Книга Каждая мертвая мечта - Роберт М. Вегнер

— Убить их! Убить!!!

Одновременно какой-то частью сознания он холодно анализировал происходящее. «Император, — говорил себе Салурин. — Нужно вызвать сюда императора. Бер-Арленс должен увидеть это собственными глазами, потому что не поверит никаким рапортам».

Глава 34

— Люка. Эй, Люка. Проснись. Ну, давай. Проснись.

Он очнулся от глубокого сна без сновидений, чувствуя себя так, словно всплывал к свету из глубины бездонного, отвесного колодца. Колесо сидела подле него на корточках и тыкала в него пальцем. А потом попыталась сунуть этот палец ему в глаз.

Он отмахнулся, словно от надоедливой мухи.

— Что тебе?

— Ты должен пойти к Кахелу, Люка. В шатер. Они будут совещаться.

— О чем? А-а…

Нахлынули воспоминания. Вчерашний штурм прошел плохо. Очень плохо, причем несмотря на Уавари Нахс. Чернокожие воины приняли участие в последней — как всем казалось — атаке на Помве и вместе с остальной повстанческой армией были отбиты. Потому что на стенах города появились гегхийцы, в том числе и Рыжие Псы Хантара Сехравина. Несколько тысяч профессиональных солдат.

Люка видел это, стоя в тылу и проклиная собственную слабость. После последней вылазки он едва мог шевелить плечом, голова кружилась так, словно там гудел смерч, а потому он даже не пытался прибиться к штурмующим. Нужно знать, когда следует передохнуть, потому как иначе от человека будет больше вреда, чем пользы. Потому он только смотрел, как повстанцы идут в атаку и как их сталкивают с лестниц, обливают кипящим маслом, ломают камнями и бревнами.

Защитники чувствовали, что это решающий штурм, что если стены падут, то город ждет расплата за тысячи убитых рабов, а потому сражались с молчаливой, мрачной решимостью. И на место каждого солдата, который падал со стены, вставал следующий и следующий.

Люка помнил миг, когда понял, что им не удастся. Это было, когда вспыхнул второй таран. Первый догорал под воротами, а второй встал в огне, даже не уткнувшись в стену усиленной своей башкой. Помвейцы использовали насос, который выстрелил струей масла на расстояние в сто футов, а потом подожгли машину пылающими стрелами.

После Люка больше не смотрел на город, а занялся помощью тяжелораненым, доставляя их в лазарет. А тех были сотни. Отбегали, отходили, отползали из-под стен, окровавленные и обожженные, порой молча, порой — пошатываясь и вопя. Помнил молодого мужчину, которому удар дубиной или обухом топора раздробил челюсть: окровавленная масса мяса и костей свисала на грудь. Помнил солдата своего полка, Аэрина, с половиной лица, обожженной до кости, и молодую лучницу из роты разведки с ногами, раздавленными брошенным камнем. Она молча ползла, не крича и не плача, а глаза ее были настолько равнодушными и спокойными, словно весь ад вокруг нее остался где-то далеко.

Люка видел такие глаза слишком часто для одной траханой жизни, а потому подскочил к ней, поднял с земли и, держа на руках, словно малого ребенка, побежал в тыл. Почти не чувствовал тогда боли в плече или головокружения.

Штурм прекратили через пару часов, и хотя Помве одержало победу, с его стен не слышались крики триумфа. Словно все без исключения были в ужасе от количества пролитой крови.

Люка долгие часы продолжал помогать раненым добираться до безопасного места. В тылу располагалось несколько лазаретов, а тот, куда он их отводил, находился, кажется, под личной опекой Колеса. Она успевала всюду: поила и кормила раненых, помогала им ложиться на постели и даже сопровождала в кусты по нужде. Женщины, которые тут управлялись, не обращали на нее внимания, у них и самих было полно работы в других палатках, и оттого любую помощь они принимали с благодарностью.

Люка смутно помнил, как в какой-то момент силы его покинули, и он оказался на плаще, разложенном на земле. Лег и заснул.

А теперь его разбудила Колесо, пытаясь воткнуть палец ему в глаз.

— Ладно. Я уже проснулся. — Он сел, почесал голову, глянул на тучи, затянувшие небо. — Уже вечер?

— Да. Кахелле созвал совещание командиров. Ступай туда. Узнай, что он готовит.

Тон, в каком прозвучала эта просьба — или, скорее, приказ, — сразу привел Люку в сознание. Колесо обычно не была столь жесткой и безапелляционной. Они обменялись взглядами. Девушка смотрела на него, словно птица, крутя головой и глядя то здоровым, то обожженным глазом, а язык ее высовывался и прятался, будто у нервного зверька.

Проклятие, ее снова навестили Они.

Но стоило ли удивляться? После всего, что она видела в последнее время?

— Колесо, деточка, они не подпустят меня даже на сотню ярдов к совещанию. Не хватало еще, чтобы каждый десятник без приглашения перся к генеральскому столу.

Она пожала плечами.

— Ступай. Заслони руку плащом, и никто не увидит, что у тебя нет цвета на рукаве. А это, — она коснулась пальцами его повязки, — теперь значит немало. Увидь, что они готовят. Увидь, что они хотят. Вернись и скажи мне.

Она качнула головой, словно пытаясь что-то из нее вытряхнуть.

— Многовато голосов, многовато плача. Везде… Я… должна знать.

Потом она посмотрела на него нормальным взглядом.

— Прошу, Люка. Ступай туда. Хотя бы попытайся.

А потому он вздохнул, встал и пошел.

* * *

Совет проходил перед шатром, потому что внутри не нашлось бы места для стольких людей. На него прибыли не только командиры крупных отрядов, но и некоторые свежеизбранные капитаны и лейтенанты. Люка воспользовался советом Колеса, спрятал левую руку под плащ и присоединился к нескольких офицерам, что шагали на совет.

Охрана пропустила их без единого слова. По дороге десятник чуть не столкнулся с капитаном кан-Сумором, но Оверерс не обратил на него внимания, занятый поисками места получше.

Люка почувствовал легкую досаду. Вот это — совет перед битвой? Сотня людей, спорящая об очередном ходе их армии, в то время как просто нужно принять решение и действовать?

Вокруг вынесенного перед палаткой стола стояли Кахель-сав-Кирху, Кор’бен Ольхевар, тот дикий кривоногий кочевник, Поре-как-то-там, и Уваре Лев с Деменайей, казавшиеся парой статуй из красного дерева. Все они молчали, ожидая остальных опаздывающих. Люка использовал момент, чтобы придвинуться поближе к столу.

— Все пришли? — Сав-Кирху откашлялся и продолжил, хмуря лоб: — А Кассе Узда дошел? Не вижу его.

— Узда мертв. — Худой мужчина в большом стеганом кафтане поднял руку. — Не смогли его спасти.

Морщины на лице командира повстанческой армии сделались глубже.

— Но… Проклятие, говорили же, что это просто стрела в ноге.

— В бедре. Когда попытались ее вытянуть, брызнуло из него на милю. Я до ста не успел посчитать — а он был уже мертв.