Книга На краю Принцесс-парка - Маурин Ли

– Все хорошо, Руб, – чуточку хриплым голосом ответил Мэттью. – Я ни за что не откажусь от этого зрелища.

Прямо перед ними лежала река – черная атласная лента, отражающая яркие огни Воллеси и Биркенхеда. Огоньки едва заметно мерцали на тихих волнах. Вид был просто замечательным, и Мэттью очень его любил. Летом он частенько допоздна сидел на балконе их квартиры на самом берегу Мерси и смотрел вниз.

В который раз зазвонил телефон – они оставили дверь балкона открытой, чтобы слышать звонки и телевизор. Руби поднялась и пошла к аппарату.

– Звонила Бет, – сказала она, вернувшись. – Она в Литл-Роке, со своими. У них там большое гулянье, но до Нового года им ждать еще несколько часов. Кстати, она пригласила нас летом в Вашингтон.

– Люблю Вашингтон, – ответил Мэттью. – Я уже жду этой поездки с нетерпением.

За последние годы они несколько раз побывали в столице США.

«Надеюсь, летом ты будешь чувствовать себя достаточно хорошо для такой поездки», – про себя сказала Руби. Ей почему- то не сиделось на кованой железной скамье, установленной на балконе.

– Хочешь чаю? – спросила она, повернувшись к Мэттью.

– Бога ради, Руби, – раздраженно проговорил ее муж, – ты можешь минутку посидеть спокойно и полюбоваться видом?

– Но ведь он все время один и тот же, – пожаловалась женщина.

– Скоро начнется фейерверк, подожди немного.

– Я пока что сделаю себе чашечку чая, – сказала Руби, поднимаясь на ноги, и тихо вскрикнула, когда ее ногу пронзила острая боль.

– Что случилось?

– Все этот чертов артрит.

Руби шел уже восемьдесят второй год, и ей очень не нравилась старость со всеми этими загадочными болями, возникающими неизвестно откуда и так же быстро исчезающими как раз в тот момент, когда она уже собиралась умирать.

Она вошла в сверкающую металлом кухню, не имеющую почти ничего общего с кухней в доме на краю Принцесс-парка, – удобную, функциональную, простую в уборке, то есть как раз такую, какой и должна быть современная кухня. В последнее время Руби очень редко задумывалась об этом контрасте, хотя сразу после переезда на новую квартиру он не переставал удивлять ее. Они с Мэттью поселились здесь в 1988 году, когда одиннадцатилетний Брэндан наконец решился на переезд в Дублин, к Элли с Феликсом. Вероятно, его окончательно убедило рождение маленькой сестрички. Не так давно Брэндан взял в свои руки управление рестораном, который в свое время открыла в Ферн-Холле Элли и который оказался очень прибыльным делом, и женился на ирландской девушке по имени Кэти. Вскоре у них должен был родиться ребенок.

Дом миссис Харт был продан, и с тех пор Руби ни разу там не была и даже не знала, кто там теперь живет. Расставание с местом, в котором она прожила почти всю взрослую жизнь, оказалось для нее чрезвычайно болезненным. Старые стены накрепко впитали в себя воспоминания – правда, в основном хорошие, но Руби все равно предпочитала не ворошить прошлое, хотя время от времени оно без предупреждения всплывало само по себе, сладкой болью отзываясь в ее сердце. К примеру, когда сегодня позвонила Бет, Руби попыталась представить себе человека, говорящего с ощутимым протяжным акцентом южных штатов, и увидела красивую ясноглазую девушку, с которой познакомилась в доме Артура Каммингса, а не ту сморщенную старушку, которой Бет была сейчас.

Телефон зазвонил вновь. Это был Роберт, сын Дэйзи, он звонил по мобильному телефону.

– Би, мы на набережной, – сказал он.

В последние годы с легкой руки Брэндана ее называли Би все ее правнуки и даже внучки.

– Телекамера смотрит прямо на нас, – продолжал он. – Мы изо всех сил машем рукой. Ты нас видишь?

– Погоди секунду, у нас включен другой канал… Да, я тебя вижу! – закричала Руби, хотя без очков она видела только группу расплывающихся силуэтов. – Это Гарри с тобой?

– Да, он звонит маме по своему мобильнику. Мы вернемся домой сразу после фейерверка.

– Ну, веселитесь. Передавай Гарри привет, и будьте поосторожнее.

– Мы позвоним еще.

По телевизору стали показывать другое место, и Руби подумала, как хорошо было бы очутиться на набережной Темзы, посреди всего этого праздничного волнения – несмотря на свой возраст, она тоже испытывала его. Даже стены, казалось, ощущали торжественность момента, а воздух буквально искрился ожиданием какого-нибудь чуда.

– Кто это? – спросил Мэттью.

– Роберт. Они с Гарри сейчас на набережной Темзы, и я видела их по телевизору.

– А я-то думал, чего ты подняла весь этот крик? Что ты там делаешь? Иди ко мне, мне без тебя одиноко.

– Я завариваю себе чай… А впрочем, в честь Нового года – вернее, нового тысячелетия можно выпить чего-нибудь и покрепче. Я налью себе мартини. Хочешь виски?

– Мне нельзя, Руб, – с грустью ответил Мэттью. – Я же на таблетках, разве ты забыла? Выпей за меня.

– Я принесу апельсиновый сок, и ты скажешь тост.

Она пробыла на балконе лишь минуту, когда телефон зазвонил вновь. Мэттью издал жалобный стон.

Звонила чрезвычайно возбужденная Элли:

– Бабушка, у Кэти только что родился ребенок, девочка. Роды прошли почти мгновенно. Брэндан попросил меня первым делом позвонить тебе. Они собираются назвать ее Руби.

– Передай Брэндану, что мне очень приятно, – хрипло проговорила Руби, чувствуя, что сейчас расплачется.

– Подумать только, я стала бабушкой… – ошеломленно сказала Элли, как будто только что это осознала. – Я такая древняя…

– Ничего, Элли, посмотрим, что ты скажешь, когда у твоих внуков появятся внуки. Вот я действительно древняя!

– Ладно, надо позвонить маме. Она сейчас у Мойры. Бабушка, ты же приедешь к нам познакомиться со своей тезкой?

– Ну конечно, милая! Постараюсь побыстрее.

Руби была рада, что Грета поехала в Кембридж, к Мойре, Сэму и их пятерым детям. Новый год был не самым лучшим временем для вдов. Фрэнк Флетчер умер пять лет назад, а их любимая дочь Сафрон, уже восемнадцатилетняя, переживала череду мимолетных романов. Сейчас она жила с подозрительным типом, торговавшим подержанными автомобилями, которые крайне недовольная дочерью Грета считала крадеными.

Как обычно, жизнь была непредсказуемой – одна из дочерей Руби потеряла мужа, а другая нашла. В пятидесятишестилетнем возрасте Хизер неожиданно для всех вышла замуж за своего коллегу-адвоката и теперь жила в Крауч-Энд, неподалеку от Дэйзи. В последнее время сестры, когда-то не мыслившие жизни друг без друга, виделись очень редко.

– А это кто?! – раздраженно воскликнул Мэттью.

– Элли. У Кэти только что родилась девочка, они собираются назвать ее Руби.

– Вот и хорошо. Ты выходишь ко мне?

– Минутку, – ответила Руби, глядя на картину Дэйзи, висевшую над камином. Рисунок превосходно смотрелся в ультрасовременной квартире с высокими потолками, которая когда-то была верхним этажом зернохранилища. Руби с Мэттью были единственными жильцами этого многоквартирного дома, которые были старше пятидесяти лет, и Руби очень нравилось жить среди молодежи.