Книга Война от звонка до звонка. Записки окопного офицера - Николай Ляшенко

Усталость еще больше возросла, когда мы вдруг увидели над калиткой одного из коттеджей табличку, аккуратно выписанную белой эмалью по эмали: «Ресторан». Хотя от этого ресторана еще ничем не пахло, хотя никто и ничего нам еще не обещал и мы еще не знали, удастся ли... и все же внезапно мы начали часто сглатывать вдруг появившуюся у нас слюну. Будь с нами Иван Петрович Павлов, наш знаменитый физиолог, он непременно бы заметил, что у нас начал действовать условный или там безусловный рефлекс.

Подойдя вплотную к ограде коттеджа, мы увидели, что его окна были наглухо закрыты ставнями на болты, а во дворе — никаких признаков жизни. Тем не менее ресторан тянул нас к себе, как магнит. Мы уже не могли отделаться от коварной мысли здесь подкрепиться. Мои спутники, майор Булыгин и капитан Купцов, как-то вдруг оживились и повеселели, они были еще молоды, и энергия у них сохранялась лучше. Мне же было не до веселья, хотелось лишь одного: упасть и уснуть, хоть на несколько минут, сон одолевал сильнее голода.

Мы постучали в калитку. Долго никто не отвечал. Но вот из-за угла дома выглянула женщина. Увидев нас, помахала нам рукой, давая знак «подождите» и скрылась. Через несколько минут появились уже две женщины и подошли к нам с другой стороны зеленого частокола. Одетые в форму официанток, они, кокетничая, вступили в разговор на изрядно ломаном русском.

— Нельзя ли у вас чего-либо закусить? — воззвали мы к женщинам, минуя дипломатию. — Ведь вы официантки ресторана, не правда ли? Мы хорошо заплатим, у нас и шнапс имеется.

— О-о-о! Хозяин бежаль с немца. Ми нишего не знай, — невпопад ответили нам.

Однако по их лицам и поведению мы были почти убеждены, что они не захотят отпустить нас голодными.

— Айн минют, — улыбнулась одна из девушек и бегом скрылась за угол.

Через некоторое время она подвела вплотную к калитке довольно солидного господина и отрекомендовала:

— Шеф-повар.

— О-о-о! Великолепно! — в один голос воскликнули мы, поочередно подавая через частокол руку. — Рады познакомиться!

Однако, приветливо кивая нам головой, господин только мычал, не отвечая вразумительно на наши приветствия.

— Уважаемый друг! — обратился к нему майор Булыгин. — Пожалуйста, покормите, нас чем-нибудь! Мы так проголодались, что следовать дальше у нас уже нет сил. Мы вам хорошо заплатим и угостим вас «Русской горькой». — И мы показали ему бутылку водки с такой этикеткой.

Улыбаясь, мы все ожидали ответа повара. Но он, по-прежнему блуждая глазами, мычал что-то неопределенное, глядя то на нас, то на официанток. Наконец он о чем-то с раздражением спросил женщин, одна из них скороговоркой залепетала, он переспросил ее раз, еще раз, и опять... и вдруг махнул рукой, давая знак открыть калитку.

Одна из женщин, опередив нас, забежала в зал, быстро отвернула гайки с болтов, запиравших ставни, и вытолкнула их наружу; оставшаяся во дворе открыла ставни и следом за нами вошла в ресторан. Пройдя через черный ход, мы оказались в не таком уж просторном зале, чем-то похожем на кафешантан. В правом углу зала возвышалась небольшая эстрада, в глубине ее стоял рояль, а вверху висела позолоченная дуга, по которой некогда ходил занавес. У самого входа в углу стоял роскошный, но пустой буфет с аккуратной стойкой перед ним. Вдоль стен и между окнами располагались мягкие кожаные диваны, а посередине зала в беспорядке стояло несколько столиков с опрокинутыми на них стульями. Портьеры, занавесы, чехлы на стульях отсутствовали. Стены были окрашены масляной краской светло-голубого цвета с красиво расписанными вставками золотистого наката; потолок тоже расписан живописными картинами и пейзажами, а на полу лежал разрисованный под ковер линолеум.

