Книга Зависть - Сандра Браун

Снова повернувшись спиной к Майклу, Паркер продолжал пристально вглядываться в океанский простор.

— Вчера вечером Марис волновалась из-за отца, — проговорил он, не поворачивая головы. — Возможно, у нее было предчувствие.

— Ничего удивительного. Они были очень близки.

После звонка Ноя Марис была в самом настоящем шоке, однако у нее хватило сил и самообладания, чтобы рассказать Майклу, что ее отец упал с лестницы в их загородном доме и сломал шею. Умер он мгновенно — так, во всяком случае, сказал Ной, а случилось это поздно вечером, почти ночью.

По словам Ноя, его разбудил шум падения. Он поспешил на помощь Дэниэлу, но, увидев, что тесть не отвечает, позвонил в «Службу спасения». Машина с медиками прибыла через считанные минуты, но это уже не имело значения. Дэниэл Мадерли был мертв.

Но Ной не поверил их словам и потребовал, чтобы Дэниэла немедленно отвезли в местную больницу. Здесь уже не парамедики, а опытные врачи констатировали смерть. Все это случилось глубокой ночью, и Ной решил не беспокоить Марис до утра.

Теперь Майкл пересказал услышанное от Марис Паркеру. Тот некоторое время молчал, потом покачал головой.

— Я думаю, — проговорил он, — она казнит себя за то, что ее не было с отцом вчера вечером.

— Когда я вез ее на катере через пролив, она так и сказала, — ответил Майкл.

— Как… как она?

— А ты думаешь — как?

Паркер пропустил этот язвительный ответ мимо ушей. Он сам был виноват, задав глупый вопрос.

— Я думаю, она чувствует себя так, словно ее пропустили через мясорубку, — сказал он.

— Тебе виднее, — буркнул Майкл. — Ведь ты тоже приложил к этому руку.

Этого Паркер уже не мог вынести и, резко рванув колеса кресла, повернулся к Майклу лицом:

— Ты хочешь сказать, я плохо обошелся с Марис?

— Ты и сам прекрасно это знаешь, Паркер.

— Ну и что ты теперь сделаешь? Поставишь меня вместе с креслом в угол? Лишишь меня сладкого? Запретишь смотреть телевизор? Что?!

— Вообще-то я думал, что это тебя следовало пропустить через мясорубку.

В глубине души Паркер был согласен с этим утверждением, но одно дело думать, и совсем другое — слышать упреки из чужих уст.

— Я должен был переспать с Марис, — заявил он, обиженно нахохлившись. — Это была важная часть моего замысла. Впрочем, ты должен был догадаться…

— Не беспокойся — я догадался, но это вовсе не значит, будто мне это нравится.

— От тебя этого и не требуется, — отрезал Паркер.

— А как насчет тебя? — осведомился Майкл.

— Что — «насчет меня»? — удивился Паркер.

— Тебе это нравится?

Паркер уже готов был ответить резкостью, но неожиданно смешался под взглядом Майкла и промолчал. Опустив голову, он пробормотал себе под нос:

— Это к делу не относится.

— А вот я так не думаю. Больше того, я уверен — от этого зависит, что ты предпримешь дальше. Паркер повернулся к клавиатуре.

— Извини, — сухо сказал он. — Я пытаюсь работать, а ты мне мешаешь.

— Прекрасно! Можешь сколько угодно поворачиваться ко мне спиной, можешь хоть до скончания века пялиться на пустой экран и говорить, что ты пишешь, но мы оба знаем: тебе сейчас не до работы!

Паркер, не на шутку разозлившись, снова повернулся к Майклу.

— У меня сложилось впечатление, что ты пришел к какому-то заключению и теперь тебе не терпится высказаться, — прошипел он. — Ну, давай выкладывай! Ведь я же знаю — ты не оставишь меня в покое, пока не выложишь, что у тебя на уме!

— Я не собираюсь ссориться с тобой, — невозмутимо ответил Майкл. — В одном ты прав: я действительно собираюсь сказать тебе кое-что.

Паркер страдальчески поднял глаза к потолку, но Майкл продолжал как ни в чем не бывало:

— Тебе удалось воскресить себя, когда твоя жизнь была фактически закончена — твое бренное тело погибало. Да, я тебе помогал — делал тебе уколы, ставил капельницы и не давал перегрызть себе вены, но я бы ничего не смог, если бы ты сам не захотел вернуться к жизни. Ты проявил стальную решимость и несокрушимую волю, ты преодолел множество препятствий, которые многим, находящимся в том же положении, оказывались не по плечу. И ты выиграл, хотя все шансы были против тебя. И ты не только ожил, но и добился успеха, который не снился большинству здоровых людей, не имевших твоих проблем.

— Я с радостью отдал бы этот успех за здоровые ноги, — вставил Паркер, но Майкл снова не обратил на его слова внимания.

— Да, физически ты исцелился, но душа твоя продолжала болеть, и это неудивительно, ибо ее муки были невыносимее. Нанесенные ей раны были слишком глубоки, чтобы исчезнуть, зарубцеваться даже годы спустя. Титановые штифты и скобки скрепили твои раздробленные кости, и затянулись раны, но душа твоя продолжала кровоточить так, как если бы все, что с тобой случилось, случилось вчера. Вот почему ты, как дикий зверь, рычишь и бросаешься на каждого, кто приближается к тебе с намерением помочь.

— Именно это я и пытался объяснить тебе на протяжении последних лет, — перебил Паркер. — Ничто не в силах мне помочь, Майкл! Я безнадежен…

— Ты не безнадежен, ты просто дурак и трус! — сердито заорал Майкл. — Ты цепляешься за прошлое, а в будущее заглянуть боишься!

— Прекрасная фраза, Майкл. Я непременно должен ее записать. Как ты сказал?.. Я цепляюсь…

— Что это? Никак сарказм? Похоже, в тебе проснулось самолюбие. Что ж, по крайней мере мне удалось завладеть твоим вниманием. — Морщинистое лицо Майкла сделалось жестче и серьезнее. — Слушай, Паркер, откажись от своего плана! Предоставь Ноя Рида богу — или дьяволу. Пусть они между собой решат, кто будет ему судьей и какое наказание ему следует назначить. Не лезь в это! Лучше пойди к Марис и открой перед нею свое сердце. Поговори с ней по душам, объясни все. Начни с самого начала и не останавливайся, пока не доберешься до конца. Пусть она знает, какую роль сыграл в твоей жизни Ной, какие ошибки допустил ты сам. Может быть, Марис простит тебя, может быть — нет, но и в том и в другом случае ты избавишься от того, что тебя гнетет. Впервые за четырнадцать лет у тебя появился шанс освободиться от всего, что произошло в Ки-Уэсте. Воспользуйся им, и ты еще раз спасешь себя, спасешь раз и навсегда. А это единственное, что имеет значение, разве не так?

Сердце Паркера колотилось как бешеное, но лицо оставалось спокойным и бесстрастным.

— Прекрасная проповедь, Майкл! Нет, в самом деле, у тебя вышло ужасно трогательно, но я все же намерен придерживаться первоначального плана.

— И отказаться от возможности быть счастливым с женщиной, которую любишь?!