Книга Королева дождя - Кэтрин Скоулс

Как?

Почему…

Анна выдавливала из себя простые ответы, рассказывая то же, что и полиции, и скрывая те же ключевые факты.

Архидиакон ободряюще кивал ей. Но чем больше информации он получал, тем более двойственной казалась ему роль Анны в этой трагедии. В конце концов, похоже, единственным объяснением того, что женщина осталась жива и абсолютно невредима, была ее непонятная связь с колдовством.

— Где этот амулет сейчас? — поинтересовался архидиакон Сандерс.

— Мне сказали, что он остался в доме миссии, — ответила Анна.

Ей рассказали, что полицейские сначала забрали талисман Нааги, но затем решили, что он не должен у них находиться.

Архидиакон подошел к двери церкви и потребовал, чтобы ему принесли «местный амулет».

Через несколько минут в церковь вошел африканец, держа амулет в руке. Даже не видя лица этого человека, Анна узнала его по осанке, одежде, походке. Она испытала неимоверное облегчение, поняв, что Стенли, воспользовавшись случаем, пришел к ней. Она прекрасно понимала: никто и не стал драться за возможность выполнить приказ архидиакона. Большинство африканцев не хотели даже прикасаться к амулету, а не то что нести его в церковь.

Анна встретилась взглядом со Стенли, когда он шел по проходу между скамьями. Короткий взгляд — вот и все, на что она могла рассчитывать.

Архидиакон брезгливо поморщился, забирая у Стенли амулет и держа его на расстоянии вытянутой руки. Но тут у него отвисла челюсть: он молча переводил взгляд с рыжих волос Анны на прядь того же цвета на голове куклы.

— Уберите это! — Он сунул амулет в руки Стенли и дал ему знак уйти.

Но африканец проигнорировал этот жест и подошел к Анне.

— У вас все хорошо? — спросил он ее на суахили.

Анна кивнула.

— Я буду снаружи, на случай, если понадоблюсь вам. Только позовите, и я приду. — Голос его звучал ласково, но в нем чувствовалась внутренняя сила.

Анна благодарно кивнула.

Архидиакон наблюдал за ними, изумленно подняв брови. Когда Стенли направился к выходу, священник смотрел ему вслед, подозрительно хмурясь.

Как только они опять остались наедине, архидиакон набросился на Анну:

— Вы что, хотите сказать, что сознательно использовали этот инструмент дьявола?!

— Я хотела спасти Сару, — просто ответила Анна. — Я должна была воспользоваться их страхом. Другого оружия у меня не было.

Архидиакон уставился на нее, затем осуждающе покачал головой.

— Христианин всегда может обратиться к молитве!

Он неловко поерзал, и церковная скамья скрипнула. Вне всякого сомнения, сама мысль о колдовстве — а тем более разговор о нем — были ему отвратительны. Похоже, спокойствие женщины сбивало его с толку: она должна была бы плакать, падать в обморок, обращаться к нему за утешением. Вместо этого Анна просто смотрела ему в глаза, ничего не говоря.

Какое-то время он терпел этот взгляд, но в конце концов встал и ушел. Его шаги гулко отдавались в тишине — странной, неестественной тишине миссии, лишенной миссионеров, или больницы — врача.

Анна обернулась, когда архидиакон распахнул дверь церкви. Его фигура на мгновение закрыла льющийся снаружи свет, но немного его все же пролилось на пол. Анна уставилась на полоску танцующей пыли — части внешнего мира. Напоминание о реальности, разрывающее ее разум. Она почувствовала, что в голове у нее снова мелькают недавние кошмарные видения. Окровавленное тело Сары. Сильные черные руки, придавившие ее к полу. Приглушенные крики. Боль, которая не смогла позволить страху взять верх.

Если я пойду и долиною смертной тени…

Эти слова пришли в голову Анны внезапно, словно их так часто произносили здесь, что они пропитали сам воздух, оплели стропила, прижались к стенам.

Не убоюсь зла…

Анна знала: это еще не конец псалма, но как там дальше, она не помнила. Она цеплялась за эти обрывки строк, ее губы шевелились, словно она напевала их, как заклинание. Внезапно Анна услышала другой голос — произносящий слова на суахили, звучащий тише ее собственного. Голос был сильным, старым.

Потому что Ты со мной.[20]

Эллис…

Анна подняла глаза, почти ожидая увидеть женщину перед собой. Но ее окружали лишь пустота и тишина. Молчаливая пустота. Смертельная тишина.

Воздух в миссии был пропитан сильным запахом эвкалипта. Деревья сестры Барбары срубили под корень. Их ошкурили, стесали сучки, распилили на доски. Теперь их любовно перевязывали полосками шкур животных, чтобы сделать два гроба.

Тефу уже похоронили на миссионерском кладбище: его завернули в лучшую ткань, какую смогли найти, и засыпали землей. Но тела миссионеров должны были перевезти поездом в Додому и похоронить на территории собора. Когда архидиакон впервые озвучил этот план, местные жители были шокированы: Керрингтоны никогда не жили даже вблизи Додомы. Их дом, без сомнения, находился в Лангали. Анна попробовала вмешаться, но архидиакон остался непреклонен. Единственной привилегией, дарованной им жителям Лангали, было позволение сколотить гробы.

Анна стояла рядом с обрубками эвкалиптов, наблюдая за работой плотников. Время шло, и это действо постепенно превращалось в ритуал исцеления. Люди работали по очереди, а большая толпа наблюдала за ними.

Когда гробы были готовы, последняя группа рабочих положила инструменты и отступила назад. Два длинных ящика стояли рядом, окруженные стружкой и опилками. В толпе раздавались вздохи удовлетворения и облегчения. Не имело значения, что произойдет дальше: люди знали, что часть Лангали навсегда останется с Майклом и Сарой Керрингтон, их неустанными помощниками и добрыми друзьями.

Осыпающиеся глиняные стены и проваленные соломенные крыши окружали маленькую поляну, на которой Стенли разбил лагерь. Плотные ряды деревьев скрывали станцию Лангали, делая заброшенную деревню за ручьем идеальным местом для убежища.

Ордена, Анна и Стенли сидели рядом с дымящимися углями костра. На камнях стоял горшок с угали — остывшим и почти нетронутым.

— Эта белая леди осмотрела все, — сказала Ордена дрожащим от волнения голосом. — Все потрогала. То одну вещь поднимала, то другую, и так во всем доме.

Стенли покачал головой:

— Чужак не должен прикасаться к имуществу умерших. Анна устало вздохнула. Она даже не пыталась объяснить, почему миссионеры считали себя обязанными разобрать и упаковать вещи, принадлежащие Керрингтонам. С точки зрения африканцев — даже обученных в миссии, таких как Ордена, — это было неправильно. Анне захотелось сменить тему разговора.

— Я слышала, евангелист договорился о грузовике, чтобы перевезти людей в Мурчанзу, где они сядут на поезд до Додомы — тогда они успеют на похороны.