Книга Собака и волк - Пол Андерсон

И тут скотты дрогнули. Воины завопили, и слепой поток понесся к реке, к шлюпкам. Армориканцы пустились в погоню, нанося удары.

Хотя урожай и был велик, без потерь не обошлось. Даже будучи деморализованными, варвары, словно раненые звери, представляли большую опасность. Морякам, оставшимся на корабле, пришлось здорово поработать, так как скотты старались выкарабкаться на борта. В конце концов, примерно две трети из оставшихся в живых врагов сели в шлюпки, взялись за весла и исчезли.

Ничего, подумал Саломон. Дома они расскажут о случившемся, и это надолго отобьет у них охоту к дальнейшим авантюрам. Аудиарна спасена, а народ обрел надежду на будущее. Он вытер меч и вложил его в ножны, а потом воздел руки и, не сходя с седла, вознес хвалу богу войны.

V

Над кромкой океана приподнялись тучи, и закатное солнце Осветило небосвод, выложив на нем узор из разноцветных слоев — сначала цвета пламени, потом растопленного золота и, наконец, дымно-фиолетового. С востока тем временем наступала ночь. Огромная луна поднималась над темными деревьями и крепостными стенами. Над головой небо сохраняло пока зеленоватый оттенок. Там, в высоте, летела на ночлег стая бакланов. Тихонько плескалась вода в реке. Ветер притих, а в воздухе посвежело.

Перед сном Саломону предстояло много работы. Сначала — разместить и накормить людей, позаботиться о лошадях. Заняться ранеными. О мертвых тоже надо позаботиться. Павшие скотты могли и подождать. На следующее утро их похоронят в общей могиле. Армориканцев же надо было уложить рядом друг с другом, выставить охрану и привезти домой.

Поблагодарить людей, похвалить, утешить, помолиться вместе с ними. Допросить пленных. Было их около дюжины. На вид они казались вполне здоровыми, поэтому из предосторожности их связали. Они сидели на притоптанной траве возле реки, стреноженные, с заведенными за спину и связанными руками. Лица выражали немой протест. Охранявшие их люди устало опирались на копья. «Бреннилис», стоявшая в устье, казалась скалой, блокирующей выход в море.

Саломон подошел к пленным вместе с Эвирионом, знавшим их язык. — Я даже и не знаю, какую информацию можно от них получить, — сказал он, — да и скажут ли они что путное. Но Грациллоний придает этому большое значение.

Не успел шкипер объяснить, кто такой его молодой спутник, как один из пленных неуклюже приподнялся. Для воина он был уже не молод: седые редкие волосы на голове, почти белая борода. К давним шрамам прибавились глубокие раны и ссадины, полученные в сегодняшнем бою. Порванная туника висела на худом теле, однако на шее и руках поблескивало золото. В лице его было что-то ястребиное.

— Неужели это он самый? — сказал он на латыни. Слова эти, произнесенные с легким акцентом, и само построение фразы прозвучали, как музыка. Он улыбнулся щербатым ртом. — Сражались вы замечательно. Не стыдно и потерпеть поражение от такого, как вы.

Изумленный Саломон невольно спросил:

— Кто вы такой?

Покрытое шрамами лицо выразило обиду.

— Недостойно смеяться над человеком, попавшим в беду. Боги осуждают это.

Верания, вспомнил он, говорила, что варвары не такие уж дикие звери, как принято считать. Очень может быть, что они когда-нибудь придут к Христу.

— Прошу прощения, — ответил Саломон. — Вы так меня измотали, что я не помнил себя.

Человек рассмеялся. Смех был звонкий, как у мальчика. Друзья посмотрели в его сторону.

— А, ну так-то лучше. Я Вайл Мак-Карбри из Миды. Вам повезло, ведь это я привел сюда войска из Эриу.

— Как? — Удивительное везение. Хотя нет, народ его ни за что его не опозорит и не предложит за него выкуп. И все же… — Я командую здесь армориканцами. Зовут меня Саломон, сын Апулея. Наш правитель, Грациллоний, сейчас в отъезде, иначе он встретился бы с вами.

— Я это знал, — сказал Вайл. — Поэтому мы сюда и пришли. Никак не ожидали, что молодой волк будет сражаться так же упорно, как старый.

— Вы знали? Но откуда же? Может, колдовали?

Вайл лукаво улыбнулся.

— Так я вам и скажу.

— А ну говори! — прорычал Эвирион.

Вайл посмотрел ему в глаза и спокойно сказал:

— Ваши римские пытки лишь плотнее закроют нам рты.

И обратился к Саломону:

— Давайте заключим друг с другом сделку. Как вождь с вождем.

Черты лица его в наступавшей темноте можно было различить с трудом.

— Говорите! — сказал Саломон и внезапно почувствовал, как похолодало.

— Я отвечу на ваши вопросы при условии, что они не нанесут урон моей чести или чести моего короля, до той поры… — Вайл посмотрел на восток. — …пока на небе не появятся семь звезд. Считаю, что поступаю справедливо. В эту пору они появятся еще не скоро. Затем вы можете отрубить нам головы.

— Вы что же, с ума сошли?

«Наверное, так заведено у варваров».

— Нет, и я говорю от имени вот этих парней. Они молоды, а я уже прожил жизнь. К тому же я пережил своего короля. Ведь если вы нас не казните, то сделаете рабами, так? Заставите вскапывать ваши поля и вертеть жернова на мельницах. Так как наши будущие владельцы будут нас бояться, то, возможно, выколют нам глаза или кастрируют, а нам не повезет, и мы останемся в живых. Давайте договоримся: я отвечу на ваши вопросы в обмен на нашу свободу. Готовы поклясться всеми нашими богами. Ну, так что? Принимаете наши условия?

— Соглашайся, — прошептал Эвирион на ухо Саломону. — Это лучшее, что мы можем сделать. Только не позволяй ему болтать вздор до истечения времени.

Саломон облизал пересохшие губы. Пульс у него частил.

— Хорошо, Вайл, — сказал он. — Клянусь Иисусом Христом и надеждой на спасение и своей честью.

— А я — головами своих предков, триединой Моригу, своей честью и честью своего короля Ниалла.

— Ниалл! — воскликнул Саломон.

Голос Вайла зазвенел:

— Многие годы был я его соратником, а он — моим королем, отцом, дорогим братом. И этих молодых людей позвал я для мщения, а не ради добычи и славы, хотя и то и другое манило их. Я хотел отомстить за него его убийцам. Увы, сделать этого мы не сумели! Увы, мы потеряли наших товарищей! Увы, нам не удалось отплатить за причиненное нам зло! Кроме меня, чья старая голова скоро упадет, в живых не осталось никого! И все же мы отправили к нему немало новых душ, так?

— Но ведь Ниалл умер на юге, от руки другого скотта.

В голосе послышалась ненависть:

— А, вам это стало известно.

Тяжело вздохнув, Вайл заговорил почти дружелюбно:

— Ладно, я не верю, что вы, Саломон, с вашим честным лицом, принимали участие в этом подлом убийстве. Да вряд ли это и работа короля Граллона, хотя боги знают, ему было за что мстить, и я не думаю, что он запретил…