Книга Кошачий эндшпиль - Павел Андреевич Кузнецов

единым монолитом. В каждой стае складывался свой собственный микромир, порой кардинально непохожий на остальные — достаточно вспомнить «розовую» стаю Кикки. Обычно отношения здесь определялись повадками наиболее харизматичных натур, одной-двух. У нас, как несложно заметить, доминировала мода на классический воинский минимализм. И происходила она от двух матёрых кошачьих, по имени Викера и Тиш. Им откровенно сочувствовали Милена, Рита и Мисель. В итоге вариантов микроклимата особо и не было, его задавали эти локомотивы авторитета, в зародыше глуша любые альтернативные точки зрения. Поразительно, что и я чрезвычайно удачно вписался в общий настрой — со своим воспитанием у истого японского самурая. И как после этого отрицать карму и «дао»?..

Так вот, девчонки на сей раз расположились на ковре, у самого камина. Было много света, стая не ограничивалась «живым» огнём. А ещё было много вина, бокалов, улыбок и горящих радостью глаз. Всё это хранило отблески огня и света, ослепляя почище солнечных зайчиков, настраивая на самый что ни на есть игривый лад.

Против обыкновения, кошки не набросились на меня все сразу. Они поступили мудрей — пустили кота по кругу. С каждой пришлось соприкоснуться бокалом, выпить немного вина и, на закуску, подарить глубокий страстный поцелуй с языком. И всё это — под взглядом горящих предвкушением и иронией глаз. Так что меня накрыло уже после пятой сестрёнки, а к Арье, оказавшейся последней, я бессовестно полез целоваться, напрочь проигнорировав предложенное вино. Впрочем, вино девочка всё равно выпила, пока я покрывал поцелуями её округлый и такой плотный животик — по мне, беременность рыжую отнюдь не портила. Наоборот, добавляла какую-то изюминку в образе, в манере держаться — и ничуть не умаляла её сексуальные аппетиты.

Когда же под смех и фырканье сестёр я перешёл ко второй нашей Старшей, та, получив положенную порцию ласк, усадила меня «прилично» — как она сама выразилась — и начала разговор:

— Кошак. Ты уже знаешь, что самая горячая фаза нашей миссии реколонизации позади. И всю её активную часть ты был вместе с нами. Не так, как хотелось бы некоторым… — реплику Ми встретили фырканьем и взблесками улыбок. — Но был. И старался. Конечно, вывернул всё наизнанку, усложнил — зато дал нам сполна насладиться игрой. Ты был частью стаи, самоотверженно наводил кошек на… их излюбленных мышек. И в самый ответственный момент показал выдающийся результат. Вон, Миса до сих пор забыть не может ту турель… Я, признаться, думала, ты не найдёшь подходящую, но удивил, удивил… — фырки перешли в натуральный смех, валькирии и не думали сдерживаться. — В общем, кот, ты теперь один из нас. Без всяких купюр прошёл боевое слаживание. Мы для тебя даже усложнили задачу, но ты всё равно справился. Конечно, валькирия в Республике должна не только уметь убивать и самоотверженно служить Экспансии… По прибытии на Базу тебе ещё предстоит пройти последний этап посвящения, но никто даже не сомневается, что ты пройдёшь и его. Чтобы ты — и не прошёл?.. Кто-то другой на твоём месте мог бы и не справиться, но после старшей рода О`Лано даже и не знаю, что способно тебя помешать… В общем, ты наш, кот. А мы твои. Теперь — и до конца. Покуда жива стая.

Мы опять пили вино. Губы, которые я неустанно целовал, пахли мускатом, имели привкус муската — чуть терпкий и острый из-за впитавшегося алкоголя. Постепенно то одна, то другая кошка стала выпускать когти. Опасные острия доставали самых потаённых уголков разгорячённого тела. На их пути не возникало ощутимых преград — одежда уже давно оказалась сброшена. Меня самого раздели ещё на первом круге, остальные тоже не слишком задерживались с разоблачением. Этому в немалой степени способствовали мои когти, которые уже давно перестали убираться, и всё активней участвовали в поцелуях, аккомпанируя им на телах милых затейниц. Стаю всё сильнее охватывал неизменный в таких случаях сексуальный угар, выбраться из которого нам было не суждено до самого утра…

И именно в этот судьбоносный момент на пороге гостиной возникла… Лирана О`Грай собственной персоной. Метиллия бесшумно прошествовала к пока ещё вменяемой части кошачьей братии. Двигалась она при этом удивительно аккуратно, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, и завершила своё продвижение немного в стороне от основного действа.

Присев на корточки в шаге от наблюдавшей начало очередной кошачьей оргии Милены, Высшая с явным интересом оглядела нашу веселящуюся компанию и, как бы невзначай, остановила взгляд на Старшей. Её блестящие сталью глаза встретились с чёрными провалами ариалы. Завязалась короткая дуэль взглядов, но медленный кивок головой и опущенные веки мечницы дали понять валькирии, что та ни на что не претендует.

— Старшая, я хотела поговорить, пока вы не погрузились в сексуальный угар.

— Уверена, что время не терпит до завтра? — поморщилась Ми.

— Разговор как раз про завтрашний день, про утро.

— Хорошо. Будем говорить здесь?

— Я думаю, это справедливо. Разговор касается каждой кошки — поэтому будет неправильно обсуждать что-либо за их спинами.

— Говори, — решилась Милена, отставляя бокал. — Вино будешь?

— Нет, это лишнее, — покачала головой орденка, демонстрируя поразительную рассудочность. — Разговор касается Кошака.

— Это я уже поняла, — хмыкнула Ртуть.

— Я дала добро на всю эту миссию скрепя сердце, — сразу рубанула Лира. — Миссии по реколонизации самые грязные и нелицеприятные, а я не хочу, чтобы в душе у лорда при мысли о Республике всплывала и колыхалась грязь. Согласись, это было бы неправильно. У нас есть много такого, чего не встретишь ни у внешников, ни… на Псионе. Поэтому я хочу показать ему то, что сразу расставит точки над «и», покажет Республику такой, какая она есть.

— Республика действительно неоднозначна. Мы — люди. У нас тут не только красивая лубочная картинка, — поддержала мысль Лираны Арья. Она сидела чуть в стороне от Старшей и внимательно прислушивалась к разговору. — Но мы стараемся окружить нашего кота заботой. Стараемся сделать окружающий его мир уютным — разумеется, настолько, насколько это вообще возможно без скатывания в махровый нарциссизм. Коту нужна реальность, а не сказка, которая потом рухнет, точно карточный домик под дыханием жестокой реальности. В первой же реальной миссии такое уютное мировоззрение сметёт, развеет в лоскуты.

— И я глубоко