Книга Заххок - Владимир Медведев

Я попятился и пробормотал:

– Ни хрена не похож. Это не он.

– Ты посмотри! Лучше посмотри! – закричал бабай, поворачивая страшную голову так и этак, будто товар на базаре хвалил. – Как же не Зухур! Знак видишь?

Я пересилил себя, вгляделся и различил в месиве над раздробленной бровью бородавку. Он! Зухур. Надо бы обрадоваться, а я чуть не блеванул от отвращения.

– А остальное где?

Бабай объясняет:

– Тело шикор-охотник Абдукарим Тыква в реку выбросил. Талхакские мужики похоронить голову хотели, но побоялись. Покойник мстить будет, что без тела зарыли. А если в Ворух отвезти, родичи покойного отомстить захотят.

Не знали, что делать. А я как раз в кишлак приехал. Меня увидели, обрадовались: «Вот этот человек повезёт. На нем вины за убийство нет, его родичи Зухуршо не обидят. А они пусть сами разбираются, как хоронить». Взялись меня упрашивать, уговорили. Вот и везу…

– Ну, а басмачи его? Отказались?

– Абдукарим Тыква всех насмерть перебил. Наукары, когда увидели, что Зухуршо погиб, начали в шикора-охотника из автоматов стрелять. А он на гору залез и принялся в них камни бросать. Одного зашиб, другого… Целый день война шла – наукары автоматным огнём били, попасть не могли, Абдукарим Тыква между скал прятался, камнями отвечал. Наконец услышал, что никто не стреляет. Вниз посмотрел, увидел – все убиты. Лишь предводитель наукаров жив остался, человек с железными зубами по имени Волк. Ранен был, но мёртвым притворился. Абдукарим Тыква того не знал, с горы спустился. Когда подошёл, Волк пистолет достал, в него выстрелил. Долго стрелял, пока патроны не кончились. Шикор-охотник Тыква очень сильным был, не сразу умер – Волка до смерти удавил, Богу помолился, только тогда от ран скончался.

– Ты не путаешь? – спрашиваю. – Может, не Тыква, а кто другой?

Расшибись, не поверю, что Карим десяток бесов одолел… Однако замочил же их кто-то. Кочан-то без охраны едет…

– Опять не веришь, – укорил бабай. – Ты дальше слушай… Жена Зухуршо очень сильно мужа любила. Про кончину покойного Зухуршо узнала, волосы распустила, ворот рубахи разодрала, лицо ногтями расцарапала. Сказала: «Зухуршо нет и я жить не хочу», керосином себя облила, подожгла. Верная служанка её спасла, огонь потушила, людей позвала. Даврону-командиру о том донесли, он из самого Калай-Хумба вертолёт вызвал, а сам сел думать, куда вдову на лечение отвезти. Одна мудрая старушка сказала: «В Талхак вези. Там такие люди живут, что человека из могилы могут поднять. Святой эшон Ваххоб имеется, Хатти-момо, целительница, есть…» Поэтому Даврон-командир вдову Зухуршо в Талхак на вертолёте доставил…

Я крикнул, себя не помня:

– Жива она?!

– Не знаю, – сказал бабай. – Дышала, когда я уезжал. А как сейчас, неизвестно…

Он поднял башку Зухура повыше.

– Ещё смотреть будешь или спрячу?

– Выкинь её на хрен.

Бабай сунул башку в хурджин, потянул за уздечку, перевёл осла через завал, взобрался на него и потрусил в Ворух, не попрощавшись. Остался недоволен общением. Решил, что я – хреновый слушатель. Зря он обиделся, я всему поверил. Как не поверить, когда у него в мешке доказательство. Хотя про Тыкву, само собой, присвистнул…

Поглядел я вслед бабаю и зашагал в противоположную сторону. А куда ещё? Зухур – в земле, Даврон – в яме, начальства надо мной нет. Свободен. Куда хочу, туда иду.

Хочу ли? Как представлю, что увижу Зарину, обожжённую, изувеченную, выть хотелось от тоски и готов был бежать назад, в ненавистную казарму. Лишь бы не видеть… А куда деваться?

Значит, шёл я шёл, пока не почуял, что желудок оклемался, потянулся, зевнул и забурчал: «Жрать давай». А чем его кормить? Перебьётся. Он не унимался: «Дай хоть что-нибудь». Брюху до лампочки – где я, что со мной. Клянчит, как ребёнок…

Я представил, как во дворе казармы пацаны с мисками дрейфуют в сторону котла. Интересно, что Тошмат состряпал? Наверное, опять плов. С тех пор, как Даврон запропал, бесы завели манеру каждый день реквизировать у кишлачных барана для плова…

Вспомнил про Даврона, и полезли в голову нехорошие мысли. Теперь у блатных вместо Гурга будет заправлять Рауф. А у Теши вода в жопе не держится. Непременно захочет похвастаться знанием, авторитет свой поднять, а заодно и Даврону нагадить… Понимает ли, что Рауф замучает командира до смерти? За то, что в кутузку посадил, за Верхнее селение и вообще за всё. Так что я сказал брюху: «Потерпи, сейчас домой придём, пловом тебя накормлю», – развернулся и ходу назад.

Честное слово, легче стало идти. Не потому, что под спуск. Прежде совесть таскалась за мной повсюду, будто тень. А я из упрямства не оборачивался. В упор её не замечал. Даврону назло. Он сам виноват. Он Зарине не помог. Почему я должен его спасать? А тень-то всё равно тяготила…

На подходе к Воруху услышал несколько выстрелов. Началось, думаю. Неужели опоздал?

Иду по кишлаку.

Вообще-то в селении днём не особо людно. Мужики на полях, женщины хлопочут дома. Но уж пару-то человек встретишь непременно. А главное – малышня. Эти шмыгают повсюду, как стайки мальков в мелкой воде.

Сейчас на улицах пусто, как в мёртвом городе. Обстановка будто после взрыва нейтронной бомбы: заборы и дома – целёхоньки, люди – испарились. Воздух заражён страхом, как радиацией.

Значит, власть уже сменилась. Здешние знают и попрятались по домам. Ждут, что дальше будет. Быстро же расходятся новости. Принцип домино. Сосед передал соседу, этот – своему соседу, тот – своему… Кишлачный телеграф.

Издали вижу: идут двое, с оружием. Патруль, что ли? Подошли ближе, узнал: наши, талхакские ребята, Кутбеддин и Хилол. Сошлись.

– Про Зухура знаете? – спрашиваю.

– Один дед из Талхака голову привёз, – говорит Хилол и излагает подробности: – Давронские ребята собрались, думают, что делать? Даврон в Калай-Хумб уехал, а когда вернётся, никому не сказал. Может быть, вообще не вернётся. Ничего не решили. Потом Пивзавод с блатными ребятами пришёл, сказал: «Мы к вам по-хорошему пришли, как к братьям…» Все блатные при оружии, а у давронских ребят оружие в казарме, в комнатах лежит. «Мы ничего не просим, – Пивзавод говорит, – воевать не собираемся. Хотим Рауфа на свободу выпустить, больше ничего не хотим. Если мешать не будете, камеру откроем, выпустим и спокойно отвалим». Давронские ребята сказали: ладно. Пошли смотреть, как Рауфа выпускают. Мы не стали ждать, пока они вернутся, в казарме автоматы взяли, ушли. Домой, в Талхак, возвращаемся. С нами пойдёшь?

Я чуть не ответил: «Конечно, с вами», но спохватился:

– Здесь дело есть. Матери моей передайте, что всё хорошо. Скоро домой вернусь.

В общем, они – в одну сторону, я – в другую. Для начала решил провести разведку. Узнать, проговорился Теша или нет. А там придумаю что-нибудь.

Во дворе казармы – толпа в полном сборе. Кто на лавках у столов, кто на крыльце, кто на корточках возле стены. Эти кружком стоят, а тот уединился. Все с оружием. Все говорят, никто не слушает.