Книга Свободный полет одинокой блондинки - Эдуард Тополь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Алена пошатнулась и дальнейшее слышала уже как в бреду. И только когда два ажана подошли к ней и протянули руки к Фелиции, дикий крик вырвался у нее из груди:
— Не-е-ет!
Но один из полицейских уже заломил ей руки за спину, а второй силой отнял девочку.
Алена, рыдая, рухнула перед судьей на колени:
— Нет! Ваша честь! Не забирайте ее!..
Но судья, не поднимая глаз, тут же покинул зал, и последнее, что увидела Алена перед тем, как полицейские потащили ее к выходу, — это глаза своей девочки на руках у полицейского и тонкую торжествующую улыбку на губах у Илоны, возле которой с пустым лицом стоял ее муж Алан Кушак-Превер.
— Вы меня помните?
— Конечно, Аврора! — воскликнул Смотрящий. — Проходи! Пиво будешь? Мы тут как раз пиво пьем с астраханской воблой, мне из Москвы прислали…
Алена вошла в квартиру и огляделась с изумлением. Это была не просто роскошная, а буквально барская квартира — огромная, с тяжелой хрустальной люстрой под лепным, с росписью, потолком, с дорогими старинными картинами на стенах, с золоченой, красного дерева, мебелью времен Людовика XIII и с гигантским текинским ковром на полу. В углу стояли новейшая аудиосистема и плоский, с метровым экраном телевизор; перед балконной дверью, за которой был виден Булонский лес, высились бронзовые амуры с подсвечниками в руках.
А в центре этой квартиры за имперским, с гнутыми ножками, столом красного дерева сидели пятеро коротко стриженных братанов в майках и спортивных тренировочных штанах, с цепурами на бычьих шеях и татуировками на плечах и руках. Аккуратно постелив на стол газеты «Аргументы и факты» и «Комсомольскую правду», они своими мощными короткопалыми клешнями разминали на этом столе сушеную астраханскую воблу, отщепляли длинные куски и отправляли в рот, запивая этот волжский деликатес голландским пивом «Amstel», три ящика которого стояли тут же, на ковре.
— Можно мне вас на два слова наедине? — спросила Алена Смотрящего.
— Да говори так, сестренка, тут все свои, — ответил он и представил ее друзьям: — Братки, это наш человек, подруга Красавчика. Садись, сестренка. Ребята, а где для нее «вобля»?..
Алена принужденно села за стол, братки, усмехнувшись на «воблю», гостеприимно открыли ей бутылку пива и положили перед ней на газетку уже размятую воблу. Смотрящий сел напротив, сказал:
— Говори, не стесняйся. Ты чего-то смурная. Случилось чего?
— Мне нужно найти Красавчика. Это срочно.
— Так он же сидит, — сказал Смотрящий.
— Как сидит?
— Ну, точно!
— Нет, вы ошибаетесь, я его вытащила.
— Это я знаю. Он не дома сидит.
— А где?
— В Мексике.
— Где?! — изумилась Алена.
— А ты вообще знаешь, что он у Гжельского свистнул? Компьютерные коды западных банков. И стал их бомбить из Мексики, а его там взяли.
Алена изменилась в лице, Красавчик был ее последней надеждой. Ее плечи обвисли, спина согнулась, и вся она как-то сразу увяла и уменьшилась, словно из нее выпустили воздух. Надо было уходить, но у нее вдруг и ноги отказали, ей стало все равно.
Смотрящий, глядя на это, сжалился:
— Ладно, я тебя прикупил. Он не сидит. Просто он запретил выходить с ним на связь.
— Почему?
— Я же сказал: он увел у Гжельского коды западных банков и слинял с ними в Мексику. Или в Японию. Ты же его знаешь, Красавчика…
— Но он мне нужен! Это по делу! Пожалуйста! — взмолилась Алена.
Смотрящий развел руками:
— Извини… А что у тебя случилось-то?
— Может, мы поможем? — сказал один из братанов, сорокалетний, с короткой челкой и перебитым боксерским носом. Алена обвела их всех медленным взглядом. Конечно, никто из них не идет в сравнение с Красавчиком, но у нее нет выбора. Вздохнув, она открыла свою сумочку, вытащила из нее стопку французских газет и положила их перед Смотрящим. В газетах были ее фотографии в суде — в тот момент, когда полицейский отнимал у нее ребенка, и в тот момент, когда она упала перед судьей на колени. Над фотографиями были крупные французские заголовки:
LE TRIBUNAL A RETIRE SON ENFANTA А UNE AVENTURIERE RUSSE
ALAN COUCHAC A PERDU А LA FOIS SA FILLE ET SA MAITRESSE[38]
— Блин! — воскликнул Смотрящий, увидев эти фотографии. — Так это ты?! А я смотрю газеты и думаю: чего-то больно лицо знакомое!
— А в чем прикол? — поинтересовался один из братков. — За что базар?
— Одну минуту! — сказал второй, вытащил из-под воблы газетную страницу, перевернул ее и показал друзьям: — Вот же!
Действительно, в «Комсомольской правде» были те же фотографии, но с другим заголовком:
ИХ НРАВЫ: МАТЬ ЛИШИЛИ РЕБЕНКА ТОЛЬКО ЗА ТО, ЧТО ОНА РУССКАЯ
— Так! Ну-ка, ну-ка! — Смотрящий потребовал газету, прочел заметку и поднял глаза на Алену: — Ты бы так и сказала! А то ж я по-французски не волоку, вижу в газетах — лицо знакомое, а чего там…
— Короче, — авторитетно обратился к Алене сорокалетний боксер, — мы эти газеты еще в самолете читали. Говори, с кем надо разобраться? С судьей? Или с этой сучкой-мильонершей?
И одним движением мощной руки свинтил голову сушеной воблы.
— Да мы им всем ноги из жопы повырываем! — уверенно сказал второй.
— Мы их научим Россию уважать! — поддержал третий.
А Смотрящий объяснил Алене:
— Ребята только с кичи освободились, по работе соскучились.
— Нет, — сказала Алена. — Ничего этого не нужно. Мне нужна моя дочка и «окно» в Россию. Можете?
Поскольку речь шла о престиже страны, операция была продумана до мельчайших деталей и разделена на три фазы: разведка места действия, то есть осмотр детского дома в Монморанси, тихом и респектабельном пригороде Парижа, где Алена с разрешения суда могла раз в неделю навещать ребенка; похищение девочки не позже 23.00 — с тем чтобы до семи утра, когда в детдоме происходит первое кормление малышей, Алену с ребенком можно было через Германию и Словакию (то есть в обход Польши, с которой у Алены были натянутые отношения) перебросить к украинской границе в район Ивано-Франковска, где по договоренности с украинскими коллегами уже было заготовлено окно; и бросок через братскую Украину на родину, под защиту родного флага и российской Конституции.
Для выполнения первой части операции был взят в аренду шестиместный джип «Ниссан» с затененными стеклами, а для второй — дополнительный джип «Чироки».
