Книга Битва двух империй. 1805-1812 - Олег Соколов

Благодаря небывалому напряжению сил во Франции в короткий срок было поставлено под ружье еще невиданное число солдат — почти миллион человек![72] Подобного количества вооруженных сил действительно никогда еще не было ни у одной страны в течение всей истории человечества. Ведь, как убедительно доказали серьезные военные историки конца XIX — начала XX века, все рассказы о многомиллионных армиях древности не что иное, как плод фантазии. Неудивительно, что Франция с успехом сражалась против всей Европы и вышла из борьбы победительницей. Однако в результате политических событий 1794–1795 гг. к власти на место кровавых романтиков эпохи якобинского террора приходят прагматики — жулики и проходимцы всех мастей, объединенные единственным желанием сколотить состояние в самое короткое время, наворовать и наслаждаться богатством. Это тотчас же сказалось на армии, которая постепенно утратила веру в справедливость дела, за которое она воевала, разочаровалась во многих идеалах и стала просто-напросто разбегаться во все стороны. В результате к 1799 г. во Франции под ружьем осталось не более 350 тысяч человек. Кроме того, оставшиеся в строю солдаты не желали служить проходимцам, стоявшим во главе государства. Зато они поверили в то, что есть человек, который сможет вернуть те идеалы, за которые когда-то они ушли воевать, вернуть справедливость и вознаградить тех, кто проливает свою кровь за отечество.

Бонапарта привели к власти не только опытные политики, желавшие стабильности и порядка в государстве, но и армия, без поддержки которой бескровная «революция 18 брюмера»[73], как окрестили это событие современники, была бы просто невозможна. Важно также, что поддержка со стороны войск была добыта не денежным подкупом, не бесплатной раздачей водки и дешевыми обещаниями, а родилась фактически спонтанно. Униженная, оплеванная, презираемая армия, сражавшаяся за независимость своего отечества, взбунтовалась против шайки коррумпированных политиканов, разорявших страну. Армия возненавидела их «рай» — рай для «жирных». Она мечтала о справедливости и потому с удовольствием пошла за молодым победоносным полководцем.

Нечего и говорить, что в своих последующих политических мероприятиях Наполеон не консультировался с солдатами и очень редко — с офицерами и генералами, однако несомненно также, что его режим, установившийся, в частности, благодаря движению, спонтанно родившемуся в недрах войск, стал сознательно или бессознательно выразителем этих чаяний воинов, мечтавших о «справедливой республике».

Первый консул, а впоследствии император не обманул надежды воинов. Государство Наполеона не было военной диктатурой в вульгарном смысле, когда властью заправляет клика военных. Однако, несмотря на то что гражданское управление оставалось в руках специалистов своего дела из штатских, общество наполеоновской Франции было насквозь пронизано воинскими идеалами.

Эти принципы построения государства нигде не были теоретически сформулированы Наполеоном. Он был практик и делал то, что было, по его мнению, в данный момент необходимо сначала для Франции, а потом для многонациональной Империи. Но, сознательно или бессознательно, император стремился возвысить элиту духа и самопожертвования — новое рыцарство в полном смысле этого слова.

Государство Наполеона не было страной, где господствуют биржевые дельцы и спекулянты, напротив, это был мир, где доминировала элита меча. Именно она определяла вкусы, нравы и ценности общества. В этом смысле государство Наполеона, несмотря на его развитую экономику и передовую науку, как это ни звучит парадоксально, было государством еще более «старого порядка», чем дореволюционная Франция. В своих моральных ценностях по ряду параметров оно ближе к идеалам суровых рыцарей Средневековья, чем придворных кавалеров XVIII века.

Вполне понятно, что это государство, где так ценилась воинская доблесть, которое жило фактически во враждебном окружении, не могло не обращать внимания на численность и качество защищавшей его армии. Закон, определявший способ пополнения рядов войск, был определен еще до прихода к власти Наполеона, 5 сентября 1798 г. Однако в эту бурную и нестабильную эпоху он фактически не применялся и был реализован только в эпоху Консульства и Империи.

Французская армия пополнялась с помощью так называемой конскрипции, то есть военной обязанности, которая распространялась на всех мужчин, которым исполнилось 20 лет. Однако «класс» каждого года (те новобранцы, которым в этом году исполнились определенные законом 20 лет) принимался на службу не целиком.

Во-первых, новобранцы освобождались по самым разным причинам, например, не подлежали призыву в армию женатые, служители культа, те, кто имел какой-либо пост в системе высшего образования, исключались из призыва сыновья вдов, старшие сыновья в семьях, где отцу было более 70 лет, и т. д. Во-вторых, те, кто подлежал призыву, тащили жребий, и в результате на службу попадала лишь часть призывников. Наконец, допускались замещения — те, ктб вытащил неудачный номер и должен был идти на службу, могли поменяться своим жребием с теми, кому повезло. Разумеется, такую услугу предоставляли совсем не забесплатно. Это позволяло богатым людям освободить своих сыновей от «налога кровью», а беднякам порой давало возможность заработать кругленькую сумму, ведь стоимость замены примерно соответствовала стоимости хорошего дома.

В начале эпохи Империи норма конскрипции была довольно щадящей. Призывалось лишь от 30 до 80 тысяч новобранцев в год. Однако с 1805 г. начинаются массовые наборы, более 100 тыс. человек в год. Согласно официальным рапортам, с начала правления Наполеона Бонапарта (1799 г.) и по 1811 г. включительно в армию было зачислено 979 293 новобранца. Сверх того, в начале 1812 г. на службу было призвано еще 120 292 человека. Таким образом, учитывая, что эти цифры, как и все цифры, характеризующие численность войск, несколько завышены, можно сказать, что за время правления Наполеона до войны 1812 г. под знамена было призвано немногим более миллиона человек. Иначе говоря, ровно столько, сколько было набрано рекрут в России за тот же период времени.

При этом далеко не все призывники были французами. В эпоху Консульства уже 16,3 % призывников были выходцами из так называемых «новых департаментов», а к 1812 г. таковых уже было более четверти (25,6 %). Это были немцы, итальянцы, голландцы, бельгийцы, жители тех территорий, которые были присоединены к Франции в эпоху Республики и Империи. В общем население Французской империи к 1812 г. насчитывало 42 млн человек, что примерно соответствовало численности населения Российской империи, которое к 1812 г. составило 41 млн человек. Кстати, прирост российского населения, как и прирост населения Французской империи, произошел в основном за счет присоединения территорий.

Таким образом, военные усилия России и Франции были примерно одинаковыми. Стой только разницей, что для России подобная мобилизация была разорительной, а для богатой империи Наполеона — более-менее сносной. Вследствие того, что серебряный французский франк наполеоновской эпохи, как уже отмечалось, по покупательной способности практически точно соответствовал бумажному рублю 1811–1812 гг., легко произвести сравнение.