Книга Спасти президента - Лев Гурский

— Да не... — начал было я, однако запнулся. Фразу «Да не будет здесь никакого Президента!», повисшую у меня на кончике языка, я так и не произнес. Нулевая форма, черт! Я же давал Болеку подписку.

— Что значит твое «дане», Макс? — снисходительно улыбаясь, переспросил Филиков. Разгадав мой хитрый план, майор был счастлив.

— Ничего, — со вздохом ответил я. — Ладно, Филиков, пускай ты не веришь мне... Но хоть кто-нибудь тебя может разубедить?

— Даже двое. — Майор дважды ткнул пальцем в небо. — Генерал Голубев и Господь Бог. Если кто-то из них отдаст приказ, я наведу любой шмон где угодно. А пока — уж прости!

Довольный Филиков отвернулся к своим подчиненным-пиджакам. Я быстро поднялся на ступеньку вверх и вошел в школьный вестибюль. Сам того не желая, майор натолкнул меня на простую мысль. Хочешь приказа, Борода? Будет тебе приказ! Сейчас вот найду телефон...

После странной истории с автоматчиками я не хотел звонить генералу Голубеву, а налаживать прямую телефонную связь с Богом не научились даже спецы из ФАПСИ. Однако примерно на середине между Голубевым и Богом была еще одна инстанция. Ее-то номер у меня имелся.

Взяв чересчур резвый темп, я проскочил лишние полсотни метров по пустынному школьному коридору, и только когда уперся в дверь с буквой «М», сообразил повернуть обратно к вахте.

Телефон я заметил на низеньком столике, под вывешенным расписанием звонков. У аппарата за столиком нес дежурство старлей Егоршин, с которым мы вместе неоднократно брали штурмом Лубянский лифт. Закованный в броню черного костюма, Егоршин тоскливо потел.

— Здравия желаю, капитан, — пробурчал старлей и в своей обычной манере добавил: — Дурдом!.. На второй этаж, где голосуют, нагнали контингента со всего Управления. Дурдом! А мне здесь одному охранять и телефон, и лестницу наверх...

— Крепитесь, Егоршин. — Я пододвинул к себе свободный стул, нашел в блокноте номер, набрал его. — Это Администрация Президента? Я — капитан ФСБ Лаптев. Соедините меня с Болеславом Яновичем.

Услышав мои последние слова, старлей тихо снялся с места и почтительно отступил к дверям, дабы не мешать переговорам на государственном уровне. Однако никаких переговоров у меня не вышло.

— Болеслава Яновича нет, — откликнулся женский голос. — Он в Центризбиркоме. Что ему передать?

— Спасибо, ничего не надо. — Я досадливо бросил трубку и глазами поискал старлея, чтобы возвратить его на пост.

Егоршин тем временем успел обрести нового собеседника — высокого стриженого парня с забинтованной ладонью. Вот вам еще один кандидат в «Мстители», подумал я. Какой уж там по счету?

Кандидат по фамилии Леонтьев переминался с ноги на ногу: наверно, выяснял расположение здешнего сортира. Ну точно!

— ... Вон там, в конце коридора. — Старлей показал рукой.

Бурча себе под нос, парень прошел мимо меня. На всякий случай я прислушался к его тихому заунывному бормотанью. Чисто инстинктивно.

«... бвина, дежды, тихо, йславы, недо, лгоне...»

Что за тарабарская считалка? — удивился я про себя. — «Бвина»? «Дежды»? На каком это языке?

Спина бурчащего парня начала удаляться от меня в сторону двери с буковкой «М».

«Жилнас, обман...» — напоследок услышал я.

И внезапно все понял.

Крохотные разбросанные детальки, пустые и ничтожные по отдельности, вдруг соединились вместе и образовали сообща уже нечто.

Высокий рост. Стриженый затылок. Небольшая сутулость. Чуть отвисшие полы курточки (с чего им отвисать? материя же совсем легкая!). Бинт на правой руке. А, главное, считалка...

Макс, это ведь никакая не тарабарская считалка! «Любви, надежды, тихой славы недолго нежил нас обман» — вот это что такое. Пушкин из школьной программы. Стих «К Чаадаеву»! И в письме «Мстителя» — опять Пушкин: «Россия вспрянет ото сна, и на обломках самовластья...»

«Леонтьев» — это и есть Игорь Исаев! Он! Автор письма. Хозяин пластита. Сумасшедший террорист. Какому нормальному наблюдателю на выборах придет в голову бормотать Пушкина?..

Наученный опытом позавчерашней погони, я удержался от громкого окрика «Стой!» и очень мягко, стараясь не шуметь, двинулся следом за террористом. Якобы тоже в сортир.

Если пластит действительно у него под курткой, а взрыватель механический либо электрический, то без подготовки Исаева не взять. Все, что я могу и должен сделать, — локализовать его в безлюдном помещении, а потом эвакуировать всех отсюда подальше. Школьный туалет, когда он пуст, — наилучшее место. Благодаря моей универсальной отмычке я могу и открывать, и закрывать любой замок.

Подождав, пока Исаев-Леонтьев скроется в комнатке с буквой «М», я приложил ухо к двери и услышал мерные глухие удары. Что он там делает? — удивленно подумал я. — Гвозди заколачивает в стену?

Я слегка приоткрыл дверь. Потом открыл ее побольше, а затем просто вошел внутрь. «Мститель» не услышал меня и не увидел: стоя у противоположной стенки ко мне спиной, террорист размеренно долбил головой в эту стенку и бормотал.

Теперь это уже были не стихи. В паузах между ударами «Мститель» шепотом ругался — с кем-то глубоко внутри себя. Я был почти уверен, что в истории болезни Исаева отыщутся слова про тяжелую фронтовую контузию. Дикую головную боль можно притушить только наркотиком. Наверное, травка у террориста вышла вся.

Кроме Исаева, в сортире больше никого не было. Прекрасно. Я попятился обратно к двери, чтобы замкнуть ее снаружи...

— Не спеши, капитан Лаптев, — сказали сзади. В спину мне уперся ствол. — А ты, Игорь, наоборот, поторопись.

Исаев резко обернулся на голос, выставляя вперед правую забинтованную ладонь. Из-под бинта показалась сине-зеленая жилка провода. Кнопка электровзрывателя, черт, я так и думал... Камикадзе!

— Чего вам надо? — хрипло спросил Исаев, глядя на меня и на человека позади меня. У «Мстителя» были серые прогоревшие глаза. Людям с такими глазами умирать совсем не страшно — они и так уже умерли.

Я промолчал. Человек за моей спиной ответил:

— Друг помнит о тебе. Он велел тебе помочь, если что... Ступай и отомсти за ребят, как ты хотел. А с этим я разберусь.

— Дру-у-у-уг... — протянул Исаев. Он сжал левую ладонь в кулак и с силой ударил себя по макушке. В глазах его из-под слоя пепла выпорхнула живая искорка. — Я это сделаю. Я помню. Я иду...

Человек сзади оттолкнул меня к стене, чтобы освободить проход для «Мстителя». Едва Исаев вышел и мы остались вдвоем, ствол перестал утыкаться мне в спину.

Я немедленно обернулся. Амбал, стоящий напротив, был мне знаком, но как-то неотчетливо: то ли впрямь я где-то встречался с ним раньше, то ли это все шуточки ложной памяти.

Зато с таким оружием, как у него, мне доводилось встречаться наверняка — и последний раз не далее, как позавчера. Сейчас, правда, спецавтомат «Вал» был достроен еще глушителем.