Книга Каньон Холодных Сердец - Клайв Баркер

– Помогите! – заорал сверху Джой.

Эппштадт подбежал к лестнице и вскинул голову. Джой наконец освободил распятого и перекинул его через свое широкое плечо. Несмотря на полубессознательное состояние несчастного, губы его шевелились. Он умолял кого-то о снисхождении.

– Пощадите… – шептал он. – Прошу вас. Я не хотел…

– Он отказался спать с моей матерью, – сообщил мальчик-козел, словно желая объяснить причины совершенной жестокости. Маленький уродец по-прежнему стоял в нескольких шагах от Эппштадта, не сводя глаз с Джоя и с человека, которого тот пытался спасти. Внезапно козлоподобное дитя повернулось и устремило взгляд в небо. Налетевший порыв ветра хлопнул дверью и широко распахнул ее.

– Она идет, – сообщил мальчик-козел. – Это ее запах. Горечь в воздухе. Чувствуете?

Эппштадт и в самом деле ощущал какой-то странный запах, такой резкий, что у него начали слезиться глаза.

– Это она, – продолжал уродец. – Ли-лит. Она горькая. Вся горькая. Даже ее молоко. – Он скорчил гримасу. – От него меня тянет блевать. Но что делать? Я люблю сосать. И я сосу.

Член его вновь напрягся, а мальчик-козел все продолжал распалять себя. Он сунул в рот большой палец и принялся сосать его, издавая громкие звуки. Отвратительный капризный ребенок причудливо сочетался в нем со взрослым похотливым мужчиной.

– На твоем месте я оставил бы его на дереве, – сказал он Джою, бесцеремонно оттолкнув Эппштадта от подножия лестницы.

Гарри взглянул на небо. Теперь оно приобрело свинцовый оттенок, и едкая горечь, которая, по признанию чудовищного дитяти, была характерным ароматом его матушки, с каждым новым дуновением ветра становилась все ощутимее. Эппштадт устремил взгляд вдаль, пытаясь различить, не приближается ли кто-нибудь по извилистой дороге. Но нигде не замечалось ни малейшего шевеления. Впрочем, на расстоянии примерно двух-трех миль Эппштадт увидал человека, лежавшего у обочины дороги головой на камне. Хотя для подобного умозаключения не было никаких оснований, Эппштадт сразу решил, что этот человек мертв. Ему казалось даже, он видит кровь и мозги, забрызгавшие камень.

За исключением лежавшего, пейзаж был совершенно безлюден.

Однако он вовсе не был безжизненным; в воздухе во множестве носились птицы, как видно, испуганные поднявшимся ветром; небольшие животные, кролики и прочая мелочь сновали в траве в поисках укрытия от надвигавшейся бури. Эппштадт никогда не интересовался жизнью природы, однако даже он знал: если кролики прячутся в норы, людям следует спешить по домам.

– Пойдем, – снова воззвал он к Джою. – Ты сделал все, что мог.

– Нет! – рявкнул упрямый парень.

Ветер был так силен, что даже самые толстые ветви отчаянно раскачивались. Сухие листья дождем сыпались на землю.

– Ради бога, Джой. Что на тебя нашло? Ты погубишь нас обоих.

Эппштадт поднялся по лестнице на несколько ступенек, схватил Джоя за пояс и потянул.

– Пошли, или я уйду без тебя!

– Как хотите, я…

Джой не успел договорить. Лестница, не выдержавшая веса Эппштадта, распятого мужчины и доброго самаритянина Джоя, обрушилась.

Эппштадт находился ниже всех и соответственно меньше пострадал. Он всего лишь ударился об острые камни, поросшие мхом и вереском. Поднявшись на ноги, он увидал, что двум другим пришлось куда хуже. Оба упали в колючие заросли, причем распятый придавил собой Джоя. Раны его – а помимо ссадин, причиненных птичьими клювами, у него оказались куда более глубокие повреждения на груди – начали кровоточить. Прежде чем распять этого человека, кто-то жестоко поглумился над ним, вырезав звезды вокруг его сосков. Джой тщетно пытался сбросить с себя безжизненное тело и с каждым движением лишь сильнее запутывался в колючих ветках.

– Помогите! – орал он. – Быстрее! Эти чертовы кусты раздерут меня до костей!

Эппштадт приблизился к зарослям и уже собирался протянуть Джою руку, как вдруг две самые большие раны на груди распятого раскрылись, и оттуда показались плоские черные головы змей – каждая гадина размерами в десяток раз превосходила ту, что выскользнула из его рта. Протиснувшись сквозь слои плоти и желтоватого жира, обе соскользнули вниз по недвижному телу. Одна змея оставляла за собой склизкий след – Эппштадт решил, что это яйца, которые обволакивала полупрозрачная студенистая масса.

Мерзкое зрелище заставило Эгшштадта отступить. Змеи свернулись кольцами на животе распятого. Их глазки-бусинки выискивали укромное местечко, подходящее для нового гнезда.

– Вы поможете мне или нет? – взревел Джой. Гарри, не произнося ни слова, покачал головой.

– Эппштадт, ради бога, помогите! – В голосе Джоя звенело отчаяние.

Эппштадт не имел ни малейшего желания приближаться к отвратительным змеям; однако мальчик-козел, судя по всему, ничуть не опасался этих тварей. Он подошел к Джою и схватил его протянутую руку. Сила, которой обладал этот уродливый ребенок, как и его член, далеко не соответствовала размерам низкорослого тела. Одним рывком он помог Джою частично высвободиться от цепких объятий колючего кустарника. Приподнявшись на ноги, Джой жалобно заохал – под тяжестью распятого колючки глубоко вонзились ему в спину.

– Заткнись! – прервал его стоны мальчик-козел.

Джой, все еще не отделавшийся от колючих ветвей, являл собой жалкое зрелище. От боли парня вырвало, и струйки блевотины еще вытекали из его рта. Через несколько секунд его мольбы о помощи перешли в слабые всхлипывания. Эппштадт, парализованный ужасом и сознанием собственной вины (ведь он не пришел Джою на помощь и теперь молча взирал на его страдания) не мог заставить себя вмешаться. Змеи, выискивающие новую жертву, словно приковали его к месту.

Не обращая внимания на слабые стоны Джоя, мальчик-козел дернул его за руку во второй раз, затем в третий. Этого оказалось достаточно. Джой, вырванный из цепких объятий колючих кустов, тяжело рухнул на израненную спину. Несмотря на свое плачевное состояние, парень нашел в себе силы перевернуться на живот. Рубашка, разорванная на спине в клочья, открывала глубокие раны. Джой лежал, уткнувшись лицом в грязь, и тело его сотрясали рвотные судороги.

– Я тебя хорошенько проучу! – наставительно пробурчал мальчик-козел. – Ты у меня узнаешь, как помогать преступникам. За это ты будешь наказан!

Пока злобный уродец твердил свои угрозы, Эппштадт перевел взгляд на снятого с распятия человека, который все еще лежал посреди колючих ветвей. Две змеи обвились теперь вокруг его шеи, но в своей предсмертной агонии несчастный не обращал на это внимания. Веки его подрагивали над незрячими глазами, и жизнь оставляла измученное тело.

– Видал? – спросил мальчик-козел. – Все из-за тебя. Из-за тебя я лишился забавы. Твой приятель умер. Кто тебя просил вмешиваться? Он мой! – Отвратительное создание буквально подпрыгивало на месте от ярости. – Мой! Мой! Мой!