Книга Сломанный меч - Толеген Касымбеков

class="p1">Чтобы узнать о прошлом народов, мы обращаемся к сочинениям историков; в них зачастую ищем ответа на те вопросы, которые ставит современность. Но истинное знание, понимание минувшего приходит только тогда, когда мы умеем различить за чередой событий реально живших, боровшихся и страдавших людей. Этим всегдашним человеческим стремлением постичь смысл и обыденное содержание жизни ушедших поколений можно в значительной мере объяснить возникновение исторического романа. Перед писателем, отправляющимся в историю, возникает задача особой сложности: не просто создать достоверные образы героев, но заставить говорить прошлое на языке, понятном сегодняшнему читателю. Ведь многие приметы быта, распространенные представления и предрассудки, характерные для ушедших эпох, были настолько отличны от наших, что теперь необходимо преодолеть известный психологический барьер, дабы почувствовать себя естественно и свободно в культурной среде, окружавшей предков. И в то же время необходимо соблюсти ту дистанцию между днем сегодняшним и вчерашним, которая даст ощущение глубины, исторической перспективы. Если это удается писателю, его произведение находит широкое признание. "Сломанный меч" Толегена Касымбекова выдержал уже несколько изданий, поэтому у нас есть основание для углубленного разговора об этой книге, тем более, что перед нами — первый в киргизской прозе опыт исторического романа.

Писатель пришел в литературу в пятидесятые годы. Прежде чем подойти к осмыслению исторических сюжетов, он испробовал свои силы в разных жанрах, писал для детей и взрослых. Историко-лирическая драма в стихах "Алымкан" свидетельствовала о пробуждении у Т. Касымбекова серьезного интереса к прошлому своего народа. Героем этого произведения стал знаменитый сказитель Токтогул. Но если та небольшая драма давала трактовку событий преимущественно глазами лирического героя, то впоследствии писатель ощутил потребность в более широком, эпическом освещении исторических судеб Киргизии и ее народа.

Роман "Сломанный меч" посвящен той поре в истории Средней Азии, когда одряхлевшие деспотии, раздираемые нескончаемыми смутами и междоусобицами, клонились к своему закату. С Запада волна за волной накатывались военные экспедиции Российской империи. Двуглавый орел уже простер свои крылья над песками пустынь, свечами минаретов и глинобитными лабиринтами древних городов Хорезма и Ферганы. В огнедышащем сердце Азии беспрерывно происходили стычки между русскими отрядами и войсками ханов и эмиров, подстрекаемых Англией. Решался вопрос о том, какая из империй установит свое господство над народами, входившими в состав умирающих феодальных образований. Однако прежде всего прозаик исследует внутренние конфликты, приведшие в конце концов к переменам в судьбе края.

Сама последовательность событий, о которых рассказывается в романе, как будто не заключает в себе никакого смысла — кровавая чехарда во дворцах владык, в результате которой монархи сменяются один за другим, вызвана, на первый взгляд, причинами случайного свойства: этому претенденту на ханский трон удалось взойти на гребень земного могущества благодаря собственной хитрости и удачному стечению обстоятельств, другой воспользовался оплошностью противника… Но поскольку в цепи явлений можно уловить какой-то порядок, то мы можем рассчитывать и на постижение смысла этих явлений. В чем же состоит порядок исторического движения народов Востока в пору, предшествовавшую их присоединению к России, в чем новизна сложившейся тогда политической ситуации? Ведь междоусобная борьба всегда была характерна для феодальных держав — и во времена Тимура, и в более близкие к нам времена. Небывалое ранее явление наблюдаем мы в описываемую Т. Касымбековым эпоху — полное распадение государственного сознания у носителей власти; на место представлений о какой-то своей исторической миссии, которые (не всегда, может быть, отчетливо) просматриваются в деятельности властителей прошлого, пришла убогая философия шкурничества, повелевающая думать и заботиться о своем благе здесь, сейчас. "Ни о чем другом, кроме блаженства, кроме собственного удовольствия, и думать не хотят! И власть для них — только средство получить все блага, все удовольствия, возможные в этом мире", считает Исхак. Даже тот ограниченный, в общем-то, политический кругозор, который был свойствен феодальному владетелю в прошлом, выглядит в сравнении с "идейной платформой" искателя власти в новое время подлинной государственной мудростью. Исчезновение смысла, своего рода "мистики" государственного бытия и было самым характерным свидетельством глубокого социального кризиса, поразившего тогдашнее общество. Да простит нам читатель этот невольный парадокс, но смыслом длинного ряда дворцовых переворотов и братоубийственных войн было исчезновение смысла. Политическая борьба переставала быть таковой, вырождаясь в потасовки соперничающих клик — никто из рвущихся к власти не мог предложить массам ясной программы, определить свои цели. И даже те "рыцари", которых привлекала идея господства сама по себе, оказывались одиночками в толпе тех, кто стремился к государственному рулю только в видах собственного обогащения.

Одним из таких "рыцарей" — искателей личного могущества, пренебрегающих ради него и земными благами, является в романе Юсуп. На его судьбе писатель прослеживает развитие идеи господства, не освященной никакими целями. Будучи человеком выдающихся способностей, обладая природным умом, чувством собственного достоинства (весьма знаменательно в этом смысле его столкновение с Карабеком, отпрыском богатого рода). Юсуп не видит в своей жизни главного — Высокой Цели. Такой тип правителя особенно характерен для эпох, когда идеи общественного служения постепенно выветриваются из религиозной и житейской практики, когда повсюду торжествуют начала эгоистического самоустроения. При раскрытии образа Юсупа писатель прослеживает логику складывания жизненных воззрений властолюбца — от изначального презрения к людям к постепенному установлению для себя всеобъемлющего принципа: надеяться только на себя. Вместо того чтобы попытаться преодолеть те перегородки, что отделяют его от ближних, Юсуп постоянно "наращивает" тот кокон одиночества, в котором он замкнулся еще в юные годы. На примере этого героя романа мы видим неумолимое действие закона отчуждения — если, восходя по социальной лестнице, человек перестает ощущать свою причастность к окружающим, свое единство с народом, то результатом будет ослабление даже тех связей, что делают его сильным мира сего. Обстоятельства, созданные таким деятелем, начинают работать против него самого, построенный км механизм отторгает его. Так происходит и с Юсупом. Шералы, ничтожная пешка, выходит из повиновения и, попав под влияние противников аталыка, делается непосредственным виновником его гибели. Это происходит из-за того, что и в интригах вокруг престола Юсуп пытается "выехать" за счет своих талантов и личного "магнетизма". Возводя презрение к человеку в принцип, возносясь над грешной землей, такой герой в конце концов становится просто в тягость каждому, кто соприкасается с ним, и тогда даже тот, кто поначалу поддерживает аталыка, оказывается безучастным к его судьбе…

А Мусулманкул, который "вырыл Юсупу яму"? Он тоже поражен "недугом века". Оторванность от народной жизни, неуемное стремление к власти приводят к трагическому концу и эту незаурядную личность. Образ Мусулманкула, вылепленный лаконично, но выразительно, вводит нас в самую суть противоречий смутного времени, наставшего для Кокандского ханства и