Книга Возрождение (Revival) - Kimiko

закуток, где они оказались заперты, в поисках подручных средств, что могут пригодиться. Но всё, что они сумели найти, уже было взвалено на баррикаде. Значит, придётся разбирать её.

— Да куда же ты прёшься?! — окрикнул его Харт, когда Баретт кинулся к их ограде. — Жопа ты с ручкой, Баретт! — возмутился он, но всё равно прикрыл товарища серией выстрелов.

— Мы не протянем тут! — озвучил Рейн свои мысли. — Нужно брать щиты и идти к выходу! У нас не хватит патронов! — голос с трудом долетал до слуха выживших.

— Щиты, Баретт?! Мы что, в гребаном средневековье?!

Мужчина ничего не ответил. Он лишь схватил широкий кусок фанеры и кинул его другу. Себе же он вырвал дверцу, что раньше закрывала шланг.

— И что было дальше?.. — блондинка сидела на широком подоконнике и болтала ногами, словно ребёнок.

— Если не будешь перебивать меня, — Рейн тепло улыбнулся ей. — То расскажу.

Джо согласно кивнула и жестом руки продемонстрировала, что держит рот на замке. Голосок Айлз вырвал Баретта из повествования, вернув в реальность. Не намного более солнечную, но реальность. Всё это — боль давно давно минувшая.

Они сумели вырваться из здания, но на улице ситуация была немногим лучше. Его родной Конкорд утопал в собственной крови. Многие предпочли бежать севернее, памятуя, что подобные существа в фильмах не переносят холода. Но Рейн не смог бы простить себе смерть малой родины.

Оставшихся Баретт взял под свое начало. Они отвоевали большую часть города, организуя там большую базу выживших. Со временем им удалось зачистить несколько ферм, что лежали рядом с Конкордом. Надёжные теплицы давали урожай даже в непокорную зиму, которая сейчас приближалась.

Сначала Конкорд стал островом надежды лишь для его уцелевших жителей, но всё больше измотанных путников стучались в его ворота. Лагерь был рад всем. С течением времени в нём стали развиваться своеобразные касты. На этом слове девушка вздрогнула, но Рейн поспешил её успокоить.

— Нет, что ты, у нас не такой ад, как в том отеле… Это больше похоже на профсоюзы, — проговорил он и погладил девушку по волосам.

Джо и сама не заметила, как оказалась у Баретта прямо под боком. Её голова покоилась на плече мужчины и внимала его рассказу.

Действительно, Конкорд делил всех своих обитателей на три категории с равными правами. Военнослужащие, духовники и рабочие. Каждый занимался тем, что он любит и умеет. Рейн бегло рассказал о нескольких перфомансах, что устроили их творцы, о церкви, в которой даже в такое время ведут службу, о еженедельных вечеринках и великолепных блюдах, что стоят на их столе.

Айлз с досадой подумала о том, как было бы чудно, очутись они в Конкорде все вместе. Питер бы наверняка слепил какую-нибудь постановку, Рэд бы выкрал у кого-нибудь гитару и устраивал уличные представления. Дакота бы нашла куда выплеснуть всё накопившееся в компании коллег, а они с доком… Кто знает. Может быть, обручились в той самой церквушке? Джо никогда не верила в Бога, но ведь часовня и святая клятва — это куда лучше, чем устная договорённость быть вместе.

Она сама отогнала эти мысли от себя. Все они сейчас далеко. Есть Рейн. Добрый, сильный и красивый. Почему бы не представить на месте заносчивого доктора черноглазого лидера?

— Единственное строгое правило в Конкорде… Дважды в реку не войти, — почти извиняясь выдохнул он.

— То есть? — Айлз слегка приподнялась на локте и оторвала голову от плеча мужчины, чтобы заглянуть ему в лицо.

— Если ты уходишь, знай, — он потёр рукой лоб. — Как бы ты не скребся обратно… Тебе не откроют.

— Почему? Это же… — она выбирала между словами «глупо», «странно» и «жестоко».

— Это безопасность. Вернувшийся может принести заразу. А ещё хуже — измену и бунт. В Конкорде царит баланс и дисциплина. Вернувшийся может это нарушить, понимаешь? Принести чужие веяния, убеждения.

— Но каждый имеет право на ошибку.

— Не в наше время, — выдохнул Рейн и взглянул на часы. Циферблат сообщил, что часовая стрелка спешит подобраться к шестёрке второй раз за сутки. Рейн устало выдохнул и с извинениями взглянул на Джо. — Прости, Джо, — он аккуратно поднялся и стал одеваться. — Мне пора. Иначе эти идиоты спалят город, — он попытался выдавить улыбку.

— Спалят? — она усмехнулась, отмечая, что это конёк её компании. — Чем?

— Украшениями, — устало выдохнул Баретт и принялся застегивать ремень.

— Чем, прости? — сквозь смех переспросила она.

— Ну… Это была не моя идея. Но они, вроде как, готовят рождественское представление на сочельник. Пора украшать. И без того долго тянули… — он расправился с кожей и теперь натягивал футболку.

— Скоро сочельник?.. — выдохнула Джо и Рейн замер. Он и не подумал, что девушка могла настолько выпасть из времени. — Какое сегодня число, Рейн?

— Сегодня четвертое января, — Баретт закончил с футболкой и слегка улыбнулся Джо. Он раскрыл руки для объятий. Не для страстных и к чему-то обязывающих. Просто тёплых ласковых объятий.

Айлз немного подумала, но все-таки встала с кровати, сделала шаг к нему и сомкнула руки на широкой спине. Брюнет улыбнулся ещё шире, бегло провёл ладонью по лопаткам блондинки, отстранился и, коротко махнув ей, выбежал за дверь.

Меньше всего Джо хотелось возвращаться в пропахшую куревом Марлен комнатушку. Да, теперь ей не грозило ничье внимание. Месячные, влиятельный клиент… А она отлично устроилась. Лишь девушки досаждали бесполезными вопросами. Особенно Сальса.

Войдя к соседкам, она тут же направилась к своей кровати и рухнула лицом в подушку, изображая смертельную усталость.

— Сегодня ты рано, — фыркнула Сальса, рассматривая маникюр. — Он у тебя что, скорострел?

Джо проигнорировала колкость девушки и смех остальных. Аврора присела на край её кровати и провела тонкими пальцами по руке.

— Ты в порядке?.. Тебе не очень больно? — обеспокоенно прошептала она.

Айлз мотнула головой прямо в подушку. Ей правда было не больно. Ей даже удалось полноценно поспать. Правда, недолго, ведь из сна её вырвал мужской голос, оповещающий о визите клиента.

Странно, почему это Рейн решил вернуться ночью, а не утром? Особо не задумываясь об этом, она, не открывая глаз, следовала за смотрителем.

Как только Джо затолкнули в комнату, её шею пронзила знакомая боль. Игла. Но зачем? Она же не сопротивляется. Распахнув глаза от неприятных ощущений, она тут же поняла, зачем её вкалывают препарат.

Перед ней стоял Борис.

— Мы, кажется, не закончили, курва.

***

— Твою-то мать, — присвистнула Дакота, как только они вышли из машины.

Место, в которое они попали, скорее напоминало какое-то чисто женское селение. Они лишь осматривали его с холма через бинокли, но уже понимали, что искать здесь Джо