Книга Петр Иванович - Альберт Бехтольд

– Вот как ловят зайца! Мы не у Керенского учились. У этого клоуна нам учиться нечему.

В этот момент лицо Ребмана достойно кисти портретиста. Эта Анюта, маленькое существо с васильковыми глазами ребенка, еще ничего не знающего о мире и о жизни, эта девочка, которая когда-то говорила Ребману, что его нужно посадить за решетку за то, что он прихлопнул осу! А Ребман еще, помнится, отвечал ей на это, что ее впору отдать в Армию спасения! Нет, это невозможно потому, что для таких заданий не выбирают детей!

– Но как же ваша маменька? – вспомнил он наконец.

– Тсс! Выслушайте меня внимательно.

Она прошла вместе с Ребманом в комнату.

– Петр Иваныч, – заговорила девушка, – сегодня я спасла вам жизнь. Товарищ Андреев нашел в кармане вашего пальто револьвер.

– Но перед этим вы сказали, что подавали из него сигнал!

– Да, сигнал, что все обошлось благополучно. А Андрееву я сказала, что револьвер мой, и я спрятала его от матери в кармане вашего пальто. Если бы я поступила иначе, вы бы теперь лежали там внизу, в переулке.

– Это правда?

– Такая же, как и то, что меня зовут Анна Гавриловна. А теперь я жду от вас ответной услуги: не говорите ничего моей матери. Это разбило бы ей сердце.

– А если она все узнает от кого-то другого?

– Я сама ей откроюсь, нужно только время для того, чтоб она смогла все лучше понять. Тогда она примет все спокойно, и ее сердце не будет разбито. Обещайте же мне.

Вместо ответа Ребман подал ей руку.

За окном вдруг снова разверзся ад: стрельба такая, что ставни дрожат и мебель движется. Мятежники установили внизу пушки и стреляют из них по Центральному телеграфу, современному, семи- или восьмиэтажному зданию, состоящему почти только из одних окон и расположенному в двухстах метрах от конца переулка. Туда ночью переместились юнкера. И поскольку они стреляют сверху, за ними сохраняется преимущество.

Но красные тоже тертые калачи. Ребман слышит на чердаке, как раз над своей комнатой, стук и грохот. Судя по всему, они пробивают дыру в несущей стене. Потом начало тарахтеть так, как будто там работали электрическим отбойным молотком, – сорок восемь часов кряду, без единой остановки. А снизу из переулка бьют еще сильнее. Дважды юнкера попадали в их пушку из миномета. Теперь большевики тоже установили внизу миномет.

Но, несмотря ни на что, телефон все еще работает. Мужественные телефонистки оставались на посту, хотя некоторым из них это стоило жизни.

По непонятной причине «товарищи» не заперли переднюю комнату, в которой находился аппарат, и Анюта тоже ничего не говорит, когда Ребман телефонирует своим знакомым. Но ему не удается узнать ничего, кроме того, что все живы и еще не голодают. Какова обстановка в действительности, не знает никто. Но пока можно звонить по телефону и еще ходят трамваи…

Об этом сообщил Карл Карлович.

– Как, трамваи ходят?

– Да-да, мы даже выходили на улицу. Ты видел брата с тех пор, как эти сволочи…

– Тсс! Мы ведь среди них находимся!

– Так возьмите же несколько гранат и высадите мерзавцев на воздух! В вашем арсенале их ведь целый ящик!

– Был да сплыл. Теперь весь склад принадлежит уже им, а не нам.

– Что ты такое говоришь? Как это возможно? Не могу поверить! Разве нет никого, кому хватило бы мужества…

– Они еще до вас не дошли?

– У нас здесь вообще никого. Я даже не знаю…

В этот момент послышался щелчок – и связь оборвалась.

– Как бы не добрались и до этой цитадели! – во весь голос сказал Ребман. Он пытался дозвониться еще в течение получаса. Но ответ был всегда один и тот же – связи нет, линия повреждена. Тогда он позвонил Жене:

– Знаешь ли ты что-нибудь о Карле Карловиче?

– Да, они как раз пришли к нам, всей семьей. Пуля выбила у него трубку прямо из рук у самого уха… Ну да, через открытое окно! Он уже не так уверен в благополучном исходе… Говорит, что вернется домой, он только хотел отвести своих в безопасное место… У нас? Пока все хорошо. А у тебя?.. Крепость переходит из рук в руки?.. Да, так разумнее, ведь это ненадолго. Деникин уже стоит на Воробьевке, подвел артиллерию и поставил им ультиматум. Они наверняка сдадутся. И уйдут туда, откуда пришли.

Почти целый час проговорил Ребман с Женей. И пока это еще возможно, все, кажется, не так плохо. Терпеливо ждать. Отсидеться. Пить чай.

Целую неделю он просидел взаперти, в квартире, из которой хорошенькая двадцатипятилетняя Анюта руководила боями в их квартале и взятием телеграфа, в то время как ее мать молилась за победу законных властей.

В конце концов юнкера засели в Кремле и поклялись не оставлять его до тех пор, пока жив хоть один из них. Поддержки у них не было никакой. Большая армия Деникина в трех километрах от города была мифом; во всяком случае, в бой она не вступила. Вместо этого большевики установили артиллерию на Воробьевке и угрожали разнести весь Кремль, если юнкера не сдадутся. В доказательство серьезности своих намерений они действительно разрушили до основания одну из крепостных башен.

После этого Москва пала. Юнкера открыли ворота в обмен на обещание позволить им беспрепятственно покинуть Кремль. Но как только они сложили оружие, по ним начали стрелять. Как это было, не видел никто, кроме присутствовавших при расстреле. Но никто из них ничего не расскажет: одни потому, что им это запрещено под страхом смерти, другие – потому, что замолчали навеки. Позже Ребман спросил своего друга, правда ли это – ведь это так низко! Михаил Ильич ответил почти по-евангельски:

– «Правда!» А что есть истина? Возможно, что именно так все и было, а может быть, и нет. А если это даже так, то что же? Иначе нельзя: лес рубят – щепки летят.

Тем дело и кончилось. Люди снова повылезали из нор и отправились добывать себе пропитание. Словно на уцелевшем после бури корабле, все радовались тому, что, по крайней мере, живы, – и не нужно загадывать наперед. К тому же, москвичи издавна известны своей беззаботностью и легкомыслием. Если бы они защищали город, свою «матушку» хотя бы наполовину так, как они четверть века спустя защищали Сталинград, то кучка большевиков никогда не победила бы. Сам Ленин, уже будучи у власти, не однажды повторял, что никогда не думал, что удастся удержать власть более полугода, что и днем, и ночью они были готовы к бегству: «Мы победили благодаря слабости нашего противника!» Так и выходит, когда каждый только и ждет, чтобы другой сложил за него голову…

Когда Ребман на следующий день пришел к дому Карла Карловича, он увидел стоящий перед воротами в сад грузовик. Из кузова свисала чья-то нога. Сосед рассказал, что ЧК здесь открыла свой «филиал». По ночам из-за садовой ограды слышны пулеметные очереди, а потом грузовик постоянно уезжает и возвращается.

– А где же Карл Карлович и все его домочадцы?