Книга Коварство Древних - astellar
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— «У тебя есть какие-то конкретные предложения, или ты просто так завел речь про Легион?»
— «Как ты уже наверняка догадался, меч перед тобой создан Легионом и может наделить союзника создателей великой силой. Взамен же требуется всего-навсего объединиться против одного конкретного врага.»
— «Ты сам говорил, что солдаты Лордерона — ничего не стоят на поле боя по сравнению с эльфийскими магами.»
— «Будь солдаты одни — все так и есть, но у тебя есть жрецы и паладины, а еще будет поддержка меча и главное — союзники, которые обеспечат необходимым магическим прикрытием. Когда армия Легиона пойдет через твои земли к эльфийским границам, очень важно будет, в каком именно качестве будут выступать твои люди — в виде мясной прослойки для эльфов, которые держат вас за ручных обезьян, или же в виде союзников Легиона, в котором найдется достойное местечко для каждого имеющего потенциал, а ты, я вижу, обладаешь им в полной мере. Решай, юный принц, будущее твоего народа в твоих руках».
Надо ли говорить, что Артас Менетил согласился? Тщеславие, стремление показать себя и ненависть к «богатому соседу» — все это и многое другое сыграли свою роль во время выбора стороны юным принцем. К его чести следует отметить, что парень подсознательно понимал, что сделай он иной выбор и ни он, ни его спутники больше не вернуться в Лордерон. И если на простых солдат ему было в общем-то плевать, то вот судьба девушки, чья незримая поддержка ощущалась, как Артас только что осознал, с самого начала диалога, весьма его волновала… что, собственно говоря, тоже было учтено при разработке операции.
Натрезиму было принципиально получить добровольное согласие от Артаса, ведь на примере Нер’Зула можно было увидеть, что принуждение к сотрудничеству далеко не так эффективно, каким могло бы быть. И теперь за старым орком требовался неусыпный контроль, дабы тот не выкинул какой-нибудь фортель в самый не подходящий для этого момент. Поэтому-то он, Мефистрот, лично провел разговор с Артасом, не доверив это важное дело ни своим «коллегам», ни тем более Королю-личу.
Наконец принц решился, и меч, носящий название Ледяная Скорбь, легко покинул глыбу, которая вместе с постаментом выполняла чисто декоративные функции на только что разыгранной, как по нотам, сцене. Принца вдобавок к его собственному Свету и радужной «поддержке» Даяны охватила морозная дымка. В голубых глазах поселился холод, который обычными людьми стал восприниматься как твердая до жестокости уверенность в себе и своих поступках. Впрочем, решительные лидеры всегда нравились народу больше неуверенных в себе королей.
Бывший же владелец клинка утратил над ним контроль, и это не могло ему понравиться. Но что старый орк мог сделать, запертый в магических доспехах, закованных в лед, и подконтрольный демонам? План Нер’Зула не сработал, натрезим его перехитрил: его лишили канала воздействия на новую игрушку Легиона.
Мефистрот, расположившийся в невидимости в самом темном углу, коварно ухмыльнулся. «Как же я обожаю такие моменты! Жаль, что с натрезимами такой трюк не пройдет — мои собратья почему-то за тысячелетия подковерных интриг разучились верить на слово…»
---------//---------
Нордскол, Грозовая гряда.
Казалось, ветер здесь, в храме Штормов, расположенном на самом высоком пике Нордскола, не утихал ни на секунду. Но созданию Титанов, занявшему это стратегическое место многие и многие годы назад, было наплевать на погоду — он уже давно к ней привык. Титанид Торим, которого некоторые несведущие невежды называли титаном (хорошо хоть с маленькой буквы), пребывал, как и обычно, не в настроении. Он сидел на каменном троне и незряче уставился куда-то вдаль. На его лице застыла гримаса скорби и разочарования. Еще бы — убили жену, обманом вынудили уйти из Ульдуара, на пост в котором его поставил Пантеон… А ведь это было его призвание! И пусть он, как и все его собратья, являлся хранителем Азерота, но прежде всего его долг состоял в охране темницы Древнего бога — Йогг- Сарона. Теперь же он даже и не знает, что происходит в Ульдуаре, может статься, что узник сбежал или того хуже — выпущен предателем Локеном, а значит он не справился и опозорен до конца своей бессмертной жизни…
Торим вздохнул. Что толку в бессмысленных переживаниях и сомнениях? Эдак он додумается до чего-то уж совсем ужасного… например, до гибели Пантеона — почему-то же они молчат и не откликаются на его призывы? Титанид мотнул головой, прогоняя опасную и в то же время такую навязчивую мысль о смерти Создателей. Нет, он не уподобится Локену! Пусть сейчас для него невозможно выполнить главную задачу, но от этого он не перестает быть одним из защитников Азерота. И, как хороший хранитель, Торим не мог усидеть без дела и сразу нашел себе альтернативную цель, причем не фиктивную, а самую что ни на есть «хранительскую». Защита сосредоточения силы воздушной стихии являлась достойной миссией, в конце концов, квинтэссенция мощи Ал'Акира, Нептулона, Теразан и Рагнароса — это не те вещи, которые должны валяться без присмотра. Правда, (и Торим мог себе признаться честно) он был уверен в том, что не выгони его предатель-Локен из Ульдуара, то он бы и не вспомнил про сердца повелителей элементалей, которые Титаны давным-давно отобрали по праву победителя у их обладателей.
И теперь Торим застрял на вершине храма Штормов, где находилось средоточие силы одной из четырех стихий. День за днем его собеседником был один лишь один ветер… не считая валькирий и женщин врайкулов, что иногда скрашивали его одиночество. Ну, да какие из них собеседницы? Но ситуация в ближайшее время должна была измениться — на самый высокий пик Грозовой гряды пожаловало смертное создание из плоти и крови. К лучшему же этот визит или к худшему должен был показать будущий разговор.
На краю скалы, прямо напротив трона титанида, приземлился грифон. Наездник не успел, спустившись, сделать и двух шагов по направлению к наследнику воли Титанов, как тот шевельнулся, сменив позу, и над промороженном пиком раздался Голос, подспудно внушающий трепет любому, чья воля не была закалена сотнями прожитых лет… Гость, к слову, подобным похвастаться