Книга Дмитрий Донской - Николай Борисов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сыновья русских князей, жившие в Орде на положении заложников, безусловно, общались между собой и, надо полагать, вместе строили планы побега. Московский княжич Василий и Василий Кирдяпа были близкими родственниками: мать Василия Московского Евдокия Суздальская приходилась родной сестрой Василию Кирдяпе. Примечательно, что сын Дмитрия Московского бежал из ордынского плена осенью 1385 года (по Л. В. Черепнину — в 1386 году) (344, 650) — практически одновременно с Василием Кирдяпой и Александром Ордынцем. Несколько позже подался в бега и сын Олега Рязанского Родослав: «Того же лета (1387) прибежа из Орды князь Родьслав сын Олгов Рязаньскаго» (43, 153). К сожалению, никаких подробностей этого происшествия — точные сроки, маршрут беглеца, реакция Орды на побег — летописи не сообщают.
Синхронность побегов очевидна и не случайна. Истечение трехлетнего срока, по-видимому, освобождало княжеских сыновей от каких-то обязательств (или налагало новые) и позволяло (или заставляло) проявлять инициативу в деле своего освобождения.
«Тое же осени в Филипово говение в Юриев день, в неделю, побежа из Орды князь Василеи сын князя великаго Дмитриев» (43, 151).
Итак, 26 ноября 1385 года сын Дмитрия Московского бежал из плена. Сам Георгий Победоносец должен был стать его покровителем в этом опасном предприятии. В отличие от Василия Кирдяпы, он выбрал для побега непредсказуемый маршрут — на запад, на территорию современной Молдавии и Румынии.
В этой истории много необъяснимого. Трудно представить, как мог Василий своими силами преодолеть более чем тысячу верст заснеженных степей, не пользуясь услугами ямской гоньбы. (Вспомним описание бурана в оренбургских степях из «Капитанской дочки» А. С. Пушкина или ярко изображенные в письмах отцу приключения Ивана Аксакова во время его поездки зимой из Москвы в Астрахань!) Но для проезда на казенных лошадях по большой степной дороге нужна была пайза — особая табличка, дававшая право на содействие местных властей и получение свежих лошадей на ямах. Вероятно, у Василия и его спутников была пайза одного из трех видов — золотая, серебряная или деревянная. Кто-то из ордынских доброхотов Руси — или просто продажный чиновник — дал им эту фальшивую «подорожную», позволившую Василию быстро пересечь степь и добраться до Подолии.
(Невольно возникает подозрение: а может быть, и сам побег Василия из Орды был имитацией, подстроенной ханом с какой-то дальней политической целью?)
«Того же лета (1386) прибеже сын князя великаго Дмитриев Ивановича князь Василии в Подольскую землю в Великыя Волохы к Петру воеводе» (43, 152).
«Великие Волохи» (Валахия) — в XIV веке самостоятельное княжество в южной части современной Румынии. «Подольская земля», или «Подолье» (Понизье), — «область на среднем Днестре, ниже впадения в него Серета, с городами Бакотой, Усицей, Калиусом, Кучельминым и Онутом» (229, 130). После разгрома татар в битве на Синих Водах литовским князем Ольгердом (1362 год) эта область перешла под власть Литвы (229, 166).
Выбравшись из владений Тохтамыша и укрывшись в Литве, московский княжич получал свободу, но при этом не давал повода татарам для нового нашествия на Москву. Безусловно, такое важное решение, как побег, княжич и его свита могли принять, только получив указания из Москвы. Однако, перефразируя Ключевского, можно сказать, что этот замысел был «только испечен» в московской печке, а «заквашен» в Киеве, в канцелярии митрополита Киприана. Стратегическая цель этого замысла — московско-литовское династическое сближение — позволяет увидеть в нем характерный почерк гроссмейстера политической интриги митрополита Киприана.
Из Подолии и Валахии Василий перебрался в Литву, где в эти годы утвердился у власти в качестве полусамостоятельного правителя племянник Ольгерда Витовт Кейстутович. Он вел напряженную борьбу за власть со своим двоюродным братом Ягайло Ольгердовичем, который в 1385 году стал королем Польским. Главой всех православных в Литве был митрополит Киприан, резиденция которого находилась в Киеве. Безусловно, Киприан был первым, кто гостеприимно встретил Василия в Литве. Витовт и Киприан решили извлечь максимальную выгоду из появления здесь наследника московского престола. У каждого из них были свои виды на будущее. Играя судьбой Дмитриева сына, они хотели в том или ином направлении повлиять на его отца. Начались сложные московско-литовские переговоры. По существу, Василий вновь оказался в роли пленника, но теперь уже — в руках великого князя Литовского. Дмитрий Московский желал поскорее выручить сына и отправил за ним посольство в Литву.
«Тое же осени (1386 года. — Н. Б.) князь великии Дмитреи Иванович отпусти бояр своих старейших противу (навстречу. — Н. Б.) сыну своему князю Василью в Полотскую землю» (43, 153).
Между московскими послами и Витовтом была достигнута договоренность о браке наследника московского престола Василия с дочерью Витовта Софьей. На этом условии Василий был отпущен из Литвы и через Полоцк вернулся в Москву. Его сопровождало большое посольство, состоявшее из литовской и польской знати. Польский король Ягайло — верховный сюзерен Литвы — с большим вниманием следил за политическими инициативами Витовта. Династический союз с Москвой сулил Литве мир на восточных границах и возможность сосредоточиться на борьбе с Орденом. Однако усиление Литвы за счет поддержки восточного соседа могло вызвать и усиление сепаратистских настроений Витовта по отношению к Польше. Словом, этим браком, навязанным Москве Витовтом, создавался еще один тугой узел восточноевропейских политических отношений.
«Тое же зимы (1386/87 года. — Н. Б.) межю говении (между Рождественским и Великим постом. — Н. Б.) в мясоед месяца генваря в 19 (в субботу. — Н. Б.) на память святаго отца Макариа, прииде на Москву к своему отцу ко князю к великому князь Василии Дмитреевич, а с ним князи лятьские и панове, и ляхове, и литва» (43, 153).
Возвращение княжича Василия в Москву нельзя назвать дипломатической победой Дмитрия Московского. В этой истории слишком много неясного, скрытого не только от историков, но и от современников. Не совсем понятно, какую цену Дмитрию пришлось заплатить за возвращение сына. Судя по всему, побег Василия из Орды через Литву был своего рода «инсценировкой». Тохтамыш искал сближения с Витовтом и опасался задуманного Ягайло литовско-польского союза. Кревская уния 14 августа 1385 года и превращение литовского князя в польского короля переполошили всю Восточную Европу. Польша резко усилила свой военно-политический потенциал за счет объединения с Литвой. Однако при сохранении особой литовской династии это объединение было весьма хрупким, эфемерным. Сближение Витовта с Москвой через женитьбу княжича Василия создавало сильный противовес польской экспансии в Восточной Европе.
Но политическая ситуация быстро менялась, и все эти планы создавались «начерно», пунктирно. Поэтому Василий Московский должен был явиться к Витовту как бы случайно, под прикрытием мифа о побеге из ордынского плена. При такой неформальной договоренности политические игроки скрывали свои планы и оставляли за собой возможность маневра.
