Книга Обманутые иллюзии - Нора Робертс

– А почему бы и нет? – Джейк занес пальцы над клавиатурой, остановившись только тогда, когда Элис тихо закашлялась.

– По-моему, вы обещали Люку не пользоваться компьютерами для того, чтобы совать нос в чужие дела, – не поднимая головы, она с торжественным видом сидела на диване в противоположном углу комнаты и вязала.

– Ах, ну да, – Джейк жаждал продолжать игру. – Я просто тренируюсь, вот и все. – Он поднял глаза на Мышку. – Я просто демонстрирую Мышке кое-какие фокусы, которые эта малышка может теперь выделывать с тех пор, как мы ее наладили.

– Это прекрасно, но честно говоря, Мышка, я не думаю, что Диане понравилось бы такое вторжение в ее частную жизнь.

– Значит, не думаешь? – он бросил взгляд на свою жену, которая лишь подняла голову и улыбнулась. Это было не удивительно и, почувствовав свое поражение, он звучно вздохнул. – Мы, вообще-то должны проверять счет в швейцарском банке, – напомнил он Джейку.

– Хорошо, хорошо. – Заверещала клавиатура, зажужжал модем. – Но, должен сказать, меня от всего этого тошнит, как будто я тухлой рыбы наелся. Он хочет, чтобы мы переправили еще десять тысяч на счет этого ублюдка, Я ему говорил, что хочу умыкнуть деньги со счета какого-нибудь «замазанного» генерального директора вместо того, чтобы «подставлять» его счет. Но нет, какое там. Люк хочет все оплатить. Этот человек твердокаменный. Твердокаменный.

– Тут все дело в гордости, – тихо сказала Элис.

– Дело не в гордости, а в засраных десяти тысячах, – отрезал Джейк и бросил мимолетный взгляд в ее сторону. – Извините меня за то, что выражаюсь по-иностранному. Просто мы с этого ни гроша не имеем. Ни гроша! Ты не считаешь, что мы должны прояснить этот вопрос – покрыть наши накладные расходы, рассчитывать на какую-нибудь прибыль в разумных пределах.

– Зато получаем моральное удовлетворение, – заявил Мышка, от чего сердце его жены зашлось от гордости. – Это же лучше, чем деньги.

– На удовлетворение итальянские ботинки не купишь, – проворчал Джейк, признаваясь себе в том, что его обошли стороной. Впрочем, он всегда мог затребовать другой открытый счет позже.

Элис собрала свое вязанье и встала. Не было еще и десяти вечера, однако она чувствовала себя смертельно усталой. – Я, пожалуй, оставлю вас тут с вашими игрушками и пойду спать.

Мышка нагнулся, чтобы поцеловать ее, и погладил по белокурой голове. Он не переставал удивляться, как такая изящная, такая хорошенькая женщина может принадлежать ему.

– Ты хочешь, чтобы я попросил принести тебе наверх чай или что-нибудь еще?

– Нет, – до чего же он мил, подумала она, и до чего тупой. – Она пока лишь махала вязаньем перед его носом. Решив, что стоит нанести еще один удар, она вытащила только что связанную пинетку из корзинки. – Я попробую сегодня и второй связать. Цвет уж больно хорош, ты так не считаешь? Такой симпатичный бледно-зеленый.

– Да, действительно хорош, – он улыбнулся и опять нагнул голову, чтобы поцеловать ее. – Нату нравятся куклы – варежки.

– Это не кукла, – разозлившись, как никогда, Элис оскалила зубы. – Это пинетка, черт тебя возьми, – произнесла она и тут же ускользнула в спальню, захлопнув за собой дверь.

– Элис никогда не матерится, – сообщил Мышка в основном самому себе. – Никогда. Может, мне надо пойти посмотреть… – и тут он все понял, как будто его ударили в челюсть. – … Пинетка!

– Пинетка? – лицо Джейка скривилось в ухмылке. – Слушай-ка, а это ведь что-то значит. Поздравляю, старик, – он вскочил, чтобы похлопать своего друга по плечу. – Похоже, она в интересном положении.

Мышка побледнел. Цвет его лица приблизился к цвету пинетки, после чего он побледнел еще.

– Вот это да, – это было все, что он был способен сказать, когда плелся в сторону спальни. К тому моменту, когда открывал и закрывал за собой дверь, его ладони были мокрыми от пота.

Элис стояла к нему спиной, спокойно завязывая халат.

– Вот и заря занимается, – прошептала она и подошла к платяному шкафу, расчесывая волосы.

– Элис, – Мышка сглотнул с таким трудом, что его горло издало щелчок. – Ты правда… мы…

Не в ее характере было таить злобу. Она слишком сильно любила его. Ее губы тронула улыбка, когда она увидела в зеркале его глаза.

– Да.

– Это точно?

– Совершенно точно. Два домашних теста и акушер не могут солгать. Мы ждем ребенка, Мышка, – ее голос дрогнул, она опустила глаза. – Это прекрасно, правда?

Он не знал, что ответить. Чувства переполняли его. Он сделал три резких шага к ней. Нежно, очень нежно он обнял ее, положив свою широкую ладонь на ее пока еще плоский живот.

Слова уже не были нужны.

33

В другом районе, в фешенебельном пригороде Мэриленда Сэм Уайатт сидел за своим письменным столом из красного дерева и потягивал коньяк «Наполеон». На втором этаже, на широкой кровати стиля «Чиппендейл» лежала его жена, превозмогая обычную для нее головную боль.

Джастин даже и не нуждалась в таком оправдании, как головная боль, думал он, смакуя напиток темно-янтарного цвета. Он давно уже утратил интерес к занятиям любовью с куском льда в обличье шикарно одетой женщины.

Существуют ведь другие способы разрядиться в сексуальном плане. Для этого нужно быть осторожным и прилично платить. Любовницы у него не было. Дело в том, что любовницы со временем утрачивают свое обаяние и становятся чересчур алчными. У Сэма не было желания жить со страхом перед тем, что кто-нибудь сможет опубликовать о нем разгромную книгу после его воцарения в Белом доме.

А он будет жить в Белом доме. На заре XXI века он будет сидеть в овальном кабинете, спать в кровати Линкольна. И это казалось ему неизбежным. Компания по избранию его сенатором проходила блестяще. С каждым опросом общественного мнения он был все ближе и ближе к победе. Должно было случиться чудо, чтобы его соперник сократил разрыв между ними; впрочем Сэм в чудеса не верил.

Как бы то ни было, в рукаве у него был спрятан козырь по имени Люк Каллахан. К тому времени, когда он намеревался сыграть этим козырем, то есть за неделю до выборов, Ганнер будет уже уничтожен.

До сего момента истины оставалось всего несколько недель, а значит, еще много дней и ночей. Ради этого он целовал младенцев, разрезал ленточки, завораживал простых американцев речами, изобилующими всякого рода обещаниями, бросал вызов корпорациям, выступал за частное предпринимательство, очаровывал женщин приятной улыбкой и стройной фигурой.

Сэм считал свое возвышение в политике и завоевание престижа идеально спланированным, растянутым во времени мошенническим трюком.

Как он сам признался Люку, он будет раздавать обещания, ибо трюк пока еще был далек от завершения. Он будет, как и прежде, убеждать, очаровывать и разыгрывать из себя свойского парня. Его имидж человека, который сделал себя сам ради осуществления «американской мечты», должен был сослужить ему хорошую службу. А подобранный им лично штат советников будет держать его в курсе всех вопросов внешней и внутренней политики.