Раздевшись и смахнув пыль с мундиров и сапог, мы уселись на диваны, ожидая трапезы. Шеф-повар, обрядившись в белый фартук и колпак, появился перед нами с той же переводчицей, что выручала его у калитки; сказав что-то на латышском, он выжидательно смотрел на свою переводчицу, она объяснила:

— Шеф-повар сказаль: «Что бы ви катель кушать?»

— Да хоть жареную кошку, лишь бы есть можно, — решительно высказался майор Булыгин.

— У-у-у! Что ви, что ви! — смеясь, замахала руками официантка. — Как мошна кушить кошка?

— Ну, если вам жаль кошку, тогда жарьте гуся.

— О-о-о, гус нету.

— Что же у вас есть этакое хорошенькое, вкусное? — допытывались офицеры.

— Ну-у, это... как его по-русску, это такой болшой куриса, — развела руками переводчица, обрисовав упитанную индейку.

— Это подойдет! — с энтузиазмом воскликнул майор Булыгин. — Давайте готовьте целую! Да покрупней! Только с хорошей поливкой и гарнирчиком. А сколько времени ожидать?

Переговорив с шеф-поваром, переводчица сообщила, что ожидать придется не менее часа.

— А не более? — переспросили мы.

— Не больше полтора час, — самостоятельно ответила официантка.

— Хорошо, мы будем ожидать. Только знаете что, — обратился Булыгин к шеф-повару. — Если можно, приготовьте нам, холодную закусочку, ну, что-нибудь из селедочки или шпротов.

— Карашо, карашо, это мошна, — ответила официантка с согласия шеф-повара.

Хозяева вышли, а для меня наступило неожиданное — и самое тяжелое и мучительное — испытание. Оба моих спутника, мгновенно растянувшись на диванах, уснули мертвецким сном, и мне ничего не оставалось, как бодрствовать, распростившись с собственной сладкой мечтой о сне. Ведь если бы я тоже заснул, это как раз и означало бы потерю бдительности и предоставление наших жизней воле судьбы. Не знаю, подумали ли об этом уснувшие мои товарищи? А я должен бы найти в себе силу и волю преодолеть сон. Но может ли выдержать человек, не спавший трое суток да еще слушая у себя под боком храп безмятежно спящих? Это невыносимо! Это настоящая и, я бы сказал, самая изощренная и бесчеловечная пытка. Но выхода не было. Разбудить их невозможно. У меня разболелась голова. Я встал и принялся ходить по залу, но меня бросало из стороны в сторону, как пьяного. Я не держался на ногах. Куда уж тут пить водку? — подумал я. Промаявшись таким образом около часа, я не выдержал и вышел во двор на свежий воздух.

Утренний прохладный ветерок, дохнул в лицо и как-то сразу оживил меня. Стало легче, а через пять-десять минут и совсем хорошо. Вынув из полевой сумки полотенце, мыло и зубной порошок со щеткой, я подошел к умывальнику, висевшему за углом и хорошо освежился.

Когда я вернулся в зал, официантки уже накрывали стол.

— Почему ваш хозяин открыл ресторан почти на самом краю города, кто же мог его посещать? — спросил я у официанток.

— О-о-о! Сюда приезжаль со всей город самий богати посетител! — воскликнули официантки. — Они здес гулал до утра, а некатори гулял здес несколку ден подряд.

Накрыв стол, женщины пригласили к завтраку. Я принялся будить товарищей. Но не тут-то было. Как я ни тормошил, как ни трепал, ни щекотал — все безрезультатно, повернувшись на другой бок, они опять засыпали, и поднять их, кажется, не было никакой возможности.