Книга Золотые слезы - Лори Макбейн

Через некоторое время чьи-то громкие, возбужденные голоса вывели ее из оцепенения. Mapa поднялась и вышла на галерею. Перегнувшись через перила, она увидела, что Николя говорит о чем-то с конюхами, и те при этом сконфуженно топчутся на месте и виновато отводят глаза. Николя возвышался над ними, как грозная башня, и, уперев руки в бока, отчитывал слуг за какую-то провинность. Вдруг что-то привлекло его внимание, и он стал прислушиваться, затем повернулся в сторону подъездной аллеи и замер. Mapa перегнулась через перила и попыталась разглядеть, что так заинтересовало Николя, но ничего не увидела. И вдруг у нее словно полыхнуло перед глазами: через глинобитную ограду дома перелетел огромный конь, на спине которого сидели двое детей, сделал круг по лужайке и помчался к подъезду. У Мары затряслись поджилки от страха, когда она увидела темную головку Пэдди, сидящего позади Дамарис и обхватившего хрупкую талию девочки дрожащими руками. Уже возле самого дома Дамарис увидела Николя, который поджидал юных наездников в суровом молчании.

Mapa испугалась еще больше, когда поняла, что Николя взбешен. От него в таком состоянии можно было ожидать чего угодно. Дамарис и Пэдди предстояло держать ответ за свое непослушание, и их ожидало ужасное наказание. Mapa подхватила юбки и бросилась во двор спасать своего непутевого племянника от мщения Николя.

Дамарис сидела в седле как амазонка и не проявляла никакого страха перед лицом взбешенного Николя, хотя сердечко и трепетало у нее в груди. Волнение девочки передалось коню, и тот вдруг встал на дыбы, взбрыкнув передними ногами, в результате чего потерявший бдительность Пэдди полетел на землю. Испуганный крик Пэдди донесся до слуха Мары, и тут Николя подхватил на лету малыша, заслонив его от смертоносных копыт коня. Когда Mapa, запыхавшись, подбежала к ним, и Николя, и Пэдди были уже в полной безопасности.

— Я же просил вас, Дамарис, никогда больше не брать Сорсьера, — дрожащим от ярости голосом вымолвил Николя. — Из-за вашего упрямства Пэдди мог погибнуть или остаться калекой на всю жизнь.

Дамарис чувствовала, что Николя прав, и понимала, что не стоило брать с собой Пэдди, но в тот момент желание оставить за собой права на Сорсьера было для нее превыше всего.

— Вы мне не отец! Сорсьер мой, и я могу ездить на нем, когда захочу! — крикнула она, стараясь обуздать коня.

Николя видел, каких усилий это стоило девочке, и понимал, что в любую секунду она может ослабить вожжи, и тогда Сорсьер выкинет какой-нибудь номер — недаром он поводил из стороны в сторону безумными глазами.

Николя схватился за поводу, но Дамарис потянула его на себя. Сорсьер заржал и встал на дыбы. Николя, тихо чертыхаясь, увернулся от его копыт. Выждав несколько секунд, он подошел к Сорсьеру сбоку и одним движением снял с седла девочку. Конь сразу же успокоился и позволил конюхам увести себя в стойло.

Николя не выпускал Дамарис, несмотря на то что она визжала и вырывалась из его рук. Перебросив ее через колено, он принялся шлепать ее и продолжал экзекуцию довольно долго, не обращая внимания на град слез, которые катились у нее по щекам, и жалобные крики. Наконец Дамарис ощутила под ногами у себя землю и с громким плачем бросилась бежать в дом.

Пэдди оцепенело смотрел на приближающегося к нему Николя, ясно прочитывая в его глазах намерение восстановить справедливость. Не долго думая Пэдди развернулся и опрометью кинулся в дом, понимая, что даже Mapa не сможет спасти его от наказания.

— Николя! — Mapa преградила ему путь. — Ты не посмеешь прикоснуться к нему! Это не твой ребенок. Я сама поговорю с Пэдди.

— Здесь одними словами не обойтись, Mapa. — Николя отодвинул Мару с дороги и направился в дом. Она бежала следом за ним. — Пэдди должен хорошенько запомнить, что не всегда можно поступать так, как хочется. Если он не затвердит этот урок сейчас, он не сделает этого никогда. Мне очень жаль, что, когда ты была в его возрасте, я не оказался рядом, чтобы научить тебя тому же. Пойми, Mapa, это спасет его от многих неприятностей и проблем в жизни. Не вмешивайся, я прошу тебя.

Mapa отстала. Когда она вошла в холл, Николя уже поднялся по лестнице на второй этаж. Она остановилась в нерешительности и вдруг заметила Джэми, которая выходила из кухни.

— Что, скажите на милость, здесь происходит? И где мастер Пэдди?

— Пэдди вместе с Дамарис катались на Сорсьере, и Николя поймал их с поличным, — объяснила Mapa, удивляясь тому, что наверху так тихо.

— Ничего не поделаешь, раз виноват, должен быть наказан, — тяжело вздохнула Джэми.

— Нет, ты не понимаешь! Николя собирается его выпороть! — воскликнула Mapa.

— Мальчику не повредит почувствовать на себе тяжелую мужскую руку и понять, что за ним есть кому присмотреть, — сказала Джэми, и в этот момент сверху раздался оглушительный визг Пэдди. — Пожалуй, сварю себе кофе, — добавила Джэми и вернулась на кухню.

Через минуту крики стихли, и Mapa бросилась наверх в комнату Пэдди. Но, проходя мимо комнаты Дамарис, она остановилась и прислушалась к разговору, который велся при неплотно прикрытой двери.

— Нельзя все время поступать так, как хочется, Дамарис, — донесся до Мары ласковый голос Николя.

— Я всегда так поступала, — послышался ответ девочки. — И никому никогда не было до этого никакого дела.

— А вот мне есть до этого дело. Я не хочу, чтобы вы сломали себе шею.

— Почему я должна вас слушаться? Я всегда была всем безразлична, с какой стати вы обо мне заботитесь?

— Неправда, Дамарис. Ты не была всем безразлична.

— Нет, правда! У папы никогда не хватало на нас времени. Мы для него были просто «милыми детками». Он ни разу не поговорил со мной, не поцеловал, не пожелал спокойной ночи. Николь всегда была маминой любимицей, по крайней мере, до тех пор, пока не появился Жан-Луи. Но Николь хорошо, она скоро выйдет замуж, и у нее будет свой дом. Сорсьер — единственный, кто меня по-настоящему любит. Он мой друг, у меня больше никого нет. Почему вы так жестоки ко мне? — чуть не плача, спросила она. — За что вы меня ненавидите? Зачем отбираете его у меня? Зачем?

— Дамарис, девочка моя, мне очень жаль, что мы не были знакомы с тобой раньше. Мне кажется, мы могли бы стать настоящими друзьями, — ответил Николя с непритворным состраданием в голосе.

Mapa на цыпочках прошла мимо приоткрытой двери и увидела, что Дамарис плачет, уткнувшись в широкую грудь Николя, а он тихо гладит ее по волосам.

Mapa застала Пэдди с выражением оскорбленного достоинства на заплаканном лице. Он оглянулся на дверь, когда она вошла, бросился к ней и прижался лицом к ее животу.

— Я его ненавижу, — плакал Пэдди, и его слова сливались в протяжное мычание, так как голос заглушали складки юбки.

— Мне очень жаль, что тебя наказали, но то, что вы сделали, действительно опасно. Да я бы с ума сошла, если бы с тобой что-нибудь случилось! Николя здесь хозяин, и его приказам надо подчиняться. А ты ослушался, малыш.