Книга Крах тирана - Шапи Казиев

Преследователи замерли в растерянности. Шах приказал изловить нахальную птицу, но кто бы посмел нарушить священный запрет и переступить порог гаремного шатра, куда имел право входить только сам великий владыка?

Когда евнуху объяснили, в чем дело, он заверил, что сам схватит преступную птицу. О том, что петух действительно осквернил покои падишаха, свидетельствовали победное кукареканье и испуганные женские вопли. Евнух засучил рукава, вынул кривой нож и скрылся за златотканым занавесом.

Не дожидаясь результатов погони, Надир-шах сел на коня и направился к своим полкам, расположившимся на Турчидаге. Настало время войны, и он хотел убедиться, что его воины готовы покарать врагов своего властелина.

– Значит, они и меня считают безумцем, если прислали говорить со мной своего безумца? – кипел негодованием Надир-шах. – Тогда пусть испытают безумный ужас, который наведут на них мои воины.

Воспользовавшись охватившим ставку шаха переполохом, Дервиш-Али сумел убежать. Но бежал он не от испуга. То, что его могли казнить, ему и в голову не пришло. Просто, если бы он не убежал, кто бы рассказал андалалцам о том, что случилось у него с самим Надир-шахом? Конечно, было у Дервиша-Али еще одно дело к Надиру. Его следовало убить, но это Дервиш-Али решил отложить до следующей встречи. Ведь шах ясно дал понять, что намерен скоро к ним явиться. Тогда-то Дервиш-Али за него и примется. Надо же отомстить убийце за свою семью!

А за своего петуха Дервиш-Али был спокоен – поймать его еще никому не удавалось. И он не ошибся. Петух, лишившийся в драке с каджарами еще нескольких перьев из хвоста, догнал своего хозяина у реки, за которой начинались согратлинские земли.

Глава 103

Пока горцы потешались над тем, что рассказывал им Дервиш-Али, разведка доставила и свои сведения. По всему выходило, что терпение шаха лопнуло, его полчища готовятся обрушиться с Турчидага на Андалал.

Главы обществ и военные предводители собрались в мечети – обсудить последние приготовления к битве.

– Что могли, мы сделали, – подвел итог Пир-Мухаммад. – Остальное будет зависеть от каждого из наших воинов.

– Можно попробовать сделать еще кое-что, – предложил Чупалав. – Угнать их коней.

– Это было бы неплохо, – поддержали его предводители.

– Без коней они потеряют половину своей силы, – сказал Муртазали.

– Тогда не теряйте времени, – согласился Пир-Мухаммад.

– У кого есть опытные в таких делах люди, пусть к ночи соберутся у Мегеба, – обратился к остальным Чупалав.

– Есть, как не быть, – отвечали предводители.

– Людей мы пришлем. Но куда гнать лошадей?

– В пропасть, – сказал Чупалав. – Нам они теперь ни к чему.

Среди вызвавшихся на это дело смельчаков, которыми взялся верховодить многоопытный Муса-Гаджи, был и Ширали. В войске Надир-шаха было много лошадей ахалтекинской породы из Туркмении, и Ширали знал их повадки как никто другой. Это были красивые скакуны, крупные и более выносливые, чем арабские лошади. Ширали любил этих лошадей, но рассудил, что они не должны служить тому, кто надругался над родиной этих лошадей и самого Ширали.

Аулы Мегеб и соседний Обох располагались на склонах Турчидага, до лагеря Надир-шаха от них было совсем недалеко. Аулы были укреплены, но всем было ясно, что, если на них ринется войско Надира, долго аулам не продержаться. Однако это были передовые рубежи горцев, и оставлять их без боя они не собирались. Они только отправили свои семьи подальше – в Ругуджу и Куяду. Туда же был угнан и скот.

В Мегебе подтвердились предположения о готовящемся нападении Надира. Неподалеку были замечены шахские лазутчики, высматривавшие подходы к аулу. Но и у горцев были свои планы.

Ночь была темной, облака низко висели над Турчидагом, и это было на руку горцам, отважившимся проникнуть в лагерь каджаров. Чохцы Будай и Муса, знавшие толк в таких делах, прихватили с собой шкуры волков, которых лошади очень боялись.

А еще кто-то взял и шкуру медведя.

Горцы уже знали, где расположены табуны шахского войска. Лошади выели всю траву поблизости от лагеря, и их приходилось отгонять все дальше. Но все же табуны оставались на виду у войска, и об их охране особенно не заботились, ограничившись парой ночных дозоров.

Горцы подбирались к кромке плато, к тому месту, откуда было ближе всего до пасущихся лошадей. Поднявшись на плато, горцы затаились, вслушиваясь в ночь и высматривая охрану.

– Там, – указал Ширали, узнавший знакомое с детства фырканье ахалтекинцев.

Осторожно, стараясь ничем себя не выдать, горцы начали приближаться к табунам. Вскоре они различили в темноте слабый огонек. Подобравшись поближе, горцы увидели костер. Ночи уже были холодные, и каджары грелись у огня.

Горцы вынули кинжалы и, подкравшись с двух сторон, мгновенно прикончили сарбазов, которые не успели даже вскрикнуть.

Убедившись, что кругом все тихо, горцы двинулись дальше. Когда до табуна осталось совсем немного, Ширали вдруг предостерегающе поднял руку:

– Подождите.

Ему послышалось негромкое, до боли знакомое ржание. Неужели и его любимый конь, которого ему подарили еще жеребенком, его сильный и резвый Юлдуз – он назвал его так из-за белой звездочки на лбу, – тоже был здесь? Ширали лишился его после истории с леопардом, убитым Мусой-Гаджи. С тех пор Ширали тосковал о нем почти так же, как о своей потерянной семье.

Ржание повторилось чуть громче, будто Юлдуз почуял своего хозяина.

– Куда гнать? – тихо спросил Ширали.

– К обрыву, – показал вправо Муса-Гаджи. – Там высоко, все кости переломают.

– Здесь мой конь, – улыбался Ширали.

Он тихо свистнул, как обычно звал своего Юлдуза, и из темноты появился красивый конь. Он подошел к Ширали и ткнулся мордой в его лицо. Ширали чуть не плакал от счастья, гладя своего старого друга.

– Пора! – торопил Муса-Гаджи.

– Пора, – кивнул Ширали и вскочил на своего Юлдуза.

Горцы достали из мешков шкуры и набросили их на себя. Юлдуз испуганно шарахнулся в сторону, но Ширали его успокоил и сказал остальным:

– Я уведу табуны к обрыву.

– А мы заставим их бежать побыстрее, – отвечали горцы из-под звериных шкур.

Ширали пригнулся к шее коня, будто что-то ему нашептывая, и Юлдуз скрылся в туманном мраке. А остальные двинулись широкой цепью, взмахивая шкурами, чтобы их запах скорее долетел до лошадей.

Сначала они слышали только призывное ржание Юлдуза, на которое отвечали другие лошади, но вскоре под тысячью лошадиных копыт затряслась земля.

Ширали дело знал. Сначала он увлек за собой табун ахалтекинцев, затем, напуганные звериным духом, к ним присоединились другие. Теперь за Ширали уже мчался огромный табун. Второй дозор, тоже сидевший у костра, был смят, разлетающиеся искры костра еще больше напугали лошадей.