Книга Голливудская трилогия. В 3 книгах. Книга 1. Торговцы грезами - Гарольд Роббинс

— Добрый вечер, мистер Кесслер, — сказал он уважительно. — Сеанс только начался. Я провожу вас.

Они пошли за ним по узкому проходу. Свет уже не горел, и были видны лишь силуэты сидящих людей. В центре зала несколько рядов предназначались для представителей студии. Они сели на последнем ряду.

Усевшись, Питер оглянулся по сторонам. Глаза привыкли к темноте, и он уже узнал кое-кого из сидящих рядом. Здесь царила напряженная атмосфера. Это были люди, чья карьера зависела от фильма, который будет демонстрироваться. Питер почувствовал испарину на лбу — не то чтобы в кинотеатре было жарко, но он всегда волновался на премьерах.

Питер взял Эстер за руку. Его рука была влажной. Эстер улыбнулась ему в темноте.

— Нервничаешь? — прошептала она.

Он кивнул.

— Гораздо больше, чем на своих фильмах, — шепнул он в ответ.

Она понимающе сжала его руку. Она знала, что он чувствует, знала, как это важно для него. К тому же, это их сын снял картину, и это было для них самым главным.

Питер поискал глазами Марка и услышал его голос прямо перед собой. Марк что-то говорил женщине, сидящей рядом с ним. Что-то в ее профиле показалось Питеру знакомым, но в темноте он не мог ее узнать. Он уже собрался было тронуть Марка за плечо и сказать, что он здесь, когда раздалась музыка. Питер откинулся на кресле и улыбнулся. Ничего, он удивит Марка после просмотра. В ожидании он посмотрел на экран.

На экране появился голубой прямоугольник, в правом нижнем углу стояла блестящая зеленая бутылка с золотой этикеткой. Бутылка медленно передвигалась к центру экрана, становясь все больше и больше. На этикетке можно было прочесть «Магнум Пикчерс».

Внезапно раздался хлопок, и пробка выскочила из бутылки, оттуда полилась золотистая пена. На экране возникла мужская рука, подняла бутылку и наклонила ее, теперь появилась женская рука с хрустальным бокалом. Золотистая жидкость наполняла бокал, пока шампанское не полилось через край. Заставка медленно растаяла, и на ее месте появились величественные готические буквы:

Марк Г. Кесслер,

Вице-президент компании представляет

ВМЕСТЕ МЫ НЕПОБЕДИМЫ.

Питер возбужденно повернулся к Эстер.

— Что это значит «Марк Г.», а? — спросил он. — Что такое «Г.»?

Она с недоумением посмотрела на него, затем в ее глазах мелькнуло понимание.

— Это, наверное, Гринберг, — сказала она. — Моя девичья фамилия.

Кто-то похлопал Питера по плечу. Он повернулся. Послышался недовольный шепот:

— Если уж вам достались бесплатные места, это не значит, что можно мешать другим.

— Простите меня, — извинился Питер, снова поворачиваясь к экрану. Человек был прав, нельзя мешать зрителям, честно заплатившим деньги.

При первых же кадрах фильма Питера охватило неприятное предчувствие. Через несколько минут он уже знал, что фильм никуда не годится. Чтобы понять это, не нужно было смотреть на экран, все было понятно из комментариев, раздававшихся в зале. По ерзанью на стульях, по кашлю, по тому, как люди смеялись совсем не там, где было надо, он понял, что это провал. От горя он вжался в свое кресло, чтобы его никто не видел.

Теперь ему все стало ясно. Абсолютно все. Он еще раз посмотрел на экран. Джонни был прав, когда настаивал, что надо ставить Гордона во главе студии. Надо было послушаться его. Питер посмотрел на Эстер. Ее глаза были полны горя. Он вновь повернулся к экрану. Он чувствовал, как его переполняет ярость. Если Джонни был прав насчет Гордона, то зачем он настаивал на съемках этого фильма?

Сидящий перед ним Марк склонился к женщине и что-то зашептал. Питер расслышал ее тихий смех. Что-то такое знакомое было в этом смехе! Ему захотелось узнать, что говорит Марк, и он слегка подался вперед.

Он расслышал шепот и оцепенел. Что это он там говорит? Он хвастался, как ловко он всех обставил, а старик во всем обвиняет Джонни. Ну что, разве он не молодец, а? Девушка засмеялась и взяла его за руку. Похоже, ей было приятно слышать его слова.

Питер откинулся в кресле. Его трясло. Он не знал, чем закончился фильм. Он не смотрел его. Его глаза были полны слез. Его сын! Его плоть и кровь! Если уж он поступил так по отношению к отцу, то кому же тогда можно доверять в этом мире?

Фильм закончился. Питер сидел, плотно закрыв глаза, когда в зале вспыхнул свет. Он медленно поднял веки.

Марк как раз вставал со стула, протягивая женщине руку. Питер тупо смотрел, как они двинулись к проходу и Марка тут же окружила группа людей. Женщина повернулась, и… когда Питер увидел ее лицо, его глаза расширились от удивления.

Далси Уоррен! Почему Марк с ней? Ведь он знает, как относится к ней его отец. Наблюдая за ними, Питер увидел, как она легко поцеловала Марка в щеку. Их заслонили спины, и он уже не видел их.

— Это слишком хорошая картина, Марк, простому зрителю ее не понять, — успокаивающе говорил кто-то, когда Питер прокладывал себе дорогу через толпу.

Далси, прижавшись к Марку, смотрела на него с улыбкой.

— Этого я и боялся, — признался Марк. — Этот фильм не для среднего ума, вы ведь понимаете, — сказал он и внезапно увидел отца. Питер стоял перед ним с красным от ярости лицом. — Отец! — Марк попытался улыбнуться, но у него ничего не вышло. Лицо его окаменело. — Что ты здесь делаешь? — Он почувствовал, как Далси убрала свою руку. — Я и не знал, что ты здесь!

Несколько секунд Питер ничего не мог сказать, словно лишившись дара речи, затем:

— Я не знал, что ты здесь! — передразнил он. Его голос становился все громче и громче. — Ну а я здесь! Я сидел за тобой весь этот ужасный фильм и слышал все, что ты говорил этой… этой… — он посмотрел на Далси, стоящую рядом с Марком, лихорадочно подбирая слово, — этой дешевой шлюхе. Я слышал каждое твое слово.

Марк тревожно оглянулся. Все нетерпеливо ожидали продолжения, подходили все новые люди, они смотрели на него, как стервятники.

— Папа, — прошептал он побелевшими губами, показывая взглядом на людей. Но Питер был слишком зол, чтобы обращать внимание на посторонних.

— В чем дело, Маркус? — спросил он, даже не замечая, что говорит с немецким акцентом. — Ты что, стыдишься людей за то, что ты сделал? Ты слишком хороший фильм сделал? — Он помахал пальцем перед носом сына. — Ну тогда позволь мне сказать тебе кое-что. Это не фильм, а самое настоящее дерьмо!

Вокруг раздался одобрительный смех. Марк почувствовал, как его лицо заливает краска, ему хотелось провалиться сквозь землю. Он беспомощно повернулся к Далси, но ее и след простыл. Она быстро шла к двери. Марк повернулся и жалобно посмотрел на отца.

— Но, папа, — сказал он, в его голосе звучали слезы.

— Кого ты там высматриваешь, Маркус? Свою шлюху? Может, ты хочешь отправиться с ней?

Марк уставился в пол. Он ничего не ответил.