Книга Один дракон – три парня. Дилогия - Дарья Сорокина

Встретилась с ним взглядом. В зелёных глазах стояли слёзы, но когтистая рука всё равно больно сомкнулась на плече и отбросила в сторону. Упала на колени, сжимая в ладонях случайно вырванную чешуйку.

Дрожащие губы шептали слова колыбельной.

Schlaf, Kindlein, schlaf...

Остановись, Айнзам!

Дракон замешкался, заслушался на мгновение, а мне хватило этого. Вскочила на ноги и встала на пути у когтистой руки.

Не так уж и больно, отчаяние в глазах Единого гораздо хуже.

— Всё хорошо, — потрепала седые волосы и провела дрожащей рукой по вееру колечек в ухе. Во втором оказалось столько же. — Ты снова Айнзам…

Он дрожал и молчал, всё ещё сжимая моё сердце. В этот раз не любовь собрала осколки его души. Сегодня это сделало горе. Троих соединила в одном теле невыразимая тоска.

— Только не плачь. Никогда. А то я обижусь…

Айнзам до последнего не сводил взгляда с Регины. Она уже не могла говорить, держала его тонкими пальцами за рукав и быстро-быстро дышала. Единый чувствовал её боль: как сломанные рёбра калечат лёгкие, как сжимается умирающее сердце. Стерша ничего не могла сделать, с ужасом вцепилась в плечи Гарена, жизнь которого тоже подходила к концу.

На лицах и руках двойняшек проступили тёмные вены, а кожа истончалась и становилась прозрачной. Они всегда были Реганом и Региной. Родились цветами и вместе увядали. Бывший тёмный лукавил, его связь с сестрой сохранилась, он освободил её, но сам не смог оборвать последний мостик.

Гарен виновато смотрел на рыдающую Стершу и гладил её по щеке иссыхающей ладонью. Невыносимо долгие мгновения и слишком неотвратимый финал. Они перестали дышать одновременно, а затем исчезли в синеватой дымке, оставив после себя два мёртвых невесомых цветка. Рядом с цветком Регины осталась острая белая чешуйка, с опаловыми прожилками.

— Стерша, — Айнзам позвал сестру. Из его голоса, словно вытянули все чувства, и в нём осталась лишь холодная решимость.

Позже.

Оплакивать любимую будет тогда, когда выполнит последний должок перед ненавистным миром, который держал его в рабстве с самого первого вдоха.

Стиерна подняла взгляд на брата. В отражении красноватых влажных глаз, Единый увидел себя и горько усмехнулся. Тёмный. Теперь полностью. Всё как хотел отец, только просчитался. Подлый дракон, никогда не испытывавший настоящей любви ни к супруге, ни к собственным детям, не мог представить к каким последствиям приведёт смерть Регины. Её невосполнимая жертва спасла не только Айнзама.

— Останься здесь и присмотри за...— юноша осекся и взглянул на цветок. — Присмотри за Реганом и Региной, я скоро вернусь.

Стерша молча кивнула и протянула крыло. Дракон осторожно положил на него то, что осталось от возлюбленной, а затем перевёл взгляд на спасённое яйцо. Интересно, чувствует ли дитя то же, что и он. Единый коснулся чешуйчатого бока, нашёл повреждённый участок и нежно поцеловал ещё нерождённое дитя. Он больше не будет один, даже без Регины и постоянно голосящих и спорящих воплощений. Станет хорошим отцом, не таким как Зангар.

Айнзам сжал в ладонях острую пластинку и, не оборачиваясь, вышел из разрушенного замка. Он обязательно вернётся и никогда не бросит своего ребёнка.

В этот раз Зангар явился без своей свиты. Никто не знал о планах светлого. Только он был одержим войной с людьми и местью. Оставалось лишь догадываться, кого он потерял в прошлом. Единый тоже познал горечь утраты, но смог бы положить весь мир на алтарь, чтобы отомстить и вернуть Регину? Нет. Как бы сильно ни любил, и только из-за большой любви отпустил.

— Ты всё сделал правильно, мой милый мальчик, — отец явно нервничал, и Айнзам прекрасно знал почему. Зангар не ожидал увидеть сына в таком облике, он ждал трёх сломленных близнецов, а не одного дракона.

— Сделал, — теперь легко было врать. Он больше не обременён клятвами. Им подчинялись Айнс, Цвай и Драй, а не Единый.

— Подойди ближе, посмотрю на тебя в последний раз, — в голосе отца даже появилось нечто похожее на нежность. К горлу Айнзама мгновенно подступила тошнота от отвращения к родителю, но он покорно склонил голову и двинулся навстречу.

Зангар положил руку на плечо сына, а вторую на грудь.

— Сейчас всё закончится, ты больше не будешь страдать, — когти на руках светлого отрастали прямо в плоть Единого, но он даже не поморщился. Ад, который творился внутри, не шёл ни в какое сравнение.

— Ты, правда, так считаешь, отец? — Айнзам поднял взгляд на родителя. В глазах больше не было бессильной покорности, зато выражение лица Зангара заставило дракона ухмыльнуться.

Растерянность не покидала не состоявшегося владыку мира, даже когда острая чешуйка блеснула в воздухе и пропорола ему горло. Светлый отпустил плечо сына и схватился за зияющую рану не в силах остановить кровотечение. Другая рука всё ещё пыталась вырвать сердце из груди Айнзама. Юноша почувствовал сильное желание позволить отцу докончить начатое и умереть вместе с ним.

Равновесию больше ничего не угрожало: скоро появится дитя, рождённое от света и тьмы. Дракон закрыл глаза и подался вперёд, ощущая, как длинные когти ломают рёбра. Точно так же умерла Регина, только от его руки. Он безумно хотел испытать боль возлюбленной и вслед уйти за ней, чтобы больше не страдать.

Но Айнзам теперь не одинок. Небрежным жестом он убрал руку Зангара и отвернулся. Он торопливо шёл обратно в замок не оборачиваясь. Кройвены послушные его воле уже набросились на тело мерзавца. Впервые их крики ласкали слух дракона, а тьма больше не казалось страшной.

Эпилог

Айнзам первый раз летел в Диегронд с детьми. Было сложно ловить маленьких драконов, пытающихся сделать первые самостоятельные взмахи. В итоге Единый устало рыкнул на трёх ящерок и рассадил между крыльев. Он чувствовал себя паршиво. Регина бы знала, как правильно воспитывать этих хулиганок. С ним же справилась в своё время.

Воспоминания о возлюбленной всё так же приносили боль, но с каждым днём она притуплялась, уступая горько-сладкому чувству тоски. Мужчина невольно улыбнулся, прокручивая в памяти те недолгие моменты их совместного счастья. Слишком мало времени они выкроили у вечности, обещанной двум драконам.

Одна из близняшек съехала по блестящему чёрному боку отца, но Айнзам вовремя поймал дочь и прижал к груди когтистой лапой. Всё ещё не научился их различать и ждал, когда вырастут рога, или когда начнут оборачиваться девочками. Пока же даже узоры на чешуйках были одинаковыми: обсидиановые вперемешку с нежно жемчужными.

Двое сидящих на спине малышек приревновали к первой и скатились следом. Единый тяжело вздохнул и обнял уже всех трёх детей.

Сестра помогала, но что могла сделать хрупкая птица с девочками, которые вымахали в два раза выше чем она. Людьми тройняшки пока не торопились обернуться, а Айнзам мечтал поскорее увидеть в любимых лицах, черты Регины.