Книга Манипуляция сознанием. Век XXI - Сергей Кара-Мурза

Для трудовых семей ясли и детсады были необходимы и для роста благосостояния, и для полноты жизни женщин. К 70-м годам они стали почти «естественным» институтом в жизни общества. Как и любой общественный институт, они вызывали нарекания. Конечно, лучше было бы ребенку весь день проводить с мамой или с гувернанткой, но надо исходить из реальности. Среди женщин, имеющих детей в возрасте до 7 лет, в пользу воспитания детей в детских садах высказалось в 1990 г. 60,8 % в Туркмении, 41,7 % в РСФСР и 10,3 % в Литве.

В общем, в РСФСР в 1990 г. 66 % детей в возрасте 1–6 лет посещали детские сады – 9 млн. детей. В советское время около 80 % предприятий имело свои детские сады. В денежном отношении 87 % расходов по содержанию ребенка оплачивалось из бюджета государством, остальное – родителями. Плата, как помним, была очень небольшая.

Но плата – не главное. Само устройство и организация этих учреждений были наполнены большим духовным смыслом. Вдумаемся в происхождение самих этих слов: ясли, детский сад. Мать несет ребенка и оставляет его в яслях – как положили в ясли младенца Иисуса. Ребенок в яслях – там все дышит любовью и заботой (хотя в жизни бывает по-разному, но берем суть). На Западе подобные учреждения называют нейтральными словами. В Испании, например, их называют «гуардерия» – «место хранения». Ребенка туда отводят, чтобы сдать на временное хранение, как вещь (родственное слово – гардероб, «место хранения одежды»). Впечатление эти сады, в том числе весьма дорогие, оставляют страшное.

Теперь вспомним, что даже такое далекое от политики дело, как устройство детских садов, стало в 80-х годах объектом психологической войны. О детсадах создавалось и запускалось в сознание множество слухов, шуток, анекдотов – и они пережевывались на кухнях. Черный «фольклор» о детсадах был тогда популярен. Все слышали сказку о том, как нянечки сажают малышей голенькими на горшки – и открывают форточки, чтобы их простудить ради облегчения своей работы. Этому охотно верили.

Люди эти воздействия перестали замечать и воспринимали без всякого анализа. Каждый мог бы вспомнить случаи из личного опыта. Так, весной 1985 г., ходила такая страшная история. В детском саду на кухне утонула в кастрюле молока крыса. Повариха ее вытащила и выбросила, а молоко пожалела, разлила по стаканам и дала детям. А крыса до этого отравилась крысиным ядом. И вот 22 ребенка умерли, выпив этого молока. Люди, услышав такое печальное известие, обычно бормотали что-то вроде «вот так все у нас…».

Что тут главное, почти никто не усомнился в этой истории, не привлек «дух расчетливости», не произвел в уме простейших вычислений. Посудите сами. Крыса, животное весом около 200 г., съела смертельную дозу крысиного яда. Яд этот, конечно, вреден для всех, но особенно он действует на грызунов, на их слабое место – кровоточивость слизистой оболочки желудка. Этот яд – антикоагулянт, вещество, затрудняющее свертывание крови. Для людей он гораздо менее ядовит, чем для крыс. Иными словами, человек весом 200 г., проглотив весь яд, который был в крысе, не умер бы, а лишь переболел.

Но даже такой маленький человек никак не мог получить всего яда, что проглотила крыса. Он выпил бы свою долю молока, то есть максимум 4 % того яда, что содержалось в кастрюле молока – 1/22 яда (если все молоко до капли выпили «умершие дети»). Это – исходя из предположения, что весь яд перешел в молоко. Но весь яд не перешел в молоко, это невозможно. Яд находился в желудке и в тканях крысы. В молоко могла перейти лишь очень небольшая часть этого яда. Скажем, 1 % (но даже если 10 % – это дела не меняет). Таким образом, ребенок весом 200 г получил бы около 1/2200 смертельной для крысы дозы яда. Но детей весом 200 г не бывало даже в советских детских садах. Дети в то время весили по 15–20 кг. Совокупная масса тела 22 детей составляла более 300 кг – в полторы тысячи раз больше, чем у крысы. Следовательно, количество принятого с молоком яда было менее одной миллионной части смертельной дозы.

Предположим даже невероятное – что крыса съела десять смертельных доз! И даже, допустим, отрыгнула часть яда в молоко. Значит, ребенок в среднем получил не одну миллионную часть, а одну стотысячную часть смертельной дозы, одну десятитысячную, наконец – все равно слишком мало. Не только о поголовной смерти детей не могло быть речи, но и вообще о каком-то недомогании. Смерть детей от яда, который был в крысе, невероятна. Дело могло быть не в яде, а в тех микробах, которые попали с грязной крысы в молоко. Заболевание от инфекции возможно, но тогда бы не было быстрой и поголовной смерти. Ну, заболел кто-то из детей, у кого-то случился понос – это совсем не то. Эта история явно была сфабрикована. И мало-мальски образованный человек сразу должен был бы усомниться. Но образованные люди не усомнились, в этом корень проблемы.

Слово в слово история эта в тот год рассказывалась во многих местах. Так, морякам-подводникам в Северодвинске рассказывали дословно то же самое – то же молоко, те же 22 умерших ребенка. Один собеседник написал в Интернете при обсуждении этого случая на заочном семинаре: «Да, была такая история, еще там один ребенок молока не пил и потому выжил, а повариха повесилась. Вплоть до того, что я встречал очевидца, видевшего «детские гробики в овраге на Хованском кладбище». Ну, понятно, что и гробики не могут валяться, и оврага там нет, но – «своими глазами».

Люди верили таким разрушительным слухам. Но где лаборатории, где они создавались? И вот всплыла книжка некоего Михаила Веллера «Байки скорой помощи». Это вроде бы «документальные зарисовки» врача скорой помощи. «Врач» даже указал конкретный населенный пункт, где эта история произошла. Вот выдержки из рассказа «Отравление»:

«…звонят из Мельничных Ручьев, из яслей – что-то детям плохо… Что плохо? Похоже на отравление… Что похоже? Тошнота, бледность, боли в животе. И вообще плохо. Скорей. Едем, едем! А что – вообще? Да дышат плохо. Синеют… И у скольких это? Да почти все… Сколько!!! Всего – тридцать семь… Массовое тяжелое отравление в яслях! Гоним все свободные машины… А на тяжелые случаи у детей мы едем быстро, чай не допиваем и в карты не доигрываем – рысью и под сиреной: это тебе не старушка-хроник преставляется и не алкаш в дорожное вмазался.

Ясельники… Рвотное, промывание, сердце поддерживать, кислород искусственно. Трясем воспитательниц: как, когда, что пили? – Накормили манной кашей, уложили спать, тут и началось. Санэпидстанцию сюда! – воду на анализ, молоко на анализ: что за эпидемия кошмарная, что за бацилла, что за яд такой? Детей пачками везем в больницы, кто-то уже помер, лаборатория корпит в поту: в рвоте и поносе – ДДТ и мышьяк! Милиция подваливает, роется и гремит: диверсия, убийство детей! Милиция роется в помойке, откапывает остатки каши, везет на экспертизу: есть мышьяк и ДДТ в каше! Родители уже рыдают по больницам, местное население гудит и собирается сжечь эти ясли, заперев предварительно персонал.

Звонок на скорую: повешение. Жив? Какое там, остыла. Кто? А заведующая этими яслями повесилась… Выяснилось, что они сварили крысу. Как эта крыса свалилась в бак, а может, сдохла там незаметно, что никто не увидел, – черт ее знает… На раздаче повариха зачерпывает со дна – батюшки! из черпака хвост висит. Кричит заведующую. А младшая группа уже кушает…