Книга Это смертное тело - Элизабет Джордж

— Вам нечего стыдиться, — возразила Изабелла. — Если он болен, как вы говорите, если он не принимает лекарств и состояние его психики вынуждает его сделать что-то, то вы не несете за него никакой ответственности.

Хиро дошел до лифта и вызвал кабину. Двери открылись, он молча вошел, и Изабелла последовала за ним.

— Вы опять не поняли меня, суперинтендант, — сказал он тихо. — Мой брат не убивал эту бедную женщину. Можно объяснить все: кровь на нем и на… этой штуке, которую вы нашли в его комнате…

— Тогда, ради бога, позвольте мне услышать от него объяснение. Пусть скажет, что он сделал, что ему известно и что случилось на самом деле. Вы можете при этом присутствовать, возле его кровати. Ваша сестра тоже может быть рядом. На мне нет формы. Он не узнает, кто я такая, и вы ему не скажете, если думаете, что он испугается. Можете говорить с ним по-японски, если ему от этого будет легче.

— Юкио прекрасно говорит по-английски, суперинтендант.

— Тогда говорите с ним по-английски. Или по-японски. Или на том и другом языке. Мне все равно. Пусть он ни в чем не виновен, как вы утверждаете, но поскольку он был на кладбище, то, возможно, что-то видел и это поможет нам найти убийцу Джемаймы Хастингс.

Они доехали до нужного этажа, и двери лифта открылись. В коридоре Изабелла в последний раз остановила Мацумото. Она произнесла его имя с таким отчаянием в голосе, что сама услышала это. И когда он серьезно посмотрел на нее, она продолжила:

— Сейчас для нас очень важно время. Мы не можем ждать, когда приедет Зейнаб Борн. Если дождемся, то мы с вами отлично знаем, что она не позволит мне говорить с Юкио. А это значит, что если он ни в чем не виноват и лишь находился на кладбище, когда на Джемайму Хастингс было совершено нападение, то он может и сам оказаться в опасности. Убийца узнает его, ведь в каждой газете написано, что Юкио находился на кладбище в момент преступления.

В этот момент Изабелла чувствовала не просто отчаяние. Она готова была говорить что угодно, и ей было неважно, что она говорит и верят ли ее словам, потому что единственное, что имело для нее значение, — это склонить виолончелиста на свою сторону.

Она ждала и молилась. Зазвонил ее мобильник, но она его проигнорировала.

— Я поговорю с Миёси, — сказал наконец Хиро Мацумото и пошел к сестре.

Барбара обнаружила у Доротеи Харриман скрытые таланты. Она всегда думала, что у секретаря отдела — с ее-то внешностью и манерами — нет трудностей в воздействии на мужчин, и это, конечно же, было правдой. Однако Барбара и не подозревала, сколько времени Харриман тратит на изучение своих жертв, дабы пробудить в них желание сделать то, чего она от них хочет.

Через полтора часа Доротея пришла к Барбаре с трепещущим в руке бумажным листочком. Это был «их человек» из Министерства внутренних дел, девушка, снимавшая квартиру вместе с сестрой мужчины, по-прежнему пребывавшего под воздействием чар Доротеи. Она была маленьким винтиком в хорошо смазанной министерской машине. Звали ее Стефани Томпсон-Смайт, и («Это редкая удача», — выдохнула Доротея) она встречалась с человеком, у которого был доступ к кодам или ключам, то есть волшебным словам, открывавшим досье любого полицейского.

— Я вынуждена была рассказать ей о деле, — призналась Доротея.

Барбара видела, что секретарша окрылена своим успехом и жаждет рассказать об этом, а потому сочла, что она в долгу у Доротеи, и стала внимательно слушать ее, дожидаясь, пока листок не окажется у нее в руках.

— Она, конечно же, знала об этом. Она ведь читает газеты. И я сказала ей — вынуждена была немного солгать, — что след ведет в министерство. Она, конечно же, подумала, что преступник где-то у них и его защищает высокопоставленное лицо. Что это кто-то вроде Джека Потрошителя. Я сказала, что мы будем счастливы любой помощи с ее стороны, и поклялась, что ее имя останется неизвестно, а она совершит героический поступок, если поможет нам хотя бы в какой-то мелочи. Мне показалось, что ей это понравилось.

— Коварная. — Барбара указала на бумажный листок, который Доротея по-прежнему не выпускала из пальцев.

— Она пообещала позвонить бойфренду и сделала это. Вы встретитесь возле «Суфражист скролл» через… — Доротея взглянула на свои часики, которые, как и все у нее, были тонкими и золотыми, — через двадцать минут.

В голосе секретарши звучало торжество: первое ее путешествие в мир шпионов и преступников увенчалось успехом. Доротея наконец-то отдала Барбаре бумажный листок с номером мобильного телефона бойфренда девушки. Это, сказала она, на всякий случай, если встреча почему-либо не состоится.

— Вы просто чудо! — воскликнула Барбара.

— Я всегда стараюсь хорошо исполнять порученное мне дело, — покраснела Доротея.

— Вы делаете все не просто хорошо, а превосходно. Я сейчас же туда отправлюсь. Если кто-то станет спрашивать, я выполняю важное задание для суперинтенданта.

— А вдруг она сама спросит? Она поехала в больницу Святого Фомы и скоро вернется.

— Придумайте что-нибудь, — попросила Барбара.

Она схватила свою неприличную сумку и отправилась на встречу с потенциальным шпионом из Министерства внутренних дел.

«Суфражист скролл» находился неподалеку, на равном расстоянии как от министерства, так и от Скотленд-Ярда. Памятник, получивший свое название от феминистского движения начала двадцатого века, стоял на северо-западном углу зеленой лужайки на пересечении Бродвея и Виктория-стрит. Дорога туда пешком заняла у Барбары пять минут, включая ожидание лифта в корпусе «Виктория», так что она успела вдоволь подкрепить себя никотином и продумать план действий, когда к ней, держась за руки, подошли два человека. Они старались выглядеть влюбленной парочкой и делали вид, что гуляют по лужайке в обеденный перерыв.

Это были Стефани Томпсон-Смайт — Стеф Ти-Эс, так она представила себя — и Норман Райт, чья тонкая переносица говорила об узкородственных браках его предков. Таким носом, подумала Барбара, можно спокойно хлеб нарезать.

Норман и Стефани Ти-Эс оглянулись по сторонам, словно агенты из МИ-5.

— Говори ты, — сказала Стефани своему молодому человеку, — а я буду следить.

Она удалилась на скамью, находившуюся на некотором расстоянии от Барбары и Райта. Барбара решила, что это хорошая идея. Чем меньше людей привлечено к этому, тем лучше.

— Что вы думаете о памятнике? — спросил ее Норман.

Он внимательно смотрел на «Суфражист скролл» и говорил, едва шевеля губами. Из этого Барбара сделала вывод, что им придется разыгрывать поклонников миссис Панкхерст[73]и ее последовательниц. Что ж, она согласна. Барбара обошла памятник, посмотрела на него, пробормотала Норману надлежащие слова, надеясь извлечь из нового знакомства — каким бы коротким оно ни было — то, что ей было нужно.