Книга Отшельник - Томас Рюдаль

Эрхард оцепенел. Должно быть, они нашли в квартире Рауля тело Би.

– Та самая девушка, которую вы убили в моем доме в Маханичо. Проститутка. Я спасал Би от тебя. Вот что я сделал!

Эммануэль Палабрас засмеялся. Его смех обескуражил Эрхарда, потому что его слова, похоже, показались Палабрасу новыми.

– И как же все обернулось?

– Но ведь не я убил ее! Ты убил ее вместе со своим сыном и психопатом Паскуалем!

– По словам доктора Фальяндо, аппарат отключил именно ты. Хотя он и просил тебя этого не делать.

– Она очень страдала. Она бы все равно не выжила.

Видимо, Палабрас сцапал доктора, понял Эрхард.

– И кто же из нас теперь решает, кому жить, а кому умирать?

– Ты извращаешь мои слова.

– Разве не так поступаем мы все?

– И что же дальше? Ты отправишь меня в открытое море и прикажешь выкинуть за борт? Что ж, давай. Что бы ни случилось, история выплывет наружу. Даже сейчас, пока мы разговариваем, один журналист пишет репортаж.

– Не скрою, мне действительно очень хочется тебя утопить. Конечно, не лично. Я мог бы поручить дело Чарлзу. Тогда все сразу станет проще. Но у Чарлза еще не зажила нога; кроме того, несмотря ни на что, я тебе зла не желаю.

– А вот Хуан Паскуаль говорит другое. Он сегодня пытался меня задушить. По твоему приказу.

– Ты все-таки меня не слушаешь. Я не имею никакого отношения к Паскуалю. И я никому не приказывал тебя убивать. Да, я попросил моего друга в полицейском управлении арестовать и допросить тебя, но ведь я же тебя и вытащил! Ты ничего не сказал молодому полицейскому. Держался молодцом, не выдал меня… Я надеялся, что сегодня ты сядешь на корабль, и мы отвезем тебя в Марокко. Там ты жил бы с милой маленькой женщиной в глиняной хижине. И вдруг ты сбежал. Ты убежал от Чарлза, побрился наголо, а потом пропал. А теперь ты, вне себя от ярости, уверяешь, что за всем стою я.

– Ты нанял Хуана Паскуаля, ты же угнал собственный корабль, чтобы получить страховку. Ты убил родного сына и дал мне его чертову работу, чтобы легче было следить за мной. Ты бы убил и Беатрис, если бы знал, что она жива.

Палабрас вздохнул.

– Покажи ему, – велел он Чарлзу.

Чарлз подтолкнул Эрхарда к красной двери. Они вошли в большую комнату, освещенную еще одной мощной лампой на потолке; от нее шел свет, как в инкубаторе. За ними, как любопытные кошки, семенили девушки-масаи; все они льнули к Эрхарду. От них пахло благовониями.

Посреди комнаты стояла инвалидная коляска и штатив с капельницей; рядом – обыкновенное кресло. В инвалидной коляске сидела женщина. Голова ее лежала на изголовье, изо рта вытекала слюна. Эрхард не сразу узнал Беатрис. Сердце у него упало. Он одновременно был подавлен и счастлив, печален и зол. Он думал, что там, в квартире, видел ее в последний раз. Он уже попрощался с ней. А она воскресла. Точнее, ее реанимировали. Она дышала сама; никакого аппарата не было. Беатрис шумно втягивала в себя воздух, как будто она в горах. При каждом вдохе ее затылок ударялся о подголовник кресла. Она дрожала всем телом.

Эрхард лишился дара речи.

– Эй! – крикнул кто-то из-за деревянной двери.

Но Эрхард не сводил взгляда с Беатрис. Смотрел, какой она стала… какой он ее сделал. Ее лишили всего – тела, имени, жизни. Потому что он слышал голос, который сказал: «Помоги мне… отпусти меня».

Палабрас положил руку ей на плечо.

– Фальяндо связался со мной, потому что испугался. Очень умно с его стороны. Он рассказал мне все. Что ты прятал ее, мыл – и все остальное. Твой поступок достоин уважения, и все-таки, по-моему, ты чокнутый. Никогда не пойму, почему ты это делал, но, должно быть, у тебя имелись свои причины. Во всяком случае, ты ее не трахнул. Доктор проверял.

– Я ничего не обязан тебе объяснять.

– Ты мог бы хотя бы делать свое дело и не путаться у меня под ногами. Как ты не понимаешь? Я дал тебе шанс. Но ты сам все губишь.

– Эй!

Опять тот же голос. На сей раз его сопровождал сильный стук в дверь.

Палабрас подозвал к себе Чарлза.

– Я думал, ты позаботился о нем?

– Он должен был отключиться за секунду, – оправдывался Чарлз.

– Кто там у тебя? – спросил Эрхард, направляясь к двери.

– Эй! Эрхард?

Эрхард наконец узнал голос. Он ниже и более хриплый, как будто им несколько месяцев не пользовались. Но сомнений относительно того, кому принадлежит голос, у него не было.

– Рауль?! Рауль, какого дьявола?

– Эрхард!

Чарлз перегораживал дверь и возился с большим черным навесным замком, открывая его.

– Тихо! Я велел тебе сидеть тихо!

– Почему он там? – спросил Эрхард, непонимающе глядя на замок.

– Эрхард, выпусти меня! Скажи, пусть меня выпустят!

– Что за черт? Что здесь происходит?

– Не вмешивайся, – сердито бросил Палабрас, тыча своей тростью между Эрхардом и Чарлзом, не давая Эрхарду приблизиться к замку.

Эрхард прикрыл голову руками и бросился на Чарлза. От неожиданности здоровяк со всей силы ударился о дверь, срывая ее с петель. Эрхард и Чарлз кучей повалились на пол, и в свете, проникающем в мрачную, узкую каморку, Эрхард увидел Рауля – изменившегося Рауля в спортивном костюме, с бородой и длинными спутанными волосами. Он напомнил Эрхарду исхудавшего Саддама Хусейна в тот день, когда его извлекли из пещеры в Адваре. Со странным блеском в глазах и сумасшедшим выражением лица. Какое-то время Рауль смотрел на Эрхарда и Чарлза; потом отобрал у Чарлза костыль и пулей вылетел из комнаты, как будто только и ждал такого случая. Эрхард попробовал подняться, но на нем лежал здоровяк телохранитель, рычащий от боли. Гипс треснул; из-под него виднелась молочно-белая нога. Он что-то кричал, но Эрхард не понимал ни слова. Впервые он задумался, кто Чарлз по национальности – француз, фламандец? Кожа у него светлее, чем у большинства испанцев, волосы не такие курчавые. Встав на ноги, Эрхард услышал, как Палабрас зовет девушек-масаи на помощь.

– Я сейчас! – пропыхтел Чарлз.

Обернувшись, Эрхард увидел, что Палабрас лежит на полу; его губы и борода в крови. Он выглядел слабым и старым. Девушки-масаи надели на него очки, но они криво сидели на переносице. Они подали ему трость, которая, очевидно, отлетела в противоположный угол комнаты. У одной девушки губы тоже были разбиты в кровь. Чарлз засеменил к ним, как будто его тянули на невидимой веревке.

– Пусть себе бежит, Карлито, – с трудом произнес Палабрас. – Сегодня ни одна лодка не уйдет с острова, так что до завтрашнего утра он никуда не денется. Он хороший пловец, но он знает… что… в том состоянии, в каком он сейчас, далеко ему не уплыть.

Чарлз посмотрел на Палабраса и заковылял прочь из домика.