иллюзии двухмерные… поставил бы полный разворот, мы бы сами без огня поджарились. — Арей не глядел ни на меня, ни на Лойко.

— Это как? — Ильюшка и ныне не упустил случая любопытствие проявить.

— А так… одной силой разума. Причем нашего.

— Как-то это… не оптимистичненько…

— Увы… а если оптимизм нужен, то есть два повода для радости…

Пламя еще трепыхалось под ногами, да выглядело до того ненастоящим, что, верно, и дите малое не обманулося б.

— Четырехмерные иллюзии не каждому магистру под силу. Это первое. А второе, и двухмерные такого размаха выматывают безмерно. Так что, сколь бы ни был силен наш приятель, долго он так не продержится…

Арей тихо добавил:

— А пока пугает… пусть пугает. Наше время. Потянем.

Оно и верно.

Только надежда таяла. Была она зыбкою, что первый ледок на осенних лужах… и вправду, получил ли некромантус послание магическое?

Сумел ли передать?

И коль сумел, поверили ли ему стрелецкие сотни?

А если поверили, то… выступить — дело небыстрое, как мне отец сказывал. Да еще и добраться надобно… отселева до деревеньки той двадцать верст без малого, да если по лесам, по дорогам заснеженным.

Успеют ли?

Не ведаю.

Стою и гляжу в белесый туман, что по-над осинничком протянулся. А тот колышется, то приподнимет крупяное брюхо над обглоданными ветвями, то вновь разляжется, растечется… голоден он.

И зол.

Опутан чужою волей, которая велит держаться на месте.

И не велит трогать людишек, что так близки… подгорная тварь слушает их, изредка тянет призрачные лапы, норовя зацепить, пугнуть холодком, и тает, слушая, как сбиваются с ритма человеческие сердца.

Ей обещали добычу.

Скоро.

Она добралась до мертвецов, которым некуда было бежать, и медленно их пожирала, но эта плоть лишь насыщала. Тварь привыкла к иной.

Свежей.

Горячей. Трясущейся от страха, который был ей сладок…

…тот, кто удерживал ее в узде, исполнит обещанное. И тогда, быть может, тварь ненадолго примирится со своей неволей.

— Кажется, что-то новое… — Илья поднялся на ноги и руку протянул. — Давай. Так надежней.

Я взялась, переплела пальцы с тонкими боярскими… а за левую взялся Арей. Сам же бабку удержал…

Лойко.

Станька. Все живы… и милостью Божини, живыми останемся. А нет, то не стыдно будет предстать пред ее очами, рассказать, что о жизни своей, что о смерти…

…Туман поднялся.

Скатался рыхлым комом, а ком этот покатился, поначалу медленно, но все быстрей и быстрей… и налетевши на брошенный меч, рассыпался вдруг на тысячу конских морд. На тысячу лиц плоскомордых, узкоглазых.

И визгом лупанул по ушам клич боевой.

Ах, сколько раз видывала я во сне ту битву… сколько раз стояла подле матери, стрелы подавая… или отцу помогала с мечом… сколько раз была воительницею славною, всех-то спасшею… чтобы как в сказке… и трава подымалась по воле моей, конские ноги опутывая.

И птицы разили ворога.

И реки выходили из-под земли… и многое вершилось… и мнилось мне, что достало бы и духу, и воли… вот и пришел черед проверить.

Не вставали травы.

Снега лежали, и мяли их копыта азарских коней… стлались по ветру конские хвосты на бунчуках, летели стрелы роем мушиным, злым. И черною тенью полз за конным строем рукотворный азарский змей. Того и гляди расправит крыла, поднимется ввысь, чтоб из пасти зубатое огонь изрыгать.

На землю.

На людей, которые, наглецы, вздумали судьбе перечить. Разве устоять им…

И дрогнули пальцы в моей руке, да только крепче стиснули. Побелел Илья, но стоит, только желваки ходят. Кого он видит? Или азар тех же?

Лойко подбородок к груди прижал, вперед наклонился, того и гляди бросится на ворога… нет, стоит, глядит.

Ждет.

Арей белый, да спокойный. Улыбается вон…

…морок… просто еще один морок…

И пусть летят кони, пусть звенит сбруя, поднимаются над спинами мохнатыми хлысты. Пусть ветер перебирает коротенькие флажки на пиках сотников…

…нету этого.

А есть край меж болотами и лесом.

И туман, что крадется следом за конницей, ждет, не побежим ли, испугавшись смятыми быть…

Нет.

Резанула по ушам хриплая команда. Взметнулись кривые азарские сабельки, грозя обрушиться на плечи… пахнуло потом, что конским, что человеческим… и вдруг почудилося — на самом деле оно…

Но проломили передние ряды щит, и пролетела сквозь меня стрела с кривоватым наконечником, в землю вошла по самое оперение да и сгинула. А следом за нею ветром студеным конница промчалась.

Выстояли.

— В-выживем… с-скажу Архипу… чтоб вам п-практику п-по боевке засчитали. — Арей руку свою высвободил.

— С-скажи, — согласился Лойко.

И на снег присел.

— Чего? Оно еще пока доползет, я аккурат передохнуть успею… а то ж… мне наставник сказывал, как оно… он тогда стоял на засечном кряже… их только краем… и выходило, что страшно. А я поверить не мог. У них же ж копья были… и маги стояли… и вообще… война — это слава, он же все про страх, про то, как обмочился, когда Серебряные сотни ударили… как это… перед врагом чтобы… а теперь вот… это хорошо, что я до ветру сходил.