Книга Алмаз - Елена Макарова

Как мне теперь отказаться от того, что дорого? Как оказаться от Кости?

Его трогательное письмо внесло еще больше сумбура в мои мысли. Я окончательно запуталась.

— Родная? — Костя возник из темноты коридора, который едва освещался светом из моего «убежища». — Почему ты посреди ночи сидишь на полу кладовой? — потирал ладонью заспанное лицо. Он пригляделся и увидел, что я сделала с несчастной шкатулкой. — Все-таки молоток, — догадался.

— Она меня вынудила, — защищалась. — Она была с тобой в сговоре, за что и поплатилась.

— Меня не ждет учесть шкатулки после того, как ты добралась до ее содержимого?

— Нет, но я еще не все посмотрела. — Взгляд скользнул по сломанной шкатулке, по бархатной коробочки с алмазом, по вскрытым конвертам, и остановился на еще одном «подарке». — Что на карте памяти?

Он не ответил и просто ушел, чтобы через минуту вернуться телефоном.

Мне пришлось потесниться и отодвинуть в сторону скопившийся вокруг меня беспорядок, когда Костя присел рядом со мной. Он извлек из андройда «родную» карту и поменял на «мою».

Несколько быстрых движений пальцем по экрану и открылась папка с видео под названием «Королева». На ум приходила только одноимённая песня. Только не понимала, почему тут видео.

— Это клип? — предположила я, наблюдая за Костей.

— Задумывался как клип, — он развернулся ко мне лицом, — но я не захотел делиться им с другими, — легкий поцелуй, как знак, что доверяет свой секрет только мне. — Это личное.

Как только ролик загрузился, из динамиков раздалась знакомая мелодия. Это была она — моя песня. Вернее, клип. Если можно так назвать нарезку эпизодов из нашей с Костей жизни. Тех дней, когда он повсюду ходил за мной с камерой, и снимал, снимал, снимал… Что порой приводило меня в бешенство, судя по тому, как я хмурилась и закрывала рукой объектив. Но дальше эмоций поубавилось, и я вела себе в присутствии камеры естественно. В памяти воскресло столько приятных моментов, которые уже стерлись из нее. Столько улыбок, объятий, поцелуев…

Музыка оборвалась, и я увидела короткий диалог между мной и Костей:

— Марго? — позвал из-за кадра, когда я скрупулёзно, выверяя каждый миллиметр, делала чертеж.

— Я занята, — сухо произнесла, не отвлекаясь от занятия.

— Марго? — снова позвал. Я устало подняла на него и камеру одни только глаза. — Я люблю тебя, — известил меня «важной» новостью.

Все недовольству тут же сошло с моего лица.

— Ты ради этого меня отвлекал? — безуспешно пыталась сохранять строгий вид.

— Нет, — смешок, и камера чуть дрогнула, — ради твоей улыбки.

И правда, я упустила момент, как она появилась на моих губах.

— Хватит дурачиться, — погрозила ему карандашом, — мне нужно работать, — и вернулась к чертежу.

— Ну а ты?

— Что я?

— Любишь меня?

— Кость, что за игры?

— Просто скажи, и я отстану.

— Зачем?

— Хочу запечатлеть это, чтобы мы остались в истории.

— Какая глупость.

— Пусть так. Скажи.

Я сдалась и выдала нечто иронично-ленивое:

— Я люблю тебя.

— Не так.

— Я не так тебя люблю? Неправильно? — удивилась.

— Я имел в виду, что звучит не правдоподобно.

— Костечка, милый, — слезно взмолилась, — уже полночь, а мне завтра сдавать этот проект. Если не успею, меня не допустят к сессии. Я люблю тебя, просто обожаю, жить без тебя не могу, я вросла в тебя каждой клеточкой, ты моя жизнь и мой кислород, но если ты сейчас же не оставишь меня в покое, — теперь я испепеляла его гневным взглядом, источая агрессивную ауру, — клянусь, побью тебя твоей же камерой.

— А это уже любовь, — довольное Костино замечание.

— Ну все! Дай сюда камеру!

Дальше изображение прыгало, а из-за кадра долетала возня и смех — шло настоящее сражение за технику.

Экран потух, став черным.

Вот из таких моментов складывается счастье. Со временем они теряют четкие очертания; ты уже не помнишь день, когда они произошли, что было перед этим и после. Эти моменты постепенно превращаются в устойчивое ощущение счастья.

Я была счастлива с Костей. И сейчас счастлива. Даже больше, чем прежде.

— Костя, я…

— Подожди, — оборвал меня, — я сейчас. — Он поднялся на второй этаж и вернулся с еще одной бархатной коробочкой. На этот раз красной. — Дай руку, — протянул ладонь. Я колебалась, но выпустила из рук телефон, на котором смотрела клип, и рефлекторно подала правую. Костя ловко открыл футляр, и через мгновение на моем безымянном пальце красовалась кольцо с огромным камнем. — Чтобы все было официально, — пояснил, когда я перевела ошарашенный взгляд с кольца на него. — Теперь ты моя невеста, а совсем скоро станешь женой. Сколько можно тянуть, у нас уже успел родиться сын?

— Пока не родится дочь? — неуместно пошутила, издав нервный смешок. Не верилось, что я это произнесла. Наверно, слишком много эмоций и потрясений разом.

— На дочь я согласен, — широко улыбнулся Костя, — а ждать еще — нет.

И этот человек собирался добровольно отпустить меня?

— На самом деле ты никогда со мной не расставался?! — неожиданно осенило меня. — То была лишь иллюзия свободы!

— Каюсь, — без капли вины признался. — В больнице, я лишь подыграл тебе. Я был готов, что ты придешь к подобному выводу, и просто дал тебе немного времени и свободы. Главное тогда было твое душевное спокойствие и ваше с малышом здоровье. Не хотел все усложнять, выяснять и нервировать тебя. Расстаться навсегда, значит, расстаться. Но конечно, я готов был сделать все, чтобы «навсегда» никогда не случилось. Неужели ты думала, что я сдамся без боя и не попытаюсь удержать тебя? Спасти наши отношения?

Но то время, что мы провели вдали друг от друга, было для меня полезным уроком. Это было время борьбы с собой и своим эгоизмом. Ты права, у меня была эгоистичная любовь. Ты делала меня счастливым, а об остальном я не задумывался. Ты по умолчанию должна была быть счастлива со мной, а то, что может быть иначе мне и в голову не приходило.

— Считал, что Константин Соболев как таковой осчастливит любую женщину, даже не напрягаясь?

— Можешь смеяться, но так и думал.

Не знаю, на счет других женщины, но меня Костя точно осчастливил.

— Я люблю тебя, — перебралась с пола к нему на колени и обвила шею руками. — И никому не отдам, — жадно поцеловала, — И никуда не отпущу, — еще один поцелуй, — Ты мой